Стихотворения. Поэмы [заметки]

1

В. В. Коржан. Забытые частушки Есенина. — «Есенин и русская поэзия». Л., «Наука», 1967, с. 348.

2

Владимир Маяковский. Полн. собр. соч. в 13-ти томах, т. 12. М., ГИХЛ, 1959, с. 93–94.

3

Там же, с. 94.

4

Ю. Либединский. Современники. Воспоминания. М., «Советский писатель», 1958, с. ИЗ.

5

Сб. «Воспоминания о Сергее Есенине», под общей редакцией Ю. Л. Прокушева. М., «Московский рабочий», 1965, с. 173

6

Д. Фурманов. Из дневника писателя. М., «Молодая гвардия», 1934, с. 70–71.

7

«Воспоминания о Сергее Есенине», с. 140.

8

Там же, с. 247.

9

См.: Иван Грузинов. Есенин разговаривает о литературе и искусстве. — Альманах «Сегодня», вып. 1. М., 1926, с. 82.

10

Ю. Тынянов. Фрхаисты и новаторы. Л., «Прибой», 1929, с. 545.

11

К. Бальмонт. Только любовь. М., 1913, с. 101.

12

«Воспоминания о Сергее Есенине», с. 307.

13

И. Г. Прыжов. Очерки. Статьи. Письма. «Academia», 1934, с. 205.

14

Купыри — луговая трава.

15

Купальница — канун праздника Ивана Купалы, приходившийся на 23 июня. «Св. Агриппина известна в народе русском под именем Аграфены Купальницы. Причиною такого названия послужило то обстоятельство, что предки наши еще в эпоху дохристианскую с 23 июня… начинали одно из важнейших своих празднеств Купалы. Самый праздник Купальницы в старину русский народ начинал с того, что все ходили в баню и здесь особенно любили париться различными кореньями и растениями с той целью, чтобы укрепить и восстановить свои силы и здоровье… Потом с полудня Аграфены Купальницы начинались новые общие народные увеселения, которые совершались с особыми хороводами и продолжались до глубокой ночи…» (И. Калинский. Церковно-народный месяцеслов на Руси. СПб., 1877, с. 145–146).

16

…травы ворожбиные… — По народным поверьям, многие растения в Купальницу и в день Ивана Купалы получают колдовскую или целебную силу.

17

Свясло — жгут, свитый из ржаной соломы для вязки снопов.

18

Кузнец — Стихотворение было напечатано в большевистской «Правде» 15 мая 1914 года (в то время газета выходила под названием «Путь правды»).

19

Семик — седьмой четверг после пасхи, то есть последний четверг перед церковным праздником троицы. Вот как описывается этот праздник и гадания, бытовавшие в Рязанской губернии: «В семик есть обычай наряжать березку. Срубленную молодую березку около шести часов пополудни приносят на выгон или на улицу; к ней собираются бабы, девки в лучших нарядах, хотя бы это было после трудной дневной работы, и молодые парни. Бабы и девки изукрашивают березку бумажными и шелковыми платками и лентами, если они водятся, навязывая все это по веткам; потом с песнями и с наряженной березкой идут в ближайшую рощу, где есть много березняку. Тут, на луговинке, водружают березку, и потом, рассыпавшись по березняку, ломают ветви, плетут венки и надевают их на головы… Все, участвовавшие в завивании венков, идут к реке или к пруду, снимают с себя венки, кладут их на воду близ берега и, сквозь венок почерпнув воды, умываются. Потом, взяв опять венок, бросают его далеко на воду: ежели венок потонет — то бросивший его умрет в том же году, а не потонет — то будет жив. Этот самый обычай совершенно в том же виде повторяется и в троицын день; разница существует только в названии: в семик завивают венки, а в троицын день развивают» (В. Селиванов. Год русского земледельца. М., 1914, с. 24–25).

20

Кулижка (кулига) — обособленный лужок, полянка или прогалина в лесу, ровная площадка среди домов в деревне, особняком расположенная луговинка и т. п.

21

Драчена — кушанье, выпекаемое из яиц, молока, масла, сметаны и т. п.

22

Дежка — квашня, кадочка, в которой заквашивают тесто.

23

Печурка — углубление, ямка в зеркале русской печки.

24

Кукольни — сорная трава в хлебах.

25

Дулейка — верхняя женская одежда, род кофты на вате.

26

Косницы — ленты в косах или пук лент, привешиваемый на кончик косы.

27

Еланка (елань) — прогалина, полянка.

28

Выть — земельный надел; на Рязанщине — на несколько десятков душ или дворов, которые и составляли выть.

29

Веретье — большое полотнище, сшитое из ряднины или другого грубого материала. Служило как подстилка под зерно при его просушке или как покрышка.

30

Кукан — здесь: отмель, маленький островок на реке во время спада воды.

31

Марфа Посадница — В стихотворении использованы предания о реальном историческом лице — Марфе Борецкой, одной из вдохновительниц выступлений новгородского боярства против Ивана III. Великий князь московский Иван III (1440–1505), борясь за создание централизованного русского государства, стремился включить в его состав и Новгород с его владениями. Новгородское боярство, активно сопротивляясь этому, защищало не столько независимость Новгорода, сколько свои привилегии. Дело дошло до открытых военных столкновений; в 1471 году новгородские войска были разбиты Иваном III, и в 1478 году Новгород окончательно вошел в состав единого русского государства.

Стихотворение вызвало интерес у М. Горького, предполагавшего напечатать его в своем только что организованном журнале «Летопись». 24 февраля 1916 года он писал И. А. Бунину: «…вчера цензор зарезал длинное и недурное стихотворение Есенина «Марфа Посадница», назначенное в февраль…» (сб. «Горьковские чтения». М., 1961, с. 85). «Марфа Посадница» была опубликована только в апреле 1917 года.

32

Микола — Как и ряд других произведений этого периода, стихотворение основано на народных легендах и сказаниях, которые Есенин в детстве слышал в родном селе Константинове. «Часто собирались у нас дома слепцы, странствующие по селам, — вспоминал поэт в автобиографии, — пели духовные стихи о прекрасном рае, о Лазаре, о Миколе и о женихе, светлом госте из града неведомого.

33

Русь — На обороте автографа Есенин записал объяснения к ряду слов: «В погорающем инее — облетающем, исчезающем инее. Застреха — полукрыша, намет соломы у карниза. Шаль пурги — снежный смерч (вьюга) (зга) (мзга). Бласт — видение».

О своих стихах, посвященных первой мировой войне, Есенин говорил И. Н. Розанову: «Я, при всей своей любви к рязанским полям и к своим соотечественникам, всегда резко относился к империалистической войне и к воинствующему патриотизму. Этот патриотизм мне органически чужд. У меня даже были неприятности из-за того, что я не пишу патриотических стихов на тему «гром победы раздавайся», но поэт может писать только о том, с чем он органически связан» («Воспоминания», с. 299).

34

Коливо — поминальная кутья, постная каша с изюмом.

35

Свей — дорожная пыль или песок, сбитые ветром.

36

Гамаюн — по русским поверьям, сказочная птица-вещунья с человеческим лицом.

37

Кошница — плетенка, корзинка, кошель.

38

…к правде сошьего креста… — Рукоять сохи напоминает крест.

