Стихотворения. Поэмы - [33]

И гневного владыки гроз гремучих,

Где точит кровь коней или волов

На зорях жрец коленопреклоненный,

Горою встал костер, нагроможденный

Превыше набежавших облаков.

В средине дуб, к нему прикован пленный,

Тройную должен искупить вину.

Магистра дерзкого посол надменный,

Тевтонский вождь, затеявший войну,

Убийца князя, чтимого в народе, —

Да сгинет трижды Дитрих фон Книпроде!

У мещанина, рыцаря, жреца

Одни надежды и одни страданья:

Одной и той же мукой ожиданья

Томятся их тревожные сердца.

Не ослабляя ни на миг вниманья,

Ждут горожане вести из дворца.

Мост опустился, и труба запела,

И похоронный двинулся кортеж:

Несут, несут безжизненное тело,

День почернел от траурных одежд,

Лишь ткань покрова пурпуром горела

И меч блестел. Но неподвижных вежд

Рыдавшая толпа не увидала:

Лицо скрывало плотное забрало.

Смотрите, вот глава народа! Где,

В каком краю найдется мощь такая?

С кем вам, литовцы, заседать в суде,

Тевтонов гнать и воевать Ногая^{71}?

Обычаев твоя родня в беде

Не помнит, стариной пренебрегая:

Не так в последний путь, о государь,

Князей Литвы мы провожали встарь!

Что ж не ступает твердою стопою

Оруженосец верный твой в огонь

И на костер не всходит за тобою

С пустым седлом олененогий конь?

Где псы, что ветер встречный рассекали?.

Где сокол твой таится в час печали?

Уж тело на костре. Льют молоко.

Медовые выдавливают соты.

Слышны труба и флейта далеко.

Поют во славу князя вайделоты.

Зажегся факел. Жрец занес кинжал.

Вдруг: «Стойте!» — черный рыцарь закричал.

Кто этот муж? Народ в недоуменье.

Дружина незнакомца узнает:

«Вчера его мы видели в сраженье.

Князь ранен был. Он кинулся вперед…

Дружине бы не избежать позора,

Да из седла он вышиб командора…

Мы ничего не ведаем о нем…

Его коня и плащ мы узнаем…

Не знаем, кто он и откуда родом…

Смотрите все! Он хочет снять шелом!»

Литавор-князь стоит перед народом!

Молчит народ, как громом поражен,

Затем, очнувшись, всколыхнулся он,

Приветствуя воскресшего героя.

Крик сотрясает небо голубое:

«Литавор жив!» Сверкает шелк знамен.

А он стоит, склоняя лик свой бледный.

Еще разносит эхо гул победный…

Князь подымает взор, благодаря

Дружину и народ улыбкой странной,

Не той улыбкой — светлой, и желанной,

И радостной, как вешняя заря, —

Но словно силой привлеченной, словно

Рожденной, чтобы отлететь в тоске,

Улыбкой слабой, как цветок бескровный,

Увядший у покойника в руке.

«Зажечь костер!» Восходит к солнцу пламя.

Князь продолжает: «Знайте, кто она —

Чья плоть в огне сгорает перед вами!

Герой по духу, красотой — жена,

Она, как муж, несла доспехи эти…

Я отомстил, но нет ее на свете!»

И падает в огонь на милый прах,

И погибает в дымных облаках.

Эпилог издателя

Мой читатель, ты в повесть вникал терпеливо,

Но концом недоволен. Что ж, это не диво;

В лабиринте событий заблудится разум,

Не насытишь тогда любопытства рассказом.

Как случилось, что войско доверил Гражине

Князь, так поздно пришедший на помощь дружине?

Своевольно ли князя жена заместила

И в ночи против немцев мечи обратила?

Понапрасну, читатель, ты ищешь ответа!

Знай, что автор, кем повесть изложена эта,

Живший в те времена, для потомства украдкой

То, что видел и слышал, записывал кратко.

В тайну он не проникнул внимательным взором,

Почитая догадки обманом и вздором.

От него унаследовав рукопись эту,

Выдать я наконец порешил ее свету,

Чтоб доставить, читатель, тебе развлеченье,

Приложив к ней, однако, свое добавленье.

Я расспрашивал всех, кто доверья достоин.

В Новогрудке один лишь дряхлеющий воин —

Рымвид — знал кое-что, но молчал он об этом,

Видно, связан присягою или обетом.

Вскоре умер старик. Но другого случайно

Встретил я человека, владевшего тайной:

Паж княгини присутствовал в замке в то время,

Почитал он молчанье за тяжкое бремя.

Я следил за теченьем рассказа живого

И записывал бережно каждое слово.

Что здесь правда, что вымысел — кто же рассудит?

Уличите во лжи — мне обидно не будет:

Расскажу все, как было услышано мною,

Не прибавлю ни слова, ни слова не скрою.

Вот как паж говорил мне: «Княгиня в тревоге

Долго мужа молила, упав ему в ноги,

Чтоб не звал он врагов на литовскую землю,

Но упрямился князь, ей с насмешкою внемля:

«Нет и нет!» Не сменил, видно, гнева на милость,

И от князя супруга ни с чем удалилась.

Понадеясь, что он переменит решенье,

Мне тотчас отдала госпожа повеленье

Прочь отправить послов. Оба мы виноваты,

И отсюда — беда, ибо немец проклятый

Обозлился, и к нашему замку с досады

Приказал он тараны везти для осады.

Услыхав эту новость, княгиня, бледнея,

Побежала к супругу. Я — следом за нею.

Было тихо в покоях. Стою на пороге —

Крепко спит государь после долгой дороги.

То ли князя будить госпожа не посмела,

То ли снова его умолять не хотела, —

План другой приняла и, приблизясь к супругу,

Меч близ ложа нашла. Боевую кольчугу,

Плащ надела — и вышла и дверь затворила,

Строго-настрого мне говорить запретила.

Конь уже был оседлан. И странное дело!

На боку ее левом, когда она села,

Я меча не увидел. На месте и пояс,

И кольчуга, и шлем… Нет меча! Беспокоясь,

Возвращаюсь, ищу… А за ротою рота

Выступает в поход. Затворяют ворота.

Страшно стало, меня словно обдало жаром,

Что мне делать — не знаю… Удар за ударом

Слышу издали я, вижу блеск отдаленный.

Понял я: это начали битву тевтоны.