Стихотворения. Поэмы. Драма - [30]

Для того ли, незнамы-неведомы,

Мы в холодных могилах лежим,

Для того ли тягались со шведами

Ветераны Петровых дружин;

Для того ли в годину суровую,

Как пришел на Москву Бонапарт,

Попалили людишки дворовые

Огоньком его воинский фарт;

Для того ль стыла изморозь хрусткая

У пяти декабристов на лбу;

Для того ль мы из бед землю Русскую

На своем вывозили горбу;

Для того ль сеял дождик холодненький,

Точно слезы родимой земли,

На этап бритолобых колодников,

Что по горькой Владимирке шли;

Для того ли под ленинским знаменем

Неусыпным тяжелым трудом

Перестроили мы в белокаменный

Наш когда-то бревенчатый дом;

И от ярого натиска вражьего

Отстояли его для того ль, —

Чтоб теперь истлевать тебе заживо

В самой горькой из горьких неволь,

Чтоб, тараща глаза оловянные,

Муштровала ребят немчура,

Чтобы ты позабыл, что славянами

Мы с тобой назывались вчера?..

Бейся ж так, чтоб пришельцы поганые

К нам ходить заказали другим.

Неприятелям на поругание

Не давай наших честных могил!

Оглянись на леса и на пажити,

Выдвигаясь с винтовкою в бой:

Всё, что кровным трудом нашим нажито,

За твоею спиной, за тобой!

Чтоб добру тому не быть растащену,

Чтоб Отчизне цвести и сиять,

Голосами седых твоих пращуров

Я велю тебе насмерть стоять!

Февраль 1942

НЕ ПЕЧАЛЬСЯ!

Не печалься!

Скоро, очень скоро

Возвратится мирное житье:

Из Уфы вернутся паникеры

И тотчас забудут про нее.

Наводя на жизнь привычный глянец,

Возвратят им старые права,

Полноту, солидность и румянец

Им вернет ожившая Москва.

Засияют окна в каждом доме,

Патефон послышится вдали…

Не печалься: всё вернется — кроме

Тех солдат, что в смертный бой пошли.

3 марта 1942

* Это смерть колотит костью *

Это смерть колотит костью

По разверзшимся гробам:

"Дранг нах Остен!

Дранг нах Остен!" —

Выбивает барабан.

Лезут немцы, и пойми ты:

Где изъяны в их броне?..

"Мессершмитты",

"Мессершмитты "

Завывают в вышине.

Шарит враг незваным гостем

По домам и погребам…

"Дранг нах Остен!

Дранг нах Остен!" —

Выбивает барабан.

Толпы спят на полустанках,

Пол соломой застеля.

Где-то близко вражьи танки

Пашут русские поля.

Толстый унтер хлещет в злости

Баб смоленских по зубам…

"ДранГ нах Остен!

Дранг нах Остен!" —

Выбивает барабан.

Рвутся бомбы. Дети плачут.

Первой крови горек вкус.

Воет пьяный автоматчик:

"Рус капут!

Сдавайся, рус!.."

1942

ФЮРЕР

Неужели он был ребенком,

Пил, как все, молоко — и рос

С детским пухом на тельце тонком,

В светлых капельках детских слез?

И, вместилище всякой скверны,

Пропасть зла без краев и дна, —

Неужели сказал он первым

Слово "мама", а не "война"?

Нет! Зачатый тупицей прусским

После выпивки в кабаке,

Он родился с кровавым сгустком

В желтом сморщенном кулачке.

И, явившись из тьмы утробной

В мир сверкающий, стал кричать

Так визгливо, так адски-злобно,

Что его испугалась мать.

1942

ХЛЕБ И ЖЕЛЕЗО

Хлеб зреет на земле, где солнце и прохлада,

Где звонкие дожди и щебет птиц в кустах.

А под землей, внизу, поближе к недрам ада

Железо улеглось в заржавленных пластах.

Благословляем хлеб! Он — наша жизнь и пища.

Но как не проклинать ту сталь, что наповал

Укладывает нас в подземные жилища?..

Пшеницу сеял бог. Железо черт ковал!

7 апреля 1942 г.

СТАРАЯ ГЕРМАНИЯ

Где он теперь, этот домик ветхий,

Зяблик, поющий в плетеной клетке,

Красный шиповник на свежей ветке

И золотистые косы Гретхен?

Пела гитара на старом Рейне,

Бурши читали стихи в кофейне,

Кутая горло платком пуховым,

У клавикордов сидел Бетховен.

Думал ли он, что под каждой крышей

Немцами будут пугать детишек?

19 мая 1942 г.

УБИТЫЙ МАЛЬЧИК

Над проселочной дорогой

Пролетали самолеты…

Мальчуган лежит у стога,

Точно птенчик желторотый.

Не успел малыш на крыльях

Разглядеть кресты паучьи.

Дали очередь — и взмыли

Вражьи летчики за тучи…

Все равно от нашей мести

Не уйдет бандит крылатый!

Он погибнет, даже если

В щель забьется от расплаты.

В полдень, в жаркую погоду

Он воды испить захочет,

Но в источнике не воду —

Кровь увидит вражий летчик.

Слыша, как в печи горячей

Завывает зимний ветер,

Он решит, что это плачут

Им расстрелянные дети.

А когда, придя сторонкой,

Сядет смерть к нему на ложе, —

На убитого ребенка

Будет эта смерть похожа!

1942

ДЕТИ

Страшны еще

Войны гримасы,

Но мартовские дни —

Ясны,

И детвора

Играет в "классы" —

Всегдашнюю

Игру весны.

Среди двора

Вокруг воронки

Краснеют груды кирпича,

А ребятишки

Чуть в сторонке

Толпятся,

Весело крича.

Во взгляде женщины

Несмелом

Видна печаль,

А детвора

Весь день рисует

Клетки мелом

Среди широкого двора.

Железо,

Свернутое в свиток,

Напоминает

О враге,

А мальчуган

На стеклах битых

Танцует

На одной ноге…

Что ж,

Если нас

Враги принудят,

Мы вроем надолбы

В асфальт,

Но дни пройдут —

И так же будет

Звенеть

Беспечный

Детский альт!

Он — вечен!

В смерть душа не верит:

Жизнь не убьют,

Не разбомбят!..

У них эмблема —

Крест и череп.

Мы —

За бессмертный

Смех

Ребят.

1942

* Начинается ростепель марта *

Начинается ростепель марта,

И скворец запевает — он жив…

Ты лежишь под гвардейским штандартом,

Утомленные руки сложив.

Ты устал до кровавого пота!

Спи ж спокойно. Ты честно, родной,

Отработал мужскую работу,

Что в народе зовется — войной.

Мы холодные губы целуем, —

Шлем тебе наш прощальный салют,

В том колхозе, что мы отвоюем,

Твоим именем клуб назовут.

Наши девушки будут в петлице

Твой портрет в медальоне носить,

О тебе тракторист смуглолицый