Стихотворения - [12]
Шрифт
Интервал
Я весь иссечен, весь изранен,
Устал от слов, от чувств и дум,
Но — словно с цепью каторжанин,
Неразлучим с надеждой ум.
Ужасен жребий человека:
Он обречен всегда мечтать.
И даже тлеющий калека
Не властен счастья не желать.
Струится кровь по хилой коже,
Все в язвах скорбное чело,
А он лепечет: «Верю, Боже!
Что скоро прочь умчится зло,
Что скоро в небе загорится
Мне предреченная звезда!» —
А сам трепещет, сам боится,
Что Бог ответит: «Никогда!»
Увы! всегда над нашим мозгом
Царит мучительный закон,
И — как преступник жалкий к розгам
К надежде он приговорен!
5-9 мая 1910 Москва
Зависть поэта
Изъят из жизни животворной,
Судьбою отданный стихам,
С борьбой бесплодной, но упорной
Я подчиняюся мечтам.
Но дни бывают: я слабею,
Тону, как в омуте, в вине
И верю ласковому змею,
Что ждет меня на зыбком дне.
И, опьянев, я понимаю
Всю прелесть грубости людской,
И с горькой завистью вздыхаю,
Когда проедет ломовой.
Когда проходят штукатуры —
За их лохмотья и загар,
За их тяжелые фигуры
Отдам я радостно свой дар.
За жизнь их, скотски-трудовую,
За их святую простоту —
Отдам мечту я огневую
И строк напевных красоту.
О, если б толстые мозоли
На хрупких пальцах натереть
И — кончив труд, — без мук, без боли
Простую песенку запеть!
И сесть в заплеванной харчевне,
И чаю взять на медяки…
Но хмель прошел — и злой царевне
Плету из мертвых роз венки…
6 июня 1912 Москва
Morituri
Воля к жизни, воля злая…
Ф. Сологуб
La morte de passare agni altro dolce
Dante
Мы все morituri,
Мы все — обреченные,
Проклятием фурий
На муку рожденные.
Над всеми простерли
Свой полог страдания.
У каждого в горле
Таятся рыдания.
У каждого в сердце
Томления кроются,
Но в счастие дверцы
Вовек не откроются.
Судьба ли нас, Бог ли
Карает, не милуя?
Но все мы иссохли,
Но все мы бескрылые!
Скорее погасим
Любовь и желания
И души украсим
Венком умирания!..
22 января 1910 Москва
Разлука
Лирическая поэма
I
В дорожном платье, у порога
Ты экипаж безмолвно ждешь.
Меж черных кружев блещет строго
Твоя рубиновая брошь.
И в ту минуту, как выносит
Лакей твой плед и чемодан,
Моя душа участья просит,
И ноет, и горит от ран.
Я – под наплывом едкой муки –
Хочу к губам своим прижать
Твои безжалостные руки,
И нежить их, и целовать.
Но вот зацокали копыта
И разом смолкли у крыльца,
И скорбь струею ядовитой
Влилась в усталые сердца.
Мы промолчим и не покажем,
Что мы готовы все забыть,
И буду я за экипажем
Без слов, в отчаяньи следить.
Когда же он в пространство канет,
Исчезнет в бездне голубой,
Тогда мне сразу ясно станет,
Что все потеряно с тобой.
И все ж я думаю, что снова
Ко мне вернешься ты, придешь,
Чтобы сплетать рукой суровой
Любовь и ревность, страсть и ложь.
И так печально это знанье,
И так обида в нас тяжка,
Что не слетает: «До свиданья!»
У нас обоих с языка.
«Прощай!» – «Прощай!» – Ретив и дружен,
Рванулся с места четверик,
И понял я, как был не нужен,
И ослепителен, и дик
Последний месяц жизни нашей,
И твой отъезд, и наш разрыв,
И как за этой скорбной чашей
Я был минутами счастлив!
И я молю свое былое,
Чтобы оно вернулось вновь, –
Такое горькое и злое,
Такое яркое, как кровь!
II
Живу один… Не сплю ночами,
А по утрам невкусен чай,
И равнодушными глазами
Смотрю, как умирает май,
Как вянут пышные сирени,
Как сохнет лист в пыли сухой
И как балконные ступени
Сильнее накаляет зной.
В руках шуршат листы журнала,
Но мысль от книги далека,
И в мозг тупое, злое жало
Вонзает медленно тоска.
Я помню губы ледяные,
И холод матового лба,
И звуки голоса грудные,
В которых слышалась судьба.
Я помню запах твой любимый
И помню я, как шелк шуршал,
Когда я, нежностью палимый,
Твои колени целовал.
В любви моей таилась мука,
Как в черной пропасти змея;
В глаза мне глянула разлука,
Но все сильнее мучусь я.
Спустивши шторы, в кабинете
Пишу письмо я за письмом,
Но не мечтаю об ответе
В конверте серо-голубом.
Потом написанное рву я
И, чтоб рассеять грусть и злость,
Иду из дому, негодуя.
Со свистом режет воздух трость.
Между зелеными хлебами
Иду, взметая пыль ногой,
Гляжу печальными глазами
На мир весенне-молодой.
А солнце свет жемчужный сеет
На плодоносные поля,
И улыбается, и млеет
Под лаской солнечной земля.
Вот здесь, заброшенным проселком
Она проехала в тот день…
И тонкий стан, обвитый шелком,
На зеленях оставил тень.
III
Как блеск тургеневской страницы,
Блаженством землю напоив,
Минуло лето. В стаи птицы
Сбираются над ширью нив.
На ветке плод тяжелый виснет
И листья золотом горят,
Порою дождик тихий прыснет,
Но громы с молниями спят.
В тоске заламываю руки,
Когда приходят вечера,
И мучат маятника звуки
Меня до самого утра.
Напрасно я глаза смыкаю,
Напрасно я хочу заснуть:
Я лишь живее вспоминаю
Лицо и пламенную грудь.
Вот здесь, пред зеркалом громадным,
Она была без покрывал,
И я лобзаньем безотрадным
Ей грудь и плечи покрывал.
И помнит плюш кушетки синей
Всю дерзость наших страстных поз,
Движенья тел, излом их линий
И аромат ее волос.
Хранит ковер ревниво тайны,
И видел мертвый тигр не раз,
Как были здесь необычайны
Зрачки влюбленных в похоть глаз.
Я здесь отдался злому плену
Жестокой девственной руки:
И выросли любви на смену
В душе моей цветы тоски.
Разврат светильник негасимый
Над нашей ложницей зажег,
И я в тоске неугасимой,
Как раб, страдал у белых ног.
И сердце бедное стучало,
Просило счастия хоть раз,