Сто одиннадцатый - [39]
— Побыстрее, ребята! — сказал Кузьма Серапионович.
Ледобуры скрипели в твердом льду. Один только этот звук должен был отогнать любое животное, если бы оно находилось поблизости, но на озере никогда не появлялись звери. Кузьма Серапионович, рыбачивший здесь уже лет тридцать, не помнил такого случая.
Поэтому велико было его удивление, когда, случайно обернувшись, он заметил в пяти шагах силуэт довольно крупного животного.
— Берегись! — крикнул он, нисколько не испугавшись.
Напасть на четырех человек отважился бы только медведь, но в это время года медведи не разгуливают, а спят в берлогах.
Коля с друзьями также заметили незваного гостя и подошли ближе, угрожающе размахиваяв ледобурами.
Но и зверь не испугался. Наоборот. Внезапным прыжком он приблизился, остановившись в трех шагах. У него или совсем не было шерсти, или она была очень короткой и гладкой, настолько светлая, что даже в полутьме, на белом фоне снега, покрывавшего лед озера, она была прекрасно видна. «Белее белого!» — сказал про нее потом Коля Кустов, повторив слова Вероники Петровны.
Сначала им показалось, что у животного два длинных изогнутых рога по сторонам головы, направленные вперед. Но потом они разглядели, что это не рога, а какие-то гибкие трубчатые отростки, непрерывно шевелящиеся, на концах которых темно-желтым, почти оранжевым огнем горело что-то чрезвычайно похожее на глаза.
Хотя странный зверь не стоял спокойно, а все время порывисто метался из стороны в сторону короткими прыжками, не удаляясь и не приближаясь к людям, они разглядели, что его лапы удивительно похожи на гигантские лапы… утки. Такие же плоские, перепончатые, точно белые ласты!
Прыжок вправо! Прыжок влево! Вправо! Влево! Зверь словно старательно исполнял перед ними какой-то танец.
Это продолжалось минуты две, три. Зверь, видимо, заметил прорубь. В следующую секунду он кинулся к ней, на мгновение замер на краю и, с сильным треском проломив корку льда, бросился в воду. Мелькнул хвост, и все исчезло в темной глубине.
— А ведь он совсем не похож на моржа или тюленя, — только и сказал старший сын Кузьмы Серапионовича.
Остальные ошеломленно молчали…
Большая квадратная комната с закругленными, углами, без дверей и окон. Обстановка — только круглый стол, ничем не покрытый, и вокруг него кресла с очень низкими спинками. Гладкий матовый пол и слегка поблескивающие «стеклянные» стены.
Похоже на небольшой зал. Дерево стола и кресел, материал пола — цвета переспелых вишен.
В комнате нет бассейна. Зато в соседней — бассейн, огромный, целый искусственный пруд в закрытом помещении. Сходство усиливают растения и цветы, которых очень много на «берегах», у самой воды. Зубчатые листья ярко-зеленые и светятся.
Вдали, сквозь ряд прозрачных стен, можно видеть помещение с пультом и экранами. Виден даже дежурный, а за последней стеной, снаружи, — мачты с решетчатыми чашами — антеннами.
Со всех сторон видны анфилады помещений, в которых почти нет мебели, но много растений. Комната с круглым столом не имеет наружных стен, и свет зарослей сюда не достигает. С потолка равномерно льется чуть зеленоватый сильный свет.
На столе лежат большие листы бумаги или чего-то очень напоминающего бумагу кремового цвета.
Шесть кресел из девяти, стоящих вокруг стола, заняты. В одном из них — Вензот. Он в обычной серебристой пленке оператора пульта. Остальные пятеро — в светло-желтых.
Говорит один из них:
— Сторожа верхних слоев, точнее, восемнадцать из тысячи ста восьмидесяти шести, заметили чужеродное тело в самый момент его соприкосновения с нашей атмосферой. Потому остановить это тело и спасти его от сгорания не удалось. Оно летело с очень большой скоростью, о чем свидетельствует тот факт, что ему понадобились две с половиной секади, чтобы достичь плотных слоев атмосферы и сгореть без остатка, как метеорит. Восемнадцать сторожей верхних слоев полностью использовали время, бывшее в их распоряжении, полностью оправдали надежды, которые возлагали на них наши предки и мы сами. Здесь вы видите не только наружный вид аппарата, но и его внутреннее устройство во всех ракурсах.
— Все снимки расшифрованы? — спрашивает Вензот.
— Кроме одного.
— Кто работал над расшифровкой этого одного?
Светло-желтый называет несколько имен.
— Все темно-синие! Странно! Чем объясняют это они сами?
— Тут одно объяснение. Прибор работает на принципах, еще неизвестных нашей инженерной мысли.
— Как же так? Когда я предположил, что эта цивилизация двадцатой степени, вы сами поправили меня, уверенно объявив степень пятнадцатой…
— До этого прибора мы тогда еще не добрались, Вензот!
— А Норит сто одиннадцать определяет, по личному знакомству с ними, десятую степень. А теперь вы хотите уверить меня, что и эта оценка занижена. Как же так?
— Цивилизация и наука, идущие по совсем иному пути…
— Мы находимся, — продолжает Вензот, — на седьмой ступени. Седьмой! Как же может существовать что-либо непонятное нам у тех, кто на десятой?
Молчание.
— Прервем совещание! Соберемся в расширенном составе через пятнадцать тысяч секади. Этого хватит на повторную попытку расшифровать объект. Нет смысла решать что-либо, не зная точно, с какой ступенью мы имеем дело!
