Стинг. Тайны жизни Гордона Самнера - [10]

Кроме музыкальных побед Стингу хотелось ещё одного — идти вверх по социальной лестнице. Он был в достаточной мере реалистом, чтобы осознавать, что его желание стать поп-звездой — скорее всего просто несбыточная мечта, но он не изменял своим стремлениям. Что касается его школьных знаний, они были надежны, но не потрясающи, с оценкой «удовлетворительно» по английскому языку и литературе, географии, математике и живописи.

Дома Стинг все еще ощущал, что ему необходимо бороться, чтобы заполучить хоть какое-нибудь внимание со стороны отца. Когда он выиграл забег на 100 ярдов среди юниоров в чемпионате графства по легкой атлетике, он бросился домой и гордо сказал Эрни Самнеру: «Посмотри, что я выиграл!»

Отец ответил: «Да?» и высунулся в окно, не проронив больше ни слова. Стинг так отчаянно хотел, чтобы он сказал, что гордится своим сыном, но так и не дождался этого.

Много лет спустя Стинг объяснил: «Его поколение не показывало своих чувств и даже не обнимало своих детей. Я вырос, думая, что так и надо было себя вести».

Стинг пообещал себе, что если у него когда-нибудь будут дети, то он никогда не будет обращаться с ними в такой холодной манере.

«Джоди» в среде

Деньги всегда были катализатором, который помогал мне найти нечто другое, нежели просто потребность заработать доллар.

Стинг

Легко быть проницательным в ретроспективе и говорить, что Стинг знал: «Однажды придет и его корабль». Естественно, когда он был тинэйджером, он был поглощен девушками и музыкой (именно в такой последовательности). Он видел себя Казановой-Джеком Брюсом из Норт Шилда. Его честолюбивое стремление покинуть этот район буквально прожигало дыру в его сердце, но пока на горизонте были другие приоритеты. Девушки улыбались ему на улицах, и он начал зарабатывать репутацию местного сердцееда.

«Однажды до меня дошло, что многие из моих подруг крутятся тут, распуская слюни из-за Гордона», — вспоминает его сестра Анжела. «Я думаю, Гордон это замечал. Действительно, не мог же он этого не видеть».

Дома стычки между родителями Стинга происходили все чаще и чаще. У них были постоянные финансовые проблемы, они надрывались, воспитывая и обеспечивая большую семью, и в конечном итоге срывались друг на друге. Стинг старался быть как можно чаще вне дома. Те немногие друзья, которые у него были, имели родителей-одиночек, и он начал завидовать приятелям. Их дома казались более спокойными, чем его собственный, где дети и взрослые большую часть времени проводили, бросая друг в друга разные оскорбления и даже предметы.

Крайняя нервозность семейной атмосферы продолжала вынуждать Стинга чувствовать все углубляющееся чувство изоляции: он не мог фактически даже поговорить со своими родителями из-за их непрекращающейся агрессивности по отношению друг к другу. Казалось, на него, его брата и сестер у родителей просто никогда нет времени. Он продолжал размышлять, почему вообще люди женятся и заводят семьи.

Стинг начал искать утешение в сексуальных встречах, которые становились для него спасением от несчастливой жизни дома. Было множество вариантов на одну ночь, когда он находил девушку в местном пабе, шел с нею на пляж, как-то неуклюже возился, прежде чем вступал с нею в связь, и затем исчезал домой, часто на следующий день ощущая робость от возможной встречи с этой девушкой на улице.

Вся эта мужская бравада была фактически защитой для чрезвычайно скованного подростка, подверженного приступам депрессии и перепадам настроения. Его друзья-мальчишки в действительности не знали, как с ним обращаться, а девушки находили его уязвимость интригующей. Они часто выступали инициаторами свидания, как бы предоставляя ему прекрасную возможность поплакать у кого-нибудь на плече. Пожалуй, они понимали его лучше. Несомненно, Стинг был сложным человеком, но он начал понимать, что сочувствие — это прекрасное душевное движение, которое следовало вызывать у симпатичных девчонок, даже «подцепленных» случайно.

Он пускал в ход всё своё красноречие, когда впервые встречался с девушкой. Безусловно, конечной целью было вступить с ней в сексуальную связь, но он получал больше удовольствия от общения и уговаривания, чем от чего-либо другого. Конечно же, он был не очень разборчив и чуть ли не бесцеремонен в сексе, но в конце шестидесятых годов, девушки ещё не напуганные СПИДом, были столь же любопытны в плане сексуального экспериментирования, как и юноши.

Стинг был иногда даже шокирован прямолинейностью некоторых девушек, которые ему попадались. По иронии судьбы, его социальная жизнь сделала полный круг и привела его к детям близлежащей местной средней школы — частично из-за того, что он жил слишком далеко от классической школы, но также и потому, что он ненавидел большинство «богатеньких» учеников. Однако Стинг вскоре разочаровался в том типе девушек, с которыми чаще всего сталкивался, потому что они, казалось, не особенно ценили тонкую игру его ума, при помощи которой он самоутверждался, чувствовал себя значительным.

Стинг пытался отбросить свои «умные» притязания и научиться подходить к девушке просто так — потому что у нее красивое лицо и тело. Он прекрасно понимал, что то окружение, пропитанное мужской бравадой, в котором он жил, не позволяло девушке оценить его интеллектуальность.