Стихотворения. Поэмы. Проза - [12]

Бьешься не по времени, не в роде, не в племени?

«Градины выпали! Счета им нет…»

Градины выпали! Счета им нет…

Подле них вишен обившийся цвет…

В царственном шествии ранней весны,

В чаяньи смерти смертельно бледны,

Бедные жертвы и их палачи

Гибнут, белея, в безлунной ночи…

«Последние из грез, и те теперь разбились…»

Последние из грез, и те теперь разбились!

Чему судьба, тому, конечно, быть…

Они так долго, бережно хранились,

И им, бедняжкам, так хотелось жить…

Но карточный игрок — когда его затравят, —

По воле собственной сжигая корабли,

Спокойней прежнего, почти веселый, ставит

Свои последние, заветные рубли!

«Из твоего глубокого паденья…»

Из твоего глубокого паденья

Порой, живым могуществом мечты,

Ты вдруг уносишься в то царство вдохновенья,

Где дома был в былые дни и ты!

Горит тогда, горит неопалимо

Твоя мечта — как в полночи звезда!..

Как ты красив под краскою стыда!

Но светлый миг проходит мимо, мимо…

Кукла

Куклу бросил ребенок. Кукла быстро свалилась,

Стукнулась глухо о землю и навзничь упала…

Бедная кукла! Ты так неподвижно лежала

Скорбной фигуркой своей, так покорно сломилась,

Руки раскинула, ясные очи закрыла…

На человека ты, кукла, вполне походила!

«Где бы ни упало подле ручейка…»

Где бы ни упало подле ручейка

Семя незабудки, синего цветка, —

Всюду, чуть с весною загудит гроза,

Взглянут незабудок синие глаза!

В каждом чувстве сердца, в помысле моем

Ты живешь незримым, тайным бытием…

И лежит повсюду на делах моих

Свет твоих советов, просьб и ласк твоих!

«Рано, рано! Глаза свои снова закрой…»

Рано, рано! Глаза свои снова закрой

И вернись к неоконченным снам!

Ночь, пришлец-великан, разлеглась над землей;

В поле темень и мрак по лесам.

Но когда — ждать недолго — час утра придет,

Обозначит и холм, и межу,

Засверкают леса, — великан пропадет, —

Я тебя разбужу, разбужу…

«Отдохните, глаза, закрываясь в ночи…»

Отдохните, глаза, закрываясь в ночи,

Вслед за тем, что вы днем увидали!

Отчего-то вы, бедные, так горячи,

Отчего так глубоко устали?

Иль нельзя успокоить вас, очи, ничем,

Охладить даже полночи тьмою! —

Спишь глубоко, а видишь во сне между тем:

Те же люди идут пред тобою…

«Он охранял твой сон, когда ребенком малым…»

Он охранял твой сон, когда ребенком малым,

Бывало, перед ним ты сладко засыпал,

И солнца теплый луч своим сияньем алым

На щечках бархатных заманчиво играл.

Он сторожит твой сон теперь, когда, разбитый,

Больной, уставший жить, тревожно дремлешь ты,

И тот же луч зари на впалые ланиты

Бросает, как тогда, роскошные цветы…

Черноземная полоса

А.А. Коринфскому

«Полдневный час. Жара гнетет дыханье…»

Полдневный час. Жара гнетет дыханье;

Глядишь прищурясь, — блеск глаза слезит,

И над землею воздух в колебанье,

Мигает быстро, будто бы кипит.

И тени нет. Повсюду искры, блестки;

Трава слегла, до корня прожжена.

В ушах шумит, как будто слышны всплески,

Как будто где-то подле бьет волна…

Ужасный час! Везде оцепененье:

Жмет лист к ветвям нагретая верба,

Укрылся зверь, затем что жжет движенье,

По щелям спят, приткнувшись, ястреба.

А в поле труд… Обычной чередою

Идет косьба: хлеба не будут ждать!

Но это время названо страдою, —

Другого слова нет его назвать…

Кто испытал огонь такого неба,

Тот без труда раз навсегда поймет,

Зачем игру и шутку с крошкой хлеба

За тяжкий грех считает наш народ!

«Сколько мельниц по вершинам…»

Сколько мельниц по вершинам

Убегающих холмов?

Скрип, что музыка вдоль крыльев,

Пенье — грохот жерновов.

Вековые учрежденья,

Первобытнейший снаряд!

Всех родов нововведенья

Их нимало не страшат;

Заповеданы издревле,

Те же все, как свет, как звук.

Им — что шпаги Дон-Кихотов

Все усилия наук…

«Помню пасеку. Стояла…»

Помню пасеку. Стояла,

Скромно спрятавшись в вербе;

Полюбивший пчел сызмала,

Жил тут пасечник в избе.

За плетнем играли дети;

Днем дымок был, лай в ночи…

Хаты нет; исчезли клети;

Видны: яма, кирпичи!

И по ним жестка, спесива,

Высясь жгучею листвой,

Людям вслед взросла крапива,

Покаянием и мздой!

«В отливах нежно-бирюзовых…»

В отливах нежно-бирюзовых,

Всем краскам неба дав приют,

В дуплистой раме кущ вербовых

Лежит наш тихий, тихий пруд.

Заря дымится, пламенея!

Вон, обронен вчерашним днем,

Плывет гусиный пух, алея,

Семьей корабликов по нем.

Уж не русалок ли бедовых

Народ, как месяц тут блистал,

Себе из перышек пуховых

Наткать задумал покрывал?

Но петухи в свой срок пропели,

Проворно спряталась луна,

Пропали те, что ткать хотели,

Осталась плавать ткань одна!

И, эту правду подтверждая,

В огнях зари летит с полей

Гусей гогочущая стая,

Блистая рядом длинных шей.

«Утихают, обмирают…»

Утихают, обмирают

Сердца язвины, истома,

Здесь, где мало так мечтают,

Где над мраком чернозема,

В блеске солнца золотого

Над волнами ярового

Мысли ясны и спокойны,

Не сердца, но лица знойны;

Где царит одна природа:

В ней вся ласка, вся невзгода!

Где порядком затверженным

В полдня час, порою жаркой,

По дорожкам золоченым

Блеском падалицы яркой

И потоптанной соломы

Возят копны, точно домы!

Вот по селам, за плетнями,

Встали скирды! Остриями

Шапок смотрят вниз нa хаты.

Так красивы, так богаты,

Уж куда, куда как выше

Самой рослой в хатах крыши!

Ночь! Виднеются во мгле

Скирды, что село в селе!

«Чернеет полночь. Пять пожаров…»

Чернеет полночь. Пять пожаров!

Столбами зарева стоят!

Кругом зажиточные села