Сто одиннадцатый - [54]
— Милое дело! — засмеялся Горюнов. — А что я буду отвечать на их вопросы? Я же почти ничего не знаю!
— Вы думаете, я знаю больше? Поговорим на аэродроме, в ожидании самолета. Выезжайте через, — он кинул взгляд на часы, — десять минут!
Предложение Горюнова обрадовало полковника. В том, что трое корреспондентов не дадут покоя всю дорогу своими расспросами, можно было не сомневаться. Газетчики, по самому роду их деятельности, обязаны быть любопытными. Пусть отдувается Горюнов — сам газетчик! Ученые же, возможно, окажутся более сдержанными.
Хромченко заранее раздражала мысль, что придется много разговаривать все полтора часа пути до Н…ска.
В последнем он не ошибся, но зато в другом, что было для него более важным, ошибся весьма основательно.
Разговор в машине не смолкал ни на минуту, но не только раздражения, но даже легкой досады Хромченко при этом не испытывал. Полтора часа пролетели незаметно, настолько необычайны и увлекательны были рассказы его спутников. Они не задали полковнику почти ни одного вопроса, а, наоборот, он сам задавал их, и задавал много. И ответы были так странны, так непохожи на когда-либо слышанное, что Хромченко опасливо поглядывал на водителя машины, не без основания опасаясь за безопасность, поскольку водитель тоже все слышал.
В конце концов, не выдержав, полковник приказал снизить скорость. При этом один из ученых, самый молодой с виду, догадавшись о причине странного приказания, добродушно и весело рассмеялся.
В аэропорту, когда прилетевшие вышли из самолета и, здороваясь, назвали свои имена и специальности, полковника очень удивило, что двое из них оказались представителями паук, казалось бы не могущих иметь никакого отношения к событиям в Н…ске, — астрономии и биологии. Третий, тот самый, который потом рассмеялся в машине, представился доктором физических наук, и его прилет в глазах Хромченко выглядел естественным и необходимым. Но зачем сюда прибыли первые двое, он тогда не мог даже вообразить.
Через полчаса пути, узнав многое, полковник думал уже иначе.
Когда показался Н…ск, разговор прекратился. Все с интересом рассматривали город, ставший местом таких замечательных событий, которые, кстати, уже не казались полковнику Хромченко ни абсурдом, ни бредом. Пассажиры бежевой «волги» знали, что пройдет совсем немного времени — и фотографии Н…ска появятся во всех газетах и журналах мира. Пока что об этом не подозревали даже те, кто находился в центре событий, в самом Н…ске.
Хромченко правильно решил вчера, после получения телефонограммы, что в Москве знают больше, чем в Н…ске. Правда, это относилось только к ученым, а, например, корреспонденты, ехавшие в машине Горюнова, знали не больше, чем люди, которые ожидали их возле местного отделения милиции.
Утопающий в зелени Н…ск был очень живописен летом, а сейчас, в середине зимы, имел довольно скучный вид. Оголенные деревья обнажали и дома, которые без зеленого наряда выглядели все на одно лицо. Невольно думалось, что организаторы н…ских событий избрали для своих экспериментов довольно унылое место.
До подъезда отделения милиции осталось около двухсот метров.
Последние обороты колес автомобиля. Хромченко уже взялся за ручку дверцы…
Внезапно совсем близко появилась неведомо откуда взявшаяся туманная дымка. Точно легкое облачко пара встало над улицей и, несмотря на легкость и очевидную прозрачность, закрыло все. Пассажирам даже показалось, что не стало видно ничего вообще, и не только впереди, где было облачко, но и по сторонам.
Это продолжалось даже не секунду, а совершенно неуловимое мгновение.
Никто не успел удивиться…
Дымка, которую, как потом оказалось, не видел никто, кроме пассажиров бежевой «волги», исчезла так же внезапно, как и появилась.
А с нею вместе… исчезли дома города, исчезли деревья за оградами и сами ограды, исчезло здание городской милиции и группа встречающих перед его подъездом. Исчезло все, что только вот сейчас окружало «волгу». Не было больше улицы, под колесами машины не было асфальта, его сменила снежная целина.
Не было Н…ска!
Прямо впереди, в нескольких шагах от радиатора машины, высился огромный штабель покрытых снегом бревен. Такой же штабель оказался и позади, тоже совсем близко. И третий, такой же огромный штабель — справа!
А слева, в двадцати шагах, стояли три легковые машины, из которых поспешно выходили люди. С изумлением Хромченко узнал в них тех самых сотрудников н…ской милиции, которые мгновение назад стояли на тротуаре перед подъездом. Теперь они оказались здесь!
А в одной из этих трех машин не только Хромченко, но и все его спутники с не меньшим удивлением узнали синюю «волгу» Горюнова, которая от самого аэропорта все время шла позади их машины. Из нее один за другим выскакивали знакомые корреспонденты, бегом (снег был неглубоким) направлялись к бежевой «волге» и тут же принимались за фото- и киносъемку с таким усердием, словно машина полковника, он сам и его спутники представляли для печати какой-то особый интерес.
Но самое удивительное и необъяснимое заключалось в том, что их собственная машина, на которой они только что (в этом не могло быть ни малейшего сомнения) въехали в Н…ск со скоростью не меньше чем шестьдесят километров в час, стояла!
