Стихотворения. Поэмы - [16]

Входит в дом… остановится, молча глазами

Обведет все кругом и зальется слезами.

1825

«Свитезянка»

Размышления в день отъезда Перевод А. Эппеля

1825, 29 октября, Одесса

Откуда эта горечь? Что со мной такое?

Я снова возвращаюсь в стылые покои,

И одичалым взором, смутный и смятенный,

Прощально озираю дружеские стены;

Они глухою ночью и в часы рассвета

Внимали терпеливо горестям поэта.

Я подхожу к окошку, где стоял подолгу,

Высматривая что-то тщетно и без толку,

И отхожу, прискучив зрелищем проулка,

И эхо в целом доме отдается гулко;

Я двери отворяю и снова затворяю,

И с маятником мерным шаги свои сверяю,

И слышу — где-то шашель древесину точит;

Видать, к своей подруге проточиться хочет.

Утреет. Заждались настырные возницы.

Что ж! Забирайте книги, вынесем вещицы.

Пошли! Опальный странник, встречен без участья, —

Уеду восвояси без напутствий счастья.

Пускай покину город, и пускай в тумане,

К пришельцу безучастны, сгинут горожане.

Пускай не огорчатся, всхлипнув простодушно, —

Мне, говоря по чести, слез ничьих не нужно.

Так над раздольным лугом, золотым и щедрым,

С увядшей ветки сорван нетерпеливым ветром,

Цветок летит засохший, утлый и гонимый,

И розы он коснется, пролетая мимо,

И хочет вечно длить случайное свиданье,

Но ветер засвистит и длит его скитанье:

Так среди улиц шумных я, пришелец странный,

Носил чужое имя, облик чужестранный;

И многих дев прелестных занимал прохожий,

На местных сердцеедов чем-то непохожий.

Цветного мотылька поймают дети в поле

И, наигравшись всласть, кричат: лети на волю!

Летим же! коли перья сберегли для лёта:

Летим! И поклянемся не снижать полета!

Когда-то покидая отчую округу,

И молодых друзей, и пылкую подругу,

Я словно бы летел на рысаках крылатых,

Мелькали меж дерев платочки провожатых;

Я плакал! Слезы льет порывистая младость;

А нынче стар я стал, и плакать мне не в радость.

Смерть молодым легка. Мы уповаем свято

Остаться жить в сердцах невесты, друга, брата;

Но лживый свет познав, живет старик согбенный

И свой провидит гроб, покинутый и тленный,

И знает, что надежду тешить нету нужды…

Довольно! Мне пора! Простимся, город чуждый!

И с богом! Кто задержит гробовые дроги?

Их не проводит взглядом путник на дороге

И, воротясь домой, слезинки не уронит,

Услышав, как бубенчик в дальнем поле стонет.

Сонеты

^{27}

Quand'era in parte altr'uom 　

da quel, ch'io sono.

Petrarca[6]

К Лауре Перевод В. Левика

Едва явилась ты — я был тобой пленен.

Знакомый взор искал я в незнакомом взоре.

Ты вспыхнула в ответ, — так, радуясь Авроре,

Вдруг загорается раскрывшийся бутон.

Едва запела ты — я был заворожен,

И ширилась душа, забыв земное горе,

Как будто ангел пел, и в голубом просторе

Спасенье возвещал нам маятник времен.

Не бойся, милая, открой мне сердце смело,

Коль сердцу моему ответило оно.

Пусть люди против нас, пусть небо так велело,

И тайно, без надежд, любить мне суждено,

Пускай другому жизнь отдаст тебя всецело,

Душа твоя — с моей обручена давно.

«Я размышляю вслух, один бродя без цели…» Перевод В. Левика

Я размышляю вслух, один бродя без цели,

Среди людей — молчу иль путаю слова.

Мне душно, тягостно кружится голова.

Все шепчутся кругом: здоров ли он, в уме ли?

В терзаниях часы дневные пролетели.

Но вот и ночь пришла вступить в свои права.

Кидаюсь на постель, душа полумертва.

Хочу забыться сном, но душно и в постели.

И я, вскочив, бегу, в крови клокочет яд.

Язвительная речь в уме моем готова.

Тебя, жестокую, слова мои разят,

По увидал тебя — и на устах ни слова,

Стою как каменный, спокойствием объят!

А завтра вновь горю — и леденею снова.

«Как ты бесхитростна! Ни в речи, ни во взоре…» Перевод В. Левика

^{28}

Как ты бесхитростна! Ни в речи, ни во взоре

Нет фальши. Ты сердца влечешь не красотой,

Но каждому милы твой голос, облик твой,

Царицей ты глядишь в пастушеском уборе.

Вчера текли часы в веселье, в песнях, в споре,

Твоих ровесниц был прелестен резвый рой.

Один их восхвалял, и порицал другой,

Но ты вошла — и все, как в храме, смолкло вскоре.

Не так ли на балу, когда оркестр гремел

И буйно все неслось и мчалось в шумном зале,

Внезапно танца вихрь застыл и онемел,

И стихла музыка, и гости замолчали,

И лишь поэт сказал: «То ангел пролетел!»

Его почтили все — не все его узнали.

Свидание в лесу Перевод В. Левика

«Так поздно! Где ты был?» — «Я шел почти вслепую:

Луна за тучами и лес окутан тьмой.

Ждала, скучала ты?» — «Неблагодарный мой!

Я здесь давно — я жду, скучаю и тоскую!»

«Дай руку мне, позволь, я ножку поцелую.

Зачем ты вся дрожишь?» — «Мне страшно — мрак ночной,

Шум ветра, крики сов… Ужели грех такой,

Что мы с тобой вдвоем укрылись в глушь лесную?»

«Взгляни в мои глаза, иль ты не веришь им?

Но может ли порок быть смелым и прямым?

И разве это грех — беседовать с любимым?

Я так почтителен, так набожно смотрю

И так молитвенно с тобою говорю, —

Как будто не с земным, а с божьим херувимом».

«Осудит нас Тартюф и осмеет Ловлас…» Перевод В. Левика

Осудит нас Тартюф и осмеет Ловлас:

Мы оба молоды, желанием томимы,

И в этой комнате одни, никем не зримы,

Но ты — в слезах, а я не поднимаю глаз.

Гоню соблазны прочь, а ты, ты всякий раз

Бряцаешь цепью той, что рок неумолимый

Нести назначил нам, — и мы, судьбой гонимы,

Не знаем, что в сердцах, что в помыслах у нас.