39

…светом книги голубиной… — Имеется в виду русский духовный стих о Голубиной (от «глубина» — мудрость) книге. В ней излагаются сведения о происхождении мира, земных явлений, живых существ, человека. В статье «Ключи Марии» Есенин, опираясь, в частности, на Голубиную книгу, доказывает, что в предметах и обозначениях народного быта воплотились изначальные представления об устройстве мира. Приведя несколько стихов из Голубиной книги, он пишет, что в них «мы находим целый ряд указаний на то, что человек есть ни больше ни меньше, чем чаша космических обособленностей» (Собр. соч., т. 4, с. 183–184).

40

Песнь о собаке — О чтении Есениным этого стихотворения М. Горький вспоминал:

«Я попросил его прочитать о собаке, у которой отняли и бросили в реку семерых щенят… Я сказал ему, что, на мой взгляд, он первый в русской литературе так умело и с такой искренней любовью пишет о животных.

— Да, я очень люблю всякое зверье, — молвил Есенин задумчиво и тихо… пощупал голову обеими руками и начал читать «Песнь о собаке». И когда произнес последние строки:

Покатились глаза собачьи

Золотыми звездами в снег, —

на его глазах тоже сверкнули слезы.

После этих стихов невольно подумалось, что Сергей Есенин не столько человек, сколько орган, созданный природой исключительно для поэзии, для выражения неисчерпаемой «печали полей», любви ко всему живому в мире и милосердия, которое — более всего иного — заслужено человеком» («Воспоминания», с. 337–338).

41

Иванов Разумник Васильевич (1878–1946) — литературный критик и публицист (печатался под псевдонимом Р. В. Иванов-Разумник). Есенин встречался и переписывался с ним с 1915 года. Наиболее тесные отношения между ними были в 1917–1918 годах, когда Есенин принимал участие в ряде изданий, редактировавшихся Ивановым-Разумником, — в частности, в альманахе «Скифы».

42

…жадно слушаешь ты ектенью… — Ектенья — род моления, церковное песнопение.

43

Поветь — крытый крестьянский двор, кровля над ним, помещение под навесом.

44

Лития — род богослужения, совершаемого обычно вне церкви.

45

Вой — воин.

46

Вольга — герой ряда русских былин.

47

Назарет — город в Галилее, по которому Христос получил свое прозвище — Назарянин; Новый Назарет — провозвестник новой веры, нового вероучения.

48

Симеон — христианский святой.

49

Ремизов Алексей Михайлович (1877–1957) — писатель; с Есениным познакомился в 1915 году. Записал со слов Есенина и опубликовал несколько притч о Николае-чудотворце. В 1921 году эмигрировал.

50

Желна — черный дятел.

51

Понтий Пилат — римский прокуратор (наместник) провинции Иудеи в 26–36 годах. Согласно библейской легенде, в годы его правления был распят Иисус Христос.

52

Или, или, лама савахфани… — Согласно Евангелию, эти слова произнес Христос, когда его распинали на кресте. В переводе с древнееврейского: «Боже мой, боже мой, для чего ты меня оставил».

53

«О Русь, взмахни крылами…» — В письме к своему другу поэту А. В. Ширяевцу от 24 июня 1917 года Есенин подробно писал об особом пути народных крестьянских писателей и их отношении к «питерским литераторам»: «Об отношениях их к нам судить нечего, они совсем с нами разные, и мне кажется, что сидят гораздо мельче нашей крестьянской купницы… Им нужна Америка, а нам в Жигулях песня да костер Стеньки Разина… Им все нравится подстриженное, ровное и чистое, а тут вот возьмешь да кинешь с плеч свою вихрастую голову, и боже мой, как их легко взбаламутить» (Собр. соч., т. 5, с. 73–74). Определенный отсвет подобных настроений виден и в стихотворении «О Русь, взмахни крылами…». Объясняя спустя полгода после этого письма полемический характер упоминания в стихотворении «среднего брата» — поэта Николая Алексеевича Клюева (1887–1937), Есенин писал: «Клюев, за исключением «Избяных песен», которые я ценю и признаю, за последнее время сделался моим врагом… Значение среднего в «Коньке-горбунке», да и во всех почти русских сказках — «Так и сяк». Поэтому я и сказал: «Он весь в резьбе молвы», — то есть в пересказе сказанных. Только изограф, но не открыватель» (Собр. соч., т. 5, с. 77). Неприятие консервативных идей Клюева, его идеализации патриархальщины и церковности, побудило Есенина назвать (в беседе с А. А. Блоком в январе 1918 г.) его творчество «черносотенным», а позже неоднократно писать о своей «внутренней распре» с ним. Показательно в этом отношении и стихотворение «Теперь любовь моя не та…», посвященное Н. А. Клюеву.

54

Чапыгин Алексей Павлович (1870–1937) — советский писатель, автор исторических романов «Разин Степан» и «Гулящие люди», в те годы работал над рядом произведений из крестьянской жизни.

55

«Разбуди меня завтра рано…» — «По словам Есенина, это стихотворение явилось первым его откликом на Февральскую революцию», — сообщала С. А. Толстая-Есенина в своих комментариях к стихам Есенина (хранятся в Государственном литературном музее — Москва).

56

Товарищ — Характеризуя настроение Есенина в первые месяцы после Февральской революции, Р. В. Иванов-Разумник писал в апреле 1917 года Андрею Белому: «Кланяются Вам Клюев и Есенин. Оба в восторге, работают, пишут, выступают на митингах» (Отдел рукописей Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина). В Петрограде, на Марсовом поле, в марте 1917 года состоялись похороны погибших в дни Февральской революции.

57

Аника — персонаж русского фольклора, — в частности, духовного стиха о битве Аники-воина со смертью.

58

Соловки — известный мужской монастырь на Белом море.

59

Но звон поцелуя // деньгой не гремит… — По евангельской легенде, Иуда, предав Христа за тридцать сребреников, указал на него стражникам, поцеловав его.

60

Там дряхлое время, // Бродя по лугам… — Почти дословное переложение этих же строф дает Есенин в статье «Ключи Марии»: «…рай в мужицком творчестве так и представлялся, где нет податей за пашни, где «избы новые, кипарисовым тесом крытые», где дряхлое время, бродя по лугам, сзывает к мировому столу все племена и народы и обносит их, подавая каждому золотой ковш, сыченою брагой» (Собр. соч., т. 4, с. 190–191).

61

Умба — пристань на Белом море. В автобиографии Есенин отмечал, что ему привелось побывать «на Мурманском побережье, в Архангельске и Соловках» (Собр. соч., т. 5, с. 18). Эта поездка состоялась в 1917 году.

62

Содом — город, уничтоженный богом за грехи его жителей, из которых было дано спастись единственному праведнику Лоту.

63

Егудиил (Иегудиил) — один из архангелов (Библия).

64

Омеж — сошник, лемех.

65

Инония — В черновике автобиографии Есенин писал: «В начале 1918 года я твердо почувствовал, что связь со старым миром порвана и… написал поэму «Инония», на которую много было… нападок и из-за которой за мной утвердилась кличка хулигана» (Собр. соч., т. 5, с. 231).

