Сто лет назад - [41]

— Да, вы всякий раз удерживали меня, но у меня было так тяжело на душе, что если бы не ваша настойчивость и не мысль о моей девочке, которую я оставил совершенно одинокой, я бы, наверное, не выдержал и покончил с собой; ведь жизнь была мне в тягость!

— Я очень рад, что вы этого не сделали, сэр, — сказал я, — моя жизнь не стоила вашей; моя не представляет особой ценности уже потому, что у меня нет никого, кому она могла бы быть нужна или полезна; мне некого поддерживать, некого любить и беречь и некому было бы плакать обо мне в случае моей смерти. Кроме того, первый неприятельский выстрел в море точно так же ежечасно может отправить меня на тот свет; на земле будет одним человеком меньше, вот и все; а это никого не может огорчить.

— Быть может, вы так думали, но в сущности это вовсе не так, — сказал с чувством мистер Треваннион. — А теперь расскажите, каким образом вы бежали.

— Я вовсе не бежал, — сказал я. — Вот мое помилование, подписанное самим королем и всем верховным советом!

— Но как вы добились этого помилования?! — воскликнул удивленный капитан Левин. — Все наши попытки, предпринятые через посредство самых влиятельных в государстве лиц, самых ближайших друзей правительства, не привели ни к чему. Уверяю вас, дорогой мой, что мы здесь не бездействовали.

— В таком случае всего лучше будет, если я начну сначала и расскажу все по порядку, — отвечал я. — Но прежде всего я хочу поблагодарить вас, дорогой Левин, за вашу попытку помочь мне бежать еще с дороги; я не захотел тогда воспользоваться вашей помощью, полагая, что лучше встретить мужественно обвинение, чем укрываться от властей, но был неправ, как впоследствии убедился, когда узнал, с какими людьми я имел дело.

И стал рассказывать все по порядку. Это заняло у нас почти весь остаток вечера. Когда я кончил, мы выкурили еще по трубочке в тесной дружественной компании, затем, так как я сильно устал с дороги, а друзья мои сильно взволновались всем происшедшим, мы разошлись по своим комнатам. Но спал я в эту ночь мало. Я был счастлив и вместе с тем удручен; дело в том, что за время моего пребывания в Тауэре я много думал о том, что карьера капитана каперского судна не совсем-то мирится с моей совестью, и на обратном пути из Лондона в Ливерпул решил расстаться навсегда с этой службой. Я знал, что это будет неприятно мистеру Треванниону и, быть может, вызовет шутки со стороны капитана Левин, и стал обдумывать, какой бы мне представить им на первых порах уважительный предлог, затем, где мне найти другой источник средств к существованию, взамен этой службы.

Беспокойное настроение, овладевшее мной, заставило меня подняться ранее обыкновенного, и я вышел из дома прогуляться часок по набережной.

Было еще рано, когда я вошел в столовую, где застал мисс Треваннион одну.

ГЛАВА XII

Я признаюсь в своих новых чувствах относительно законности каперского промысла господину Треванниону, но тем не менее соглашаюсь на новое плавание. — Спасаю утопающего юношу. — Кем оказывается этот юноша. — Столкновение с французским капером. — Берем его и возвращаем свободу его призу. — Возвращаемся в Ливерпул. — Отказываюсь от командования «Ястребом» и принимаю на себя заведывание делами мистера Треванниона.

Мисс Треваннион была девушка ростом выше среднего, стройная и грациозная, несколько хрупкая, если можно так выразиться, и не вполне еще развившаяся физически, но удивительно женственная и нежная. Волосы у нее были темные, черты правильные и красивые; она была немного бледна, но эта матовая бледность при ослепительной белизне цвета ее кожи придавала ей сходство с античной статуей, особенно, когда она стояла неподвижно и, казалось, едва дышала.

Ее улыбка была до такой степени чарующей, что никогда в жизни я не видал еще такой улыбки на женском лице; от нее вся она светилась какой-то кроткой, внутренней радостью, какой-то теплой лаской. И такою улыбкой она встретила меня, когда я вошел в столовую и приветствовал ее с добрым утром. Накануне я плохо разглядел ее; я был слишком поглощен свиданием с ее отцом и моим другом капитаном Левин, а она к тому же сидела несколько поодаль, в тени и за все время не проронила ни слова, кроме тех первых слов приветствия, с какими обратилась ко мне, когда я только что вошел.

Тогда я подумал одно, что голос ее чист и серебрист и звучит как-то особенно приятно, но ничего более тогда не заметил.

Мы обменялись всего несколькими словами, когда в столовую вошел мистер Треваннион в сопровождении капитана Левин, и все сели за стол и стали пить свой утренний шоколад.

Утолив свой аппетит, капитан Левин отправился на свое судно; он задержался с уходом в море из-за меня, не желая покинуть Лондон прежде, чем моя судьба была решена.

Теперь же судовладелец очень торопил его, так как хотел наверстать потерянное время.

Когда он простился с нами, я подумал, что настал удобный момент высказать моему судовладельцу мой образ мыслей, и начал разговор, не стесняясь присутствия его дочери.

Судовладелец был неприятно поражен, когда услышал, что я приравниваю каперство к простому разбойничеству, и пытался было разубедить меня, но видя, что это трудно, сказал: