Сто одиннадцатый - [32]

Потом все увидели, как начальник н…ской милиции вздрогнул и приподнялся с кресла.

— С этого надо было начинать! — сказал он взволнованно. — Приметы?.. Так! Спасибо!

Он положил трубку и обвел взглядом присутствующих в кабинете, задержавшись несколько дольше на лице Саши Кустова, словно впервые увидел его здесь.

— Бык, — сказал он медленно, — не появится через три часа. Он уже появился, и именно в Фокино, как вы правильно угадали, товарищ младший лейтенант. По описанию это тот самый бык, которого мы застрелили в этом самом кабинете, но… живой и, по-видимому, совершенно здоровый!

— В ярости? — вырвалось у Саши Кустова.

— Нет, он совсем спокоен.

Неожиданное сообщение, почти точно совпавшее с тем, о чем только что шел разговор, казавшийся почти фантастикой, произвело колоссальный эффект.

Все, за исключением только самого Аксенова, который, словно обессилев, оставался в кресле, вскочили со своих мест, даже Саша Кустов и капитан из районного отдела милиции, которые и раньше были убеждены, что убитый здесь бык сейчас жив.

Итак, сила, вылечившая начальника н…ской милиции, оживила быка, также ставшего жертвой ее действия. Во всем, что происходило в этот знаменательный день, все более явственно проступала разумная воля.

Чья воля? Они не знали, но были убеждены — это выяснится в свое время.

Могущественная сила, руководимая чьей-то не менее могущественной мыслью, неизвестно почему избравшая местом своего проявления их маленький городок, перенесшая с неведомой целью на пятнадцать километров к западу трехлетнюю девочку, кота Белку и, дважды за один день, симментальского быка и при этом заботливо следившая за тем, чтобы все попавшие в сферу ее действия существа остались живыми и невредимыми, эта сила могла быть только разумной.

После звонка из Фокино в этом не осталось, вернее, не должно было остаться, сомнений ни у кого. Слишком ясно проявилась разумность в действиях этой силы.

И все же сомневающиеся и просто неверующие еще остались.

— Во всем этом видна рука человека, — убежденно сказал капитан из района.

— Если под словом «человек» разуметь вообще разумное существо, то вы, безусловно, правы, — сказал Саша. — Виден разум, но, уж конечно, разум не наш, не земной.

— Откуда вы это взяли? Мне, наоборот, кажется, что именно наш, земной…

— Знакомый мотив, — усмехнувшись, заметил Кузьминых. — Я уже слышал такое мнение, и слышал именно от младшего лейтенанта Кустова, который сейчас говорит совсем другое. Он тогда предположил, что в основе всех исчезновений, в том числе и Анечки Болдыревой, лежат опыты наших ученых. И я сказал ему, что за такие опыты отдают под суд. Девочка легко могла погибнуть, если бы ее не спасла пленка.

— Вот именно — пленка, — подхватил майор из области. — Если бы это проделывали наши ученые, то откуда же могла взяться пленка? На Земле пока еще таких пленок не существует.

— Ну, этого мы знать не можем, товарищ майор, — возразил Аксенов. — Наука и техника не стоят на месте, и не все сразу публикуется.

— Я постараюсь убедить вас, подойдя к вопросу с иной стороны, — сказал Саша. — Что разум не земной, такой вывод напрашивается, если вспомнить подробности истории с быком. — Саша повернулся к капитану. — Говоря о том, что здесь видна рука человека, вы, товарищ капитан, очевидно, имели в виду человека Земли, но при этом не обратили внимания на чрезвычайно важное обстоятельство, в корне меняющее оценку.

— Какое же это обстоятельство?

— Самое последнее. Вы не обратили внимания на время. На то, что убитый бык, а он, вне всякого сомнения, не мог остаться живым после того, как его пронзили шесть пуль, пролежал здесь, в этом кабинете, мертвым не менее двух часов и только после этих двух часов оказался снова живым. Я не знаю, существует ли у животных клиническая смерть, но если она и существует, то два часа… это слишком много…

— Могу подтвердить, что молодой человек совершенно прав, — сказал врач-эксперт.

— Следовало бы добавить к сказанному Сашей, — капитан Аксенов, заинтересованный, как и все, даже не заметил, что назвал своего подчиненного по имени, что в обычных условиях было, конечно, недопустимо, — что наша наука, в этом, пожалуй, нет сомнения, еще не умеет извлекать туши убитых быков из запертых помещений и переносить их на расстояние в пятнадцать километров средь бела дня так, что никто этого не видит.

— И еще, — продолжал Саша увлеченно, — самый факт оживления быка, ставящий его как бы на одну доску с человеком, не вяжется с психологией земных разумных существ, с нашей человеческой психологией. Я уверен, что ни один ученый не стал бы при таких обстоятельствах оживлять быка.

— Мне кажется, что все верно! — одобрительно сказал врач-эксперт. — Сразу видно, что вы, молодой человек, читали научно-фантастическую литературу.

— Да, я люблю ее.

— Оно и видно. Но рассуждаете вы правильно. Мысль развивается очень логично. Оживление через два часа после смерти, а может быть, в данном случае, и больше, чем через два, показывает более высокий уровень развития науки. А оживление именно быка — иную, чем у нас, психологию тех, кто осуществил это оживление. Вы трижды правы!