Вспоминая о встречах с Есениным в Петрограде зимой 1917–1918 годов, один из его близких друзей того времени рассказывал: «В эти месяцы были написаны одна за другой все его богоборческие и космические поэмы о революции. Их немного, но тогда казалось, что они заполняют его время словесной лавиной… Он был весь во власти образов своей, «есенинской Библии»… В таком непрерывно созидающем состоянии я его раньше никогда не видел… Про свою «Инонию», еще никому не прочитанную и, кажется, только задуманную, он заговорил со мной однажды на улице, как о некоем реально существующем граде, и сам рассмеялся моему недоумению: «Это у меня будет такая поэма… Инония — иная страна…» Его любимыми книгами в это время были Библия, в растрепанном, замученном виде лежавшая на столе, и «Слово о полку Игореве». Он по-новому открыл их для себя, носил их в сердце и постоянно возвращался к ним в разговорах…» (В. С. Чернявский. Встречи с Есениным. — «Новый мир», 1965, № 10).

66

Иеремия — один из библейских пророков. «Книга пророка Иеремии» начинается с рассказа о том, что бог вложил слова свои в его уста.

67

Китеж — по легенде, город, скрывшийся под водой во время татаро-монгольского нашествия.

68

Индикоплов Косьма — византийский купец и путешественник VI века, совершивший поездку в Индию; его «Христианская топография» в средние века была наиболее популярным в России трудом по географии.

69

Радонеж — небольшой городок близ Москвы, по названию которого получил свое имя Сергий Радонежский XIV в.) — основатель Троице-Сергиевой лавры, причисленный православной церковью к лику святых.

70

На реках вавилонских мы плакали… — Перефразированное начало 136-го псалма Давида (Библия), где говорится о плаче иудеев, томившихся в вавилонском плену.

71

Олипий. — Есенин имеет в виду Алимпия (Алипия) — первого известного по имени русского иконописца (конец XI — начало XII в.). Его житие входит в состав «Киево-печерского патерика».

72

Сион — гора, на которой была воздвигнута иерусалимская крепость. В Библии — «святая гора», «град бога живого».

73

Иорданская голубица. — По библейской легенде, над головой Христа в момент его крещения в реке Иордан появился голубь — символ воплощения святого духа.

74

Мать моя — родина, // Я — большевик. — В 1919 году Есенин подписал заявление, в котором говорилось: «Признавая себя по убеждениям идейным коммунистом, примыкающим к революционному движению, представленному РКП…» (Собр. соч., т. 5, с. 81). Активная поддержка Есениным Октябрьской революции вызвала яростные нападки на него со стороны контрреволюционно настроенных писателей. Характерно следующее свидетельство А. А. Блока: «Звонил Есенин, рассказывал о вчерашнем «утре России» в Тенишевском зале. Гизетти и толпа кричали по адресу его, А. Белого и моему: «изменники». Не подают руки. Кадеты и Мережковские злятся на меня страшно» (А. А. Блок. Записные книжки. М., 1965, с. 385. Запись от 22 января 1918 г.)

75

Апостол Андрей — один из православных святых, брат апостола Петра. Существовала легенда о путешествии апостола Андрея по Руси, которая вошла в «Повесть временных лет».

76

Маврикия — Маврикийский дуб, упоминаемый в Библии. Есенин так толкует этот образ в своей статье «Ключи Марии»: «…то символическое древо, которое означает «семью»… Скандинавская Иггдразиль — поклонение ясеню, то древо, под которым сидел Гуатама, и этот Маврикийский дуб были символами «семьи» как в узком, так и в широком смысле у всех народов… мы есть чада древа, семья того вселенского дуба, под которым Авраам встречает святую троицу» (Собр. соч., т. 4, с. 176).

77

Кантата — Написана ко дню открытия мемориальной доски героям революции на Кремлевской стене. «Кантата» состояла из трех частей. Первая часть принадлежала М. П. Герасимову, вторая — Есенину, третья — С. А. Клычкову. «Кантата» была исполнена в дни Октябрьских торжеств 1918 года. На открытии мемориальной доски присутствовал В. И. Ленин. В отчете говорилось: «Колонны подходят к башне, где мемориальная доска. Одновременно сюда подходят и выстраиваются колоссальные хоры и оркестры Пролеткульта. По диагонали площади под звуки «Интернационала» двигается густая колонна участников открывшегося вчера Шестого съезда Советов… Стройно звучат голоса хора и оркестра Пролеткульта, склоняются знамена, обнажается море голов. Владимир Ильич Ленин, поднятый на руки окружающими, приближается к задрапированной доске, обрезает ножницами шнур, покров спадает, и глазам присутствующих открывается доска. Мемориальная доска работы Коненкова представляет собой барельеф, изображение белокурой фигуры с веткой мира в руках, внизу склоненные знамена и сложенные оружия и надпись «Павшим в борьбе за мир и братство народов». Цит. по кн. «Музыкальная жизнь Москвы в первые годы после Октября». М., 1972, с. 107–108.

78

Старк Л. Н. (1885–1937) — журналист, один из редакторов газеты «Советская страна» (1919 г.), в которой сотрудничал Есенин.

79

Нынче луну с воды // Лошади выпили. — Образ, навеянный детскими впечатлениями поэта. В одной из автобиографий он писал: «…мы часто ездили… на Оку поить лошадей. Ночью луна при тихой погоде стоит стоймя в воде. Когда лошади пили, мне казалось, что они вот-вот выпьют луну, и радовался, когда она вместе с кругами отплывала от их ртов» (Собр. соч., т. 5, с. 16).

80

Пантократор — всемогущий, вседержитель (греч.).

81

Мариенгоф Анатолий Борисович (1897–1962) — один из основателей и теоретиков группы имажинистов. Отношения Есенина с ним были весьма неровные: наиболее близкие в 1919–1921 годах, они завершились резким разрывом в 1924 году. «Не боюсь я этой мариенгофской твари и их подлости нисколечко», — писал Есенин одной из своих знакомых в октябре года (Собр. соч., т. 5, с. 136).

82

Сорокоуст — сорокадневная молитва по умершим.

Вспоминая о публичном выступлении Есенина с чтением этого стихотворения, И. Н. Розанов пишет: «Аудитория Политехнического музея в Москве. Вечер поэтов. Духота и теснота… Пахнет скандалом. Председательствует сдержанный, иногда только криво улыбающийся Валерий Брюсов. Очередь за имажинистами. Выступает Есенин. Начинает свой «Сорокоуст»… Но когда поэт произносит девятый стих и десятый, где встречается слово, не принятое в литературной речи, начинается свист, шиканье, крики «Довольно!» и т. д. Есенин пытается продолжать, но его не слышно. Шум растет. Есенин ретируется… С неимоверным трудом… председателю удается наконец водворить относительный порядок. Брюсов встает и говорит:

— Вы услышали только начало и не даете поэту говорить. Надеюсь, что присутствующие поверят мне, что в деле поэзии я кое-что понимаю. И вот я утверждаю, что данное стихотворение Есенина самое лучшее из всего, что появилось в русской поэзии за последние два или три года» («Воспоминания», с. 293–294).

83

Скачет красногривый жеребенок… — В письме Е. И. Лившиц (август 1920 г.) Есенин рассказывает: «Ехали мы от Тихорецкой на Пятигорск, вдруг слышим крики, выглядываем в окно, и что же? Видим, за паровозом что есть силы скачет маленький жеребенок. Так скачет, что нам сразу стало ясно, что он почему-то вздумал обогнать его. Бежал он очень долго, но под конец стал уставать, и на какой-то станции его поймали. Эпизод для кого-нибудь незначительный, а для меня он говорит очень много. Конь стальной победил коня живого. И этот маленький жеребенок был для меня наглядным дорогим вымирающим образом деревни…» (Собр. соч., т. 5, с. 88).

