Стихотворения. Поэмы. Театр - [131]

Цынцырны — цынцырны — цынцырны — цыцы.

_____________________________________

И пахнет клевером с берегов Немана. Что за чудеса? Я замерзаю и слышу во сне райские звуки. Меня пробуждает…

План дальнейшего

          <Январъ 1911>

Бесконечно прав тот, кто опускает руки, кто отказывается от поверхностных радостей жизни.

Сын спускался по Краковскому предместью, в том самом месте…

9-я глава: человек, опускающий руки и опускающийся, прав. Нечего спорить против этого. Все так ужасно, что личная гибель, зарывание своей души в землю — есть право каждого. Это — возмездие той кучке олигархии, которая угнетает весь мир. Также и «страна под бременем обид»^{374}…

2. Наброски продолжения второй главы

 ^{375}

         24 января 1921

К чему мечтою беспокойной

Опережать событий строй?

Зачем в порядок мира стройный

Вводить свой голос бредовой?

В твои ….. сцепленные зубы,

Пегас, протисну удила,

И если ты, заслышав трубы,

На звук помчишься, как стрела,

Тебе исполосую спину

Моим узорчатым хлыстом,

Тебя я навзничь опрокину,

Рот окровавив мундштуком,

И встанешь ты, дрожа всем телом,

Дымясь, кося свой умный глаз

На победителя…..

Смирителя твоих проказ…

Пойдешь туда, куда мне надо,

Грызя и пеня удила,

Пока вечерняя прохлада

Меня на отдых отвела…

Смирись, и воле человека

Покорствуй, буйная мечта…

Сошли туман и темнота.

Настал блаженный вечер века.

Кончался век, не разрешив

Своих мучительных загадок,

Грозу и бурю затаив

Среди широких….. складок

Туманного плаща времен.

Зарыты в землю бунтари,

Их голос заглушен на время.

Вооруженный мир, как бремя,

Несут безропотно цари.

И Крупп^{376}, несущий мир всем странам,

(Священный) страж святых могил,

Полнеба чадом и туманом

Над всей Европой закоптил.

.  . . . . . . . . . .

И в русской хате деревенской

Сверчок, как прежде, затрещал.

В то время земли пустовали

Дворянские — и маклаки

Их за бесценок продавали,

Но начисто свели лески.

И старики, не прозревая

Грядущих бедствий …..

За грош купили угол рая

Неподалеку от Москвы.

Огромный тополь серебристый

Склонял над домом свой шатер,

Стеной шиповника душистой

Встречал въезжающего двор.

Он был амбаром с острой крышей

От ветров северных укрыт.

И можно было ясно слышать,

Какая тишина царит.

Навстречу тройке запыленной

Старуха вышла на крыльцо,

От солнца заслонив лицо

(Раздался листьев шелест сонный),

Бастыльник^{377} покачнув крылом,

Коляска подкатилась к дому.

И сразу стало всё знакомо,

Как будто длилось много лет, —

И серый дом, и в мезонине

Венецианское окно,

Цвет стекол — красный, желтый, синий,

Как будто так и быть должно.

Ключом старинным дом открыли

(Ребенка внес туда старик),

И тишины не возмутили

Собачий лай и детский крик.

Они умолкли — слышно стало

Жужжанье мухи на окне,

И муха биться перестала,

И лишь по голубой стене

Бросает солнце листьев тени,

Да ветер клонит за окном

Столетние кусты сирени,

В которых тонет старый дом.

Да звук какой-то заглушенный —

Звук той же самой тишины,

Иль звон церковный, отдаленный,

Иль гул (неконченной) весны,

И потянулись вслед за звуком

(Который новый мир принес)

Отец, и мать, и дочка с внуком,

И ласковый дворовый пес…

И дверь звенящая балкона

Открылась в липы и в сирень,

И в синий купол небосклона,

И в лень окрестных деревень.

Туда, где вьется пестрым лугом

Дороги узкой колея,

Где обвелась…..

Усадьба чья-то и ничья.

И по холмам, и по ложбинам,

Меж полосами светлой ржи

Бегут, сбегаются к овинам

Темно-зеленые межи,

Стада белеют, серебрятся

Далекой речки рукава,

Телеги ….. катятся

В пыли, и видная едва

Белеет церковь над рекою,

За ней опять — леса, поля…

И всей весенней красотою

Сияет русская земля…

Здесь кудри внука золотые

Ласкало солнце, здесь …..

Он был заботой женщин нежной

От грубой жизни огражден,

Летели годы безмятежно,

Как голубой весенний сон.

И жизни (редкие) уродства

(Которых нельзя было не заметить)

Возбуждали удивление и не нарушали благородства

И строй возвышенной души.

Уж осень, хлеб обмолотили,

И, к стенке прислонив цепы,

Рязанцы к веялке сложили

(Уже последние снопы).

Потом зерно в мешки ссыпают,

Белеющие от муки,

В телегу валят, и сажают

Наверх ребенка на мешки.

Мешков с десяток по три меры

Везет с гумна в амбар шажком

Почти тридцатилетний серый,

За ним — рязанцы вшестером,

Приказчик, бабушка с плетеной

Своей корзинкой для грибов —

Следят, чтоб внук неугомонный

Не соскользнул ….. с мешков.

А внук сидит, гордясь немного,

Что можно править самому,

И по гумну на двор дорога

Предлинной кажется ему.

В деревне жили только летом,

А с наступлением холодов…

(Пред ним встают) идей

Платона Великолепные миры.

И гимназистам, не забывшим

Про единицы и нули,

Профессор врет: «Вы — соль земли!»

Семь лет гимназии толстовской^{378},

Латынь и греки…..

Растет, растет его волненье,

….. отчего

Уже туманное виденье

В ночи преследует его,

Он виснет над туманной бездной,

И в пропасть падает во сне

Ему призывы тверди звездной

В ночной понятны тишине,

Его манят заката розы,

Его восторгу нет конца,

Когда….. грозы…

И под палящим солнцем дня

…..на коня,

Высокий белый конь, почуя

Прикосновение хлыста,

Уже волнуясь и танцуя,

Его выносит в ворота.

Стремян поскрипывают…..

Позвякивают удила,

Встречает жадными глазами

Мир, зримый с высоты седла.

Пропадая на целые дни — до заката, он очерчивает все большие и большие круги вокруг родной усадьбы. Все новые долины, болота и рощи, за болотами опять холмы, и со всех холмов, то в большем, то в меньшем удалении, — высокая ель на гумне и шатер серебристого тополя над домом.