Сто баксов на похороны - [6]

– Вот это да! – Худой вывалил из пакета колбасу, конфеты, шоколад, хлеб и несколько банок консервов. – И не вскрыто ничего. Похоже, с ментами у тебя увязано! – неожиданно жестко добавил он.

– У моей жены знакомый в милиции работает, – испуганно пролепетал толстяк. – Вот он…

– Все путем! – перебил его Бетховен. – Мужика крайним по налогам пустили. Он не стукач.

– Ну что? – нервно спросил Владислав. – Ты связалась с ним?

– Не получилось, – ответила женщина. – Я не знаю, как звонить ему на сотовый. Номер есть, но не знаю…

– Набирай код, – перебил ее он. – Где зарегистрирован телефон и номер его сотового. У него какой? – спросил Владислав.

– Сотовый…

– Впрочем, ладно, я сам попробую на него выйти. – Выматерившись, отключил телефон. – Зря я в это влез, – пробормотал он. – Но не думал, что Свиридова с трассы спихнули. К тому же поддавши он был. Впрочем, мне ничего предъявить не могут. Лапин, правда, о чем-то заикался сегодня. Вот гнида! – проворчал. – Строит из себя черт-те что. Мне надо этих опасаться. На кой я писанулся? Думал, бабок прилично заработаю. Они все-таки нормально на лапу дали. А дело пустячное. Водитель пьян, и вся недолга. А тут эти свидетели появились, мать их! – Он вздохнул. – У меня если и будут неприятности, то от этих крутых. На кой я влез? – Он закурил и взглянул на сотовый. – Номер я не спросил… Вообще-то они ничего не докажут. Какие, на хрен, баксы? Я и в глаза никого не видел. Клавка тоже не вякнет. Ей неприятности не нужны. В общем, пусть будет как получится. Если свидетели номер ихней тачки запомнили, то и цепанут их очень скоро. Но ведь у них наверняка приятели такие же есть. Вот влип. Что же делать?

– Ты чего сидишь? – заглянула в комнату невысокая миловидная женщина. – Я тебе говорила…

– Отстань! – рявкнул он.

Женщина мгновенно исчезла. Он услышал ее быстрые шаги и хлопок двери.

– Влип! – Владислав, жадно затянувшись, подошел к бару, достал бутылку водки. Налил рюмку и залпом выпил. – Нет, звонить не буду. Посмотрим, что за свидетели эти…

– Зря мы, Егорыч, влезли в это, – вздохнул рябоватый мужчина. – Ведь вызовут нас. Ну скажем мы, что видели, как джип «Ниву» сбросил. И дальше что? Спросят: почему сразу не сообщили? Почему номер не запомнили? А если о том, что нас под пистолетом спровадили, заикнемся, то тогда, Егорыч, возникнут проблемы.

– Не бойся, Степка, – усмехнулся его напарник. – Это просто гаврики какие-то. Были бы серьезные преступники, так бы себя не повели. К тому же мы скажем, что видели, как какая-то машина «Ниву» сшибла. Остановились, но там народ собирался, а нам нужно было срочно…

– Нас с тобой за неоказание помощи пострадавшим и упрячут, – перебил Степан. – Или за то, что сразу не сообщили.

– Тогда скажем как было, – решил Егорыч. – Под пистолетом спровадили и номер записали. Жить всем хочется. А подумали и решили: все-таки сообщим о том, что видели. Сейчас, говорят, можно свидетелем быть без дачи показаний перед судом. Да и, знаешь, жалко мужика с «Нивы». У него в машине жена с ребенком были. Я успел заметить, как женщина назад обернулась. Ведь он пойдет как убийца жены и ребенка. Судить, конечно, будут как аварийщика со смертельным исходом. Слышал, как он орал? А может, даст Бог, и живы жена с сыном. Он мальчишку звал. Как? – Пытаясь вспомнить имя, нахмурился.

– Тоня и Димка, – буркнул Степан. – Я до сих пор эти крики слышу.

– Ну вот, – одобрительно проговорил Егорыч, – значит, правильно мы бумагу послали.

– Но все-таки на душе кошки скребут. Слышать слышал об этих крутых. А увидел – и до сих пор в душе…

– Все нормально будет, так что успокойся.

– Да я уже и не волнуюсь особо, – улыбнулся Степан. – Просто сразу как-то страху на себя нагнал, вот и начал. Поехали? – Он поднялся.

– Ладно, – кивнул следователь. – Допустим, что не ты стрелял на Пригородном. Но отпечатки на пистолете твои. – Он посмотрел в глаза сидящему на кровати Зубову. – Значит, по крайней мере должен знать, чей пистолет ты держал в руках.

– Ты во мне чертилу маешь? – вздохнув, устало проговорил Зубов. – Не знаю я ничего. «Дуры» по крайней мере год в руке не держал. Подвязал я. – Поморщившись, коснулся пальцами затылка. – Псы комолые, – проворчал он. – Жбан раскроили. И еще, наверное, за это дельце шить будете?

– Не знаю, – пожал плечами следователь. – Меня это не интересует. Как могли оказаться на пистолете, обойме и патронах твои отпечатки? Вот главный вопрос.

– Да я откуда знаю!

– Тогда пойдешь по делу об убийстве! И будем работать с тобой по полной программе. Как с киллером!

– Да иди ты, мусор! – отмахнулся Зубов и лег на кровать. – Док! – громко позвал он. – Убери этого. Мне покой нужен, а он на нервы капает. Не мог до тюрьмы подождать. – Говоря это, подмигнул милиционеру. – Я кайф ловлю, – прошептал Зубов. – Оказывается, по натуре у нас демократия. Раньше врач тебя хрен бы отослал, а сейчас запросто.

– Ну ты и гусь! – Следователь усмехнулся.

В открытую дверь заглянул охранник.

– Заходи, – кивнул следователь, – я удаляюсь, ибо больной протестует.

– Его не в палате больничной держать, – зло посмотрел на усмехнувшегося Зубова охранник в белом халате, – а в карцере. В наручниках. И бока промассировать дубинками.