84

«Да! Теперь решено. Без возврата…» — В сборнике «Стихи скандалиста», выпущенном Есениным во время зарубежной поездки, в Берлине, в 1923 году, этим стихотворением открывался цикл «Москва кабацкая». Объясняя в предисловии к этому сборнику некоторые особенности цикла, намеренную резкость ряда образов, нарочитую грубость лексики, Есенин писал: «Я чувствую себя хозяином в русской поэзии и потому втаскиваю в поэтическую речь слова всех оттенков, нечистых слов нет. Есть только нечистые представления. Не на мне лежит конфуз от смелого произнесенного мной слова, а на читателе и на слушателе». Позже Есенин несколько раз менял состав цикла «Москва кабацкая». Летом 1924 года он выпустил сборник стихотворений под этим названием, в который, в частности, было включено семь стихотворений цикла «Любовь хулигана» (см. ниже прим. к стихотворению «Заметался пожар голубой…»). Присоединение этих стихотворений и другие перемены в составе цикла заметно изменили его общую тональность, значительно приглушив ноты упадочности, кабацкой «пропади», душевной развинченности, которые отмечались критиками.

Один из близких в те годы Есенину людей, И. И. Старцев, вспоминал: «За границей он работал мало, написал несколько стихотворений, вошедших потом в «Москву кабацкую»… Вскоре после приезда читал «Москву кабацкую». Далее рассказав о том, что один из слушателей стал обвинять поэта в упадочности, мемуарист сообщает, что Есенин «стал ожесточенно говорить, что он внутренне пережил «Москву кабацкую» и не может отказаться от этих стихов. К этому его обязывает звание поэта» («Воспоминания», с. 252).

85

«Заметался пожар голубой…» — Этим стихотворением открывался цикл «Любовь хулигана», в который входило также шесть последующих стихотворений. Цикл обращен к актрисе московского Камерного театра А. Л. Миклашевской, с которой поэт познакомился вскоре после своего возвращения из зарубежной поездки в августе 1923 года.

86

«Мы теперь уходим понемногу…» — Стихотворение связано со смертью близкого друга Есенина, поэта Александра Васильевича Ширяевца, внезапно скончавшегося 15 мая 1924 года.

87

Пушкину — Стихотворение написано в связи с празднованием 125-летия со дня рождения Пушкина. Отвечая на анкету, проводившуюся журналом «Книга о книгах» в связи с этим юбилеем, Есенин писал: «Пушкин — самый любимый мною поэт. С каждым годом я воспринимаю его все больше и больше, как гения страны, в которой я живу» (Собр. соч., т. 4, с. 228). В октябре 1925 года в автобиографии он отметил: «В смысле формального развития теперь меня тянет все больше к Пушкину» (Собр. соч., т. 5, с. 22). В день юбилея Есенин читал стихотворение на митинге у памятника Пушкину на Тверском бульваре в Москве.

88

Возвращение на родину — В августе 1923 года Есенин вернулся на родину после более чем годовой поездки по Европе и США. В автобиографиях он отмечал: «Доволен больше всего тем, что вернулся в Советскую Россию», «После заграницы я смотрел на страну свою и события по-другому» (Собр. соч., т. 5, с. 14, 18). Данное стихотворение было написано под впечатлением первой по возвращении кратковременной поездки в родные места в мае 1924 года.

89

Отцовский дом // Не мог я распознать… — Вспоминая о приезде Есенина в мае 1924 года в Константиново, сестра поэта, А. А. Есенина, пишет: «Пока закипает самовар, мужчины сидят, курят, делятся новостями. Новостей много, есть что рассказать и о чем расспросить друг друга. Отца интересует жизнь в Москве, за границей, Сергея — жизнь односельчан. Со времени его последнего приезда сильно изменился облик села, и особенно изменилась жизнь в нашей семье. Никогда еще не жили мы так бедно, как теперь, после голода и пожара… (Имеется в виду пожар 3 августа 1922 г., когда сгорел дом родителей поэта. — А. К.) Сергей счастлив, что снова дома, среди родных, и его не смущают ни эта бедность, ни теснота» («Воспоминания», с. 62).

90

Есенина Татьяна Федоровна (1875–1955) — мать поэта.

91

По-байроновски наша собачонка // Меня встречала с лаем у ворот. — Ср. в поэме Байрона «Паломничество Чайльд-Гарольда»:

Быть может, пес повоет мой,

Но, у другого сыт,

В меня ж, прибредшего домой,

Свои клыки вонзит.

(Песнь первая, 13. Перевод Г. Шенгели)

92

Сахаров Александр Михайлович — товарищ Есенина, издательский работник. Вместе с Есениным ездил в Константиново в мае 1924 года.

93

«Этой грусти теперь не рассыпать…» — В автобиографии, относящейся к тому же времени, что и это стихотворение, Есенин писал: «Мне нравится цивилизация. Но я очень не люблю Америки. Америка это тот смрад, где пропадает не только искусство, но и вообще лучшие порывы человечества. Если сегодня держат курс на Америку, то я готов тогда предпочесть наше серое небо и наш пейзаж: изба, немного вросла в землю, прясло, из прясла торчит огромная жердь, вдалеке машет хвостом на ветру тощая лошаденка… это то самое, что растило у нас Толстого, Достоевского, Пушкина, Лермонтова и др.» (Собр. соч., т. 5, с. 18).

94

«Издатель славный! В этой книге…» — Адресовано И. И. Ионову (1887–1942), в те годы директору Ленинградского отделения Госиздата, где в 1924 году намечался выпуск сборника стихов Есенина.

95

На Кавказе — Длительное пребывание Есенина на Кавказе (поездка продолжалась с сентября 1924 по февраль 1925 г.) — один из наиболее плодотворных периодов его творчества. Т. Табидзе писал: «Кавказ, как когда-то для Пушкина, и для Есенина оказался новым источником вдохновения. В отдалении поэту пришлось многое передумать, в нем происходила сильная борьба за окончательное поэтическое самоутверждение. Он чувствовал наплыв новых тем…» («Воспоминания», с. 387).

96

И Грибоедов здесь зарыт… — Могила Грибоедова находится на горе Мтацминда над Тбилиси.

97

…Маяковский… // Поет о пробках в Моссельпроме. — Намек на работу Маяковского в эти годы над торговой рекламой (в частности, и для Моссельпрома). Есть немало мемуарных свидетельств, в которых воспроизводятся отрицательные суждения Есенина о Маяковском. Известны их столкновения на литературных диспутах (особенно резкие в 1919–1921 гг.). Многие современники склонны были рассматривать инвективы Есенина о Маяковском как отражение его постоянной литературной позиции. Однако отношение Есенина к Маяковскому в 1924–1925 годах заметно изменилось. Н. Н. Асеев так рассказывает о встрече поэтов: «Мы были в кафе на Тверской, когда пришел туда Есенин. Кажется, это свидание было предварительно у них условлено по телефону. Есенин был горд и заносчив; ему казалось, что его хотят вовлечь в невыгодную сделку… Есенин держал себя настороженно, хотя явно был заинтересован в Маяковском больше, чем во всех своих вместе взятых сообщниках. Разговор шел об участии Есенина в «ЛЕФе»… Разговор происходил незадолго до смерти Есенина» (Н. Н. Асеев. Кому и зачем нужна поэзия? М., 1961, с. 300–301). Уже после смерти Есенина Маяковский в статье «Как делать стихи?» отмечал: «Я с удовольствием смотрел на эволюцию Есенина: от имажинизма к ВАППу». На смерть Есенина Маяковский написал известное стихотворение «Сергею Есенину».

98

И Клюев, ладожский дьячок… — Этим уничижительным определением Есенин как бы подвел черту под своими сложными, противоречивыми взаимоотношениями с Н. А. Клюевым.

99

Баллада о двадцати шести — Написано и опубликовано в Баку к шестой годовщине со дня расстрела (20 сентября 1918 г.) английскими интервентами двадцати шести бакинских комиссаров — С. Г. Шаумяна, П. А. Джапаридзе, М. Азизбекова, И. Т. Фиолетова и др. Они были расстреляны на 207-й версте за Красноводском, близ станции Ахч-Куйма. Георгий Богданович Якулов (1884–1928) — художник и скульптор, в начале 20-х годов работал над проектом памятника двадцати шести бакинским комиссарам. Художник В. П. Комарденков вспоминал: «Проектировалось соорудить спиралеобразную башню, внутри которой должен был помещаться музей… Во время работы над этим памятником Есенин изучал документы, относящиеся к зверскому расстрелу английскими интервентами бакинских комиссаров, подолгу держал в руках фотографии, а когда приезжали товарищи из Баку, принимал участие в обсуждении проекта… Подружившись с Георгием Богдановичем Якуловым, Сергей Есенин приходил к нему в мастерскую запросто, иногда оставался ночевать. Оно и попятно. В Георгии Богдановиче он встретил верного, доброго, очень талантливого, хорошо знающего искусство и литературу друга» (В. Комарденков. Дни минувшие. М., 1972, с. 79).

100

Памяти Брюсова — Написано в связи со смертью В. Я. Брюсова (9 октября 1924 г.). В статье, посвященной памяти Брюсова, Есенин писал: «Умер Брюсов. Эта весть больна и тяжела, особенно для поэтов. Все мы учились у него. Все знаем, какую роль он играл в истории развития русского стиха… После смерти Блока это такая утрата, что ее и выразить невозможно. Брюсов был в искусстве новатором… Брюсов первый пошел с Октябрем, первый встал на позиции разрыва с русской интеллигенцией. Сам в себе зачеркнуть страницы старого бытия не всякий может. Брюсов это сделал» (Собр. соч., т. 4, с. 229–230).

101

Поэтам Грузии — Г. Н. Леонидзе вспоминал: «Он очень мало знал Грузию до приезда к нам, но тем ненасытнее оказались его любознательность, жажда познания распахнувшего ему дружеские объятия края и народа. Им были задуманы переводы из грузинской поэзии, он договорился о редактировании приложения к газете «Заря Востока», мечтал о создании цикла стихов о Грузии… Однако, кроме больших и малых планов, были большие и малые факты, события, происшествия, эпизоды, связанные с жизнью Сергея Есенина в Тбилиси, в своей совокупности и создавшие у него то настроение, которое продиктовало ему знаменитое послание «Поэтам Грузии» («Литературная газета», М., 1965, 2 октября).

102

…голубые роги… — от названия литературного объединения грузинских поэтов «Голубые роги» (1916–1930 гг.), членами которого были П. Яшвили, Т. Табидзе, Г, Леонидзе и др.

103

Письмо деду — Стихотворение обращено к деду Есенина Ф. А. Титову (умер в 1927 г.). Е. А. Есенина рассказывает: «Вся округа знала Федора Андреевича Титова (нашего дедушку по матери). Умен в беседе, весел в пиру и сердит в гневе, дедушка умел нравиться людям. Он был недурен собой, имел хороший рост, серые задумчивые глаза, русый волос и сохранил до глубокой старости опрятность одежды… По отношению к детям у дедушки всегда была большая доброта и нежность. Уложить спать, рассказать сказку, спеть песню ребенку для него было необходимостью. Сергей часто вспоминал свои разговоры с ним… Когда мать ушла от Есениных, дедушка взял Сергея к себе, но послал в город добывать хлеб себе и сыну, за которого он приказал ей высылать три рубля в месяц… Пять лет Сергей жил у дедушки Федора» («Воспоминания», с. 25–27).

104

Метель — Это и следующее стихотворение «Весна» в рукописи объединены общим заглавием «Над «Капиталом», а в первой публикации — «Листки».

105

Цикл «Персидские мотивы» был создан Есениным под впечатлением трех довольно длительных поездок (с сентября 1924 по август г.) по Грузии и Азербайджану, встреч, которые у него были в Тбилиси, Батуми, Баку. В Персии Есенин никогда не был, хотя не раз туда собирался. На время поездок Есенина на Кавказ приходится и его дружба с видным советским журналистом и издательским работником Петром Ивановичем Чагиным (1898–1967), в те годы редактором газеты «Бакинский рабочий», где было впервые напечатано большинство стихотворений этого цикла. Ему же посвятил Есенин и сборник стихотворений «Персидские мотивы». Рассказывая о пребывании Есенина в Баку летом 1925 года, П. И. Чагин пишет:

«Поехали на дачу в Мардакянах под Баку… Есенин в присутствии Сергея Мироновича Кирова неповторимо задушевно читал новые стихи из цикла «Персидские мотивы». Киров, человек большого эстетического вкуса, в дореволюционном прошлом блестящий литератор и незаурядный литературный критик, обратился ко мне после есенинского чтения с укоризной: «Почему ты до сих пор не создал Есенину иллюзию Персии в Баку? Смотри, как написал, как будто был в Персии. В Персию мы не пустили его, учитывая опасности, какие его могут подстеречь, и боясь за его жизнь. Но ведь тебе же поручили создать ему иллюзию Персии в Баку. Так создай! Чего не хватит — довообразит. Он же поэт, да какой!» («Литературная Россия», 1965, № 40, 1 октября).

В «Персидских мотивах» отразились не только личные впечатления Есенина, но и его знакомство с творчеством виднейших персидских поэтов Саади, Омара Хайяма, Фирдоуси, неоднократно упоминаемых в тексте стихотворений этого цикла. Одно из стихотворений («Голубая да веселая страна…») озаглавлено в рукописи «Подражание Омар Хаяму». Журналист Н. К. Вержбицкий рассказывает: «Подвернулся мне томик — «Персидские лирики X–XV веков» в переводе академика Корша. Я взял его домой почитать. А потом он оказался в руках Есенина, который уже не хотел расставаться с ним. Что-то глубоко очаровало поэта в этих стихах. Он ходил по комнате и декламировал Омара Хайяма» (Н. Вержбицкий. Встречи с Есениным. Тбилиси, 1961, с. 50–51).

106

«Шаганэ ты моя, Шаганэ!..» — Есенин использует имя Шаганэ Нерсесовны Тальян, молодой женщины, с которой он познакомился в Батуме зимой 1924/25 года.

107

Шираз — город на юге Ирана. В письме к Г. А. Бениславской от 8 апреля 1925 года Есенин писал: «Я хочу проехать даже в Шираз и, думаю, проеду обязательно. Там ведь родились все лучшие персидские лирики. И недаром мусульмане говорят: если он не поет, значит, он не из Шушу, если он не пишет, значит, он не из Шираза» (Собр. соч., т. 5, с. 162). Эту поговорку поэт использовал в стихотворении «Руки милой — пара лебедей…».

108

Гелия. — Маленькая дочь П. И. Чагина Роза, с которой Есенин любил играть, когда жил на даче у него, называла себя «Гелия Николаевна».

109

Капитан земли — Стихотворение было опубликовано посмертно, с сообщением, что оно «написано в январе 1925 года в Батуме накануне годовщины смерти Ленина».

110

Над омраченным Петроградом… — Строка из первой части поэмы Пушкина «Медный всадник».

111

Собаке Качалова — Близко знавший Есенина народный артист СССР В. И. Качалов вспоминал: «Часам к двенадцати ночи я отыграл спектакль, прихожу домой. Небольшая компания моих друзей и Есенин уже сидят у меня. Поднимаюсь по лестнице и слышу радостный лай Джима, той самой собаки, которой потом Есенин посвятил стихи. Тогда Джиму было всего четыре месяца. Я вошел и увидал Есенина и Джима — они уже познакомились и сидели на диване, вплотную прижавшись друг к другу. Есенин одною рукой обнял Джима за шею, а в другой держал его лапу и хриплым баском приговаривал: «Что это за лапа, я сроду не видал такой». Джим радостно взвизгивал, стремительно высовывал голову из-под мышки Есенина и лизал его лицо. Есенин встал и с трудом старался освободиться от Джима, но тот продолжал на него скакать и еще несколько раз лизнул его в нос. «Да постой же, может быть, я не хочу с тобой целоваться. Что же ты, как пьяный, все время лезешь целоваться», — бормотал Есенин с широко расплывшейся детски лукавой улыбкой» («Воспоминания», с. 417–418).

112

Мая — «Первое мая 1925 года, — вспоминает бакинский журналист В. Швейцер, — Есенин встречал на рабочем празднике в Балаханах. Он переходил от группы к группе, оживленный, разговорчивый, поднимая тосты за рабочих, принимая тосты за поэзию. Тонкие морщинки у щек разгладились, на бледные губы легла улыбка. Казалось, Есенин, озябший в своем уединении, грелся среди людского множества у праздничных костров человеческого тепла» («Воспоминания», с. 409).

113

Пускай меня бранят за «Стансы»… — Есенин намекает на статью А. К. Воронского «На разные темы» (альманах «Наши дни», М. — Л., 1925, № 5), в которой было подвергнуто критике стихотворение «Стансы».

114

«Леф» — литературная группировка, возглавлявшаяся В. Маяковским.

115

Письмо к сестре — Стихотворение обращено к сестре поэта — Екатерине Александровне Есениной.

116

О Дельвиге писал наш Александр, // О черепе выласкивал он строки. — Имеется в виду стихотворение Пушкина «Послание Дельвигу» («Прими сей череп, Дельвиг…»).

117

Ах, эти вишни! Ты их не забыла? — По поводу этих строк сестры поэта вспоминают: «Своего яблоневого сада у нас не было. В 1921 году отец купил и посадил несколько молодых яблонек, но во время пожара они все погибли, за исключением одной, которая стояла теперь перед окнами домика. У соседей были прекрасные многолетние сады с раскидистыми яблонями, свешивающими свои ветви в наш огород. У нас же по всему участку росли ползучие вишни, которые доставляли много хлопот нашим родителям, так как им нужна была земля под картошку. Нам, детям, много огорчений приносила вырубка сада и вспахивание его сохой или плугом» (сб. «На родине Есенина». М., 1969, с. 37).

118

Слова Пушкина. (Прим. С. Есенина.)

Блажен, кто не допил до дна… — Вариация строк из «Евгения Онегина»:

Блажен, кто праздник жизни рано

Оставил, не допив до дна

Бокала полного вина…

119

«Прощай, Баку! Тебя я не увижу…» — Стихотворение написано незадолго до отъезда, после почти двухмесячного пребывания в Баку. В эти месяцы были созданы такие значительные стихотворения, как «Песня», «Ну, целуй меня, целуй…», «Голубая да веселая страна…» и др. Вновь в Баку Есенин приехал в конце июля того же, 1925 года.

120

Вынул я кольцо у попугая… — А. А. Есенина вспоминает: «Кольцо, о котором говорится в стихотворении, действительно Сергею на счастье вынул попугай незадолго до его женитьбы на Софье Андреевне. Шутя Сергей подарил это кольцо ей. Это было простое медное кольцо очень большого размера» («Воспоминания», с. 71).

121

Ах, у луны такое // Светит — хоть кинься в воду… — По воспоминаниям журналиста Н. К. Вержбицкого, эти строки связаны с рассказанной им Есенину легендой о китайском поэте VIII века Ли Пу (Ли Бо), который бросился в воду, захотев обнять отражение луны (см.: Н. Вержбицкий. Встречи с Есениным. Тбилиси, 1961, с. 32–33).

122

«Гори, звезда моя, не падай…», «Жизнь — обман с чарующей тоскою…» — Вспоминая об обстоятельствах создания этих двух стихотворений, написанных близ Баку, в Мардакянах, С. А. Толстая-Есенина писала: «В то время Есенин плохо себя чувствовал. Опять появились предположения, что у него туберкулез. Он кашлял, худел, был грустен, задумчив. Настроениями и разговорами этих дней навеяны оба эти стихотворения» (Комментарий С. А. Толстой-Есениной хранится в Государственном литературном музее — Москва).

123

Пусть она услышит, пусть она поплачет. // Ей чужая юность ничего не значит. — Ср. у Лермонтова в «Завещании»:

Ты расскажи всю правду ей,

Пустого сердца не жалей,

Пускай она поплачет…

Ей ничего не значит!

124

«Я красивых таких не видел…» — Шура — Александра Александровна Есенина, младшая сестра поэта (род. в 1911 г.). Осенью 1924 года она переехала из Константинова в Москву, чтобы продолжить учебу в школе. Об обстоятельствах, связанных с возникновением этого и последующих посвященных ей же стихотворений, А. А. Есенина вспоминает:

«В один из сентябрьских дней Сергей предложил Соне (С. А. Толстой-Есениной. — А. К.) и мне покататься на извозчике. День был теплый, тихий. Лишь только мы отъехали от дома, как мое внимание привлекли кошки. Уж очень много их попадалось на глаза. Столько кошек мне как-то не приходилось встречать раньше, и я сказала об этом Сергею. Сначала он только улыбнулся и продолжал спокойно сидеть, погруженный в какие-то размышления, но потом вдруг громко рассмеялся. Мое открытие ему показалось забавным, и он тотчас же превратил его в игру, предложив считать всех кошек, попадавшихся нам на пути… Это занятие нас всех развеселило, а Сергей увлекся им, пожалуй, больше, чем я. Завидев кошку, он вскакивал с сиденья и, указывая рукой на нее, восклицал: «Вон, вон еще одна!»

…Когда мы доехали до Театральной площади, Сергей предложил зайти пообедать. И вот я первый раз в ресторане. Швейцары, ковры, зеркала, сверкающие люстры — все это поразило и ошеломило меня. Я увидела себя в огромном зеркале и оторопела: показалась такой маленькой, неуклюжей, одета по-деревенски и покрыта красивым, но деревенским платком. Но со мной Соня и Сергей. Они ведут себя просто и свободно. И, уцепившись за них, я шагаю к столику у колонны. Сидя за столом и видя мое смущение, Сергей все время улыбался и, чтобы окончательно смутить меня, он проговорил: «Смотри, какая ты красивая, как все на тебя смотрят…»

…А на следующий день Сергей написал и посвятил мне стихи: «Ах, как много на свете кошек, нам с тобой их но счесть никогда…» и «Я красивых таких не видел…» («Воспоминания», с. 72–73).

125

«Эх вы, сани! А кони, кони!..» — «Осенью 1925 года, — вспоминала С. А. Толстая-Есенина, — вскоре после возвращения в Москву из поездки на Кавказ, где Есенин работал главным образом над продолжением цикла «Персидских мотивов», он несколько раз говорил о том, что хочет написать цикл стихов о русской зиме. Первым стихотворением этого цикла явилось «Эх вы, сани! А кони, кони!..». За ним последовали другие на ту же тему. В течение трех месяцев, почти до самой смерти, Есенин не оставлял этой темы и написал двенадцать стихотворений, посвященных русской зимней природе. Необычайное многообразие, яркость, величавость, сказочная, фантастическая красота нашей зимы, которую с детства любит всякий русский человек, увлекали Есенина, глубоко любившего свою родную страну, пробуждали в нем высокие поэтические настроения, рождали новые прекрасные образы и сравнения» («Смена», М., 1946, № 3–4, февраль).

126

«Ах, метель такая, просто черт возьми…» — Публикуя это и следующее за ним стихотворения, С. А. Толстая-Есенина писала: «В начале октября 1925 года, в последний год своей жизни, Сергей Есенин увлекся созданием коротких стихотворений. 3 октября были написаны «Голубая кофта. Синие глаза…» и «Слышишь, мчатся сани…». В ночь с 4 на 5 октября он продиктовал мне подряд семь шести- и восьмистрочных стихотворений. На другой день, по этой моей записи, Есенин сделал небольшие поправки» («Смена», М., 1946, № 3–4, февраль).

127

Сказка о пастушонке Пете, его комиссарстве и коровьем царстве — Одно из последних стихотворений поэта. Начав свой литературный путь публикациями в детских журналах, Есенин после сборника «Зорянка», составленного им в 1916 году, стихотворений для детей не писал и вновь вернулся к этому жанру незадолго до смерти.

128

«До свиданья, друг мой, до свиданья…» — Последнее стихотворение Есенина. Написано накануне смерти, в ночь на 27 декабря. Днем Есенин передал его своему ленинградскому товарищу, поэту В. И. Эрлиху, который вспоминал: «Есенин нагибается к столу, вырывает из блокнота листок, показывает издали: стихи. Говорит, складывая листок вчетверо и кладя его в карман моего пиджака:

— Тебе.

Устинова хочет прочесть.

— Нет, ты подожди! Останется один, прочитает…

Простились. С Невского я вернулся вторично: забыл портфель… Есенин сидел у стола спокойный, без пиджака, накинув шубу, и просматривал старые стихи. На столе была развернута папка. Простились вторично» («Воспоминания», с. 466).

Стихотворение осталось в кармане у В. И. Эрлиха и было прочитано им только на следующий день, когда уже стало известно о смерти Есенина.

129

Пугачев — В рукописи Есенин так отметил время непосредственной работы над «Пугачевым»: «1921, старый стиль: февраль — август; новый: март — август». В этот период Есенин совершил большую поездку в Среднюю Азию, во время которой ему привелось проезжать и по пугачевским местам.

Интересное свидетельство об отношении Есенина к своему произведению, об особенностях замысла и, в частности, об отношении поэта к «Истории Пугачева» и «Капитанской дочке» Пушкина приводит в своих воспоминаниях И. Н. Розанов. По его словам, Есенин говорил: «У меня… совсем не будет любовной интриги. Разве она так необходима? Умел же без нее обходиться Гоголь… В моей трагедии вообще нет ни одной бабы. Они тут совсем не нужны: пугачевщина — не бабий бунт. Ни одной женской роли. Около пятнадцати мужских (не считая толпы) и ни одной женской. Не знаю, бывали ли когда такие трагедии. Я несколько лет… изучал материалы и убедился, что Пушкин во многом был неправ. Я не говорю уже о том, что у него была своя, дворянская точка зрения. И в повести и в истории. Например, у него найдем очень мало имен бунтовщиков, но очень много имен усмирителей или тех, кто погиб от рук пугачевцев. Я очень, очень много прочел для своей трагедии и нахожу, что многое Пушкин изобразил просто неверно. Прежде всего сам Пугачев. Ведь он был почти гениальным человеком, да и многие из его сподвижников были людьми крупными, яркими фигурами, а у Пушкина это как-то пропало. Еще есть одна особенность в моей трагедии. Кроме Пугачева, никто почти в трагедии не повторяется: в каждой сцене новые лица. Это придает больше движения и выдвигает основную роль Пугачева» («Воспоминания», с. 296–297).

Свою поэму Есенин писал с расчетом на возможность ее постановки в театре. Об этом, в частности, говорит большое количество ремарок в рукописи. По свидетельству И. И. Старцева, летом 1921 года состоялась читка «Пугачева» в театре Вс. Мейерхольда. Постановка осуществлена не была. Есенин, выступая после одного из чтений «Пугачева», говорил, что «расходится во взглядах на искусство со своими друзьями-имажинистами: некоторые из его друзей считают, что в стихах образы должны быть нагромождены беспорядочной толпой. Такое беспорядочное нагромождение образов его не устраивает, толпе образов он предпочитает органический образ. Точно так же он расходится со своими друзьями-имажинистами во взглядах на театральное искусство: в то время как имажинисты главную роль в театре отводят действию, в ущерб слову, он полагает, что слову должна быть отведена в театре главная роль. Он не желает унижать словесное искусство в угоду искусству театральному. Ему как поэту, работающему преимущественно над словом, неприятна подчиненная роль слова в театре. Вот почему его новая пьеса, в том виде, как она есть, является произведением лирическим. И если режиссеры считают «Пугачева» не совсем сценичным, то автор заявляет, что переделывать его не намерен: пусть театр, если он желает ставить «Пугачева», перестроится так, чтобы его пьеса могла увидеть сцену в том виде, как она есть» («Воспоминания», с. 276–277).

Есенин любил выступать с чтением отрывков из «Пугачева», особенно часто он читал монолог Хлопуши (см. рассказ об этом М. Горького — «Воспоминания», с. 336–337).

130

Ленин — Кончина В. И. Ленина потрясла поэта. Ю. Н. Либединский вспоминал: «Умер Ленин, и тяжело упала эта потеря на сыновнюю душу Сергея Есенина. Получив пропуск из «Правды», он несколько часов простоял в Колонном зале, не сводя глаз с дорогого лица. Вместе с народом, бесконечной вереницей идущим мимо гроба, переживал он горе прощания. В эти дни, наверное, и зародились скорбные и полные животворной силы ямбы его «Ленина»… Изображая Ленина, Есенин сознательно отказывается от всякого стремления к монументальности. Чтобы усугубить свою иронию по поводу банальных и ходульных изображений героя, он к слову «в масках» («Мы любим тех, кто в черных масках») подбирает рифму «на салазках». «Застенчивый, простой и милый» — таким видит он Ленина, и тем сильнее действие его неожиданных, проникнутых восхищением, слов:

Я не пойму, какою силой

Сумел потрясть он шар земной?

Но он потряс…

В Ленине Сергей Есенин подчеркнул скромность, доброту, доступность, любовь к детям. Но, показав эти черты, поэт не принизил образа великого учителя… Сейчас, оглядываясь в прошлое, поражаешься, с какой точностью поэт передал настроение миллионов людей России в те дни, когда мы осиротели» («Воспоминания», с. 373–375).

По случаю первой годовщины со дня смерти В. И. Ленина Есенин написал стихотворение «Капитан земли». К ленинской теме Есенин обращался также в других произведениях этих лет («Анна Снегина», «Песнь о великом походе» и др.).

Подзаголовок произведения — «Отрывок из поэмы «Гуляй-поле» — связан с замыслом Есенина, возникшим еще зимой 1921–1922 годов. Есть свидетельства, что летом 1924 года Есенин работал над этой поэмой. Поэт И. В. Грузинов писал, что он слышал поэму в авторском чтении. По его словам, «поэма была почти вся сделана, оставалось обработать некоторые детали» (см. сб. «Сергей Александрович Есенин». М.—Л., 1926, с. 133–134). В настоящее время известны только несколько черновых набросков, тематически связанных с этим замыслом (см. Собр. соч., т. 3, с. 362–363).

131

Песнь о великом походе — Рукопись поэмы помечена июлем 1924 года.

132

Ни ногатой вас не взять, // Ни резанами… — Ногата и резань — старые русские денежные единицы.

133

Поэма о 36 — Черновик поэмы помечен 1–6 августа 1924 года. Поэма была написана, в частности, под впечатлением рассказов политкаторжанина И. И. Ионова, работавшего в то время в Ленинградском отделении Госиздата. В. И. Эрлих отмечал: «В Госиздате сидит у Ионова до трех, до пяти» («Воспоминания», с. 453). О впечатлении, которое на поэта произвели рассказы И. И. Ионова, вспоминает Г. А. Бениславская: «Его горение заставило Сергея Александровича над чем-то в нашей общественной жизни задуматься: он толкнул его на «Поэму о 36» (цит. по кн.: В. Белоусов. Сергей Есенин. Литературная хроника, ч. 2. М., 1970, с. 299).

134

Может случиться с тобой… — А. А. Есенина отмечает, что в этих строках отразилось впечатление от песни «Паша, ангел непорочный, не ропщи на жребий свой…», которую часто пел отец поэта (см. «Воспоминания», с. 59).

135

Анна Снегина — В поэме отразились впечатления от поездок в родное село Константиново в 1917–1918 годах. Старшая сестра поэта, Е. А. Есенина, вспоминает:

«1918 год. В селе у нас творилось бог знает что.

— Долой буржуев! Долой помещиков! — неслось со всех сторон.

Каждую неделю мужики собираются на сход. Руководит всем Мочалин Петр Яковлевич, наш односельчанин, рабочий коломенского завода. Во время революции он пользовался в нашем селе большим авторитетом. Наша константиновская молодежь тех лет многим была обязана Мочалину, да и не только молодежь. Личность Мочалина интересовала Сергея. Он знал о нем все. Позднее Мочалин послужил ему в известной мере прототипом для образа Оглоблина Прона в «Анне Снегиной» и комиссара в «Сказке о пастушонке Пете».

В 1918 году Сергей часто приезжал в деревню. Настроение у него было такое же, как и у всех, — приподнятое. Он ходил на все собрания, подолгу беседовал с мужиками» («Воспоминания», с. 43–44).

В поэму введены названия находящихся в тех же краях села Радово и деревни Криуши. В пейзаже, в лирических сценах поэмы тоже отразились константиновские впечатления. Прообразом героини поэмы в определенной степени послужила владелица имения в Константинове Лидия Ивановна Кашина, хотя обстоятельства ее собственной жизни мало чем напоминают судьбу Анны Онегиной в поэме. Младшая сестра поэта, А. А. Есенина, пишет:

«За церковью, у склона горы, на которой было старое кладбище, стоял высокий бревенчатый забор, вдоль которого росли ветлы. Этот забор, тянувшийся почти до самой реки, огораживавший чуть ли не одну треть всего константиновского подгорья, отделял участок, принадлежавший помещице Л. И. Кашиной, имение которой вплотную подходило к церкви и также тянулось по линии села.

Л. И. Кашина была молодая, интересная и образованная женщина, владеющая несколькими иностранными языками. Она явилась прототипом Анны Снегиной, ей же было посвящено Сергеем стихотворение «Зеленая прическа…», а слова в поэме «Анна Снегина»:

Приехали.

Дом с мезонином

Немного присел на фасад.

Волнующе пахнет жасмином

Плетневый его палисад, —

относятся к имению Кашиной» («Воспоминания», с. 51–52).

Есенин любил свою «Анну Снегину» и высоко ее оценивал. В период работы над поэмой он писал другу: «Работаю и скоро пришлю Вам поэму, по-моему, лучше всего, что я написал» (Собр. соч., т. 5, с. 143). Но современная Есенину критика поэму по-настоящему не оценила. Даже авторское чтение не помогло понять всей значительности произведения. По поводу одного из таких выступлений Есенина В. Ф. Наседкин вспоминал: «…случилось так, что прекрасная лирическая поэма не имела большого успеха. Спрошенные Есениным рядом с ним сидящие за столом о зачитанной вещи отозвались с холодком» (В. Наседкин. Последний год Есенина. М., 1927, с. И). Только Д. Фурманов со свойственной ему прозорливостью отмечал: «Он читал нам последнюю свою, предсмертную поэму. Мы жадно глотали ароматичную, свежую крепкую прелесть есенинского стиха, мы сжимали руки один другому, переталкивались в местах, где уже не было силы радость удержать внутри» (Д. Фурманов. Собр. соч., т. 4. М., 1961, с. 374–375).

Поэма посвящена литературному критику Александру Константиновичу Воронскому (1884–1943). Есенин считался с его мнением и внимательно следил за его статьями о своем творчестве. В январе 1924 года Есенин беспокоился о скорейшей доставке критику корректурного оттиска сборника «Москва кабацкая», с тем чтобы Воронский мог высказаться об этих стихах в статье, готовившейся для журнала «Красная новь». Тогда же Есенин предоставил Воронскому возможность опубликовать в этой статье («Красная новь», М.—Л., 1924, № 1) и свое известное «Предисловие» к проектировавшемуся собранию стихов. В 1925 году между ними возникло расхождение, когда Есенин не согласился с оценкой, которую дал Воронский таким стихотворениям, как «Стансы».

136

«Липа» — подложный документ. (Прим. С. Есенина.)

137

Черный человек — Замысел поэмы относится ко времени зарубежной поездки 1922–1923 годов. Есть основания считать, что в это время Есениным был создан первый вариант поэмы. Но текст этой редакции до настоящего времени не разыскан. Наиболее подробно вопрос о датировке поэмы освещен в книгах: П. Ф. Юшин. Сергей Есенин. М., 1969, с. 280–286; Е. Наумов. Сергей Есенин. Л., 1969, с. 237. Существующий текст поэмы был подготовлен в ноябре года. С. А. Толстая-Есенина вспоминает: «В ноябре 1925 года редакция журнала «Новый мир» обратилась к Есенину с просьбой дать новую большую вещь. Новых произведений не было, и Есенин решил напечатать «Черного человека». Он работал над поэмой в течение двух вечеров 12 и 13 ноября. Рукопись испещрена многочисленными поправками… Лица, слышавшие поэму в его чтении, находили, что записанный текст короче и менее трагичен, чем тот, который Есенин читал раньше» (С. Масчан. Из архива С. Есенина. — «Новый мир», 1959, № 12).