Стихотворения, поэма, очерки, 1927 - [28]

Шрифт
Интервал

Зимой
   в печурку-пчелку
суют
  тома шекспирьи.
Зубами
   щелкают, —
картошка —
        пир им.
А летом
   слушают асфальт
с копейками>*
        в окне:
— Трансваль,
      Трансваль,
           страна моя,
ты вся
   горишь
      в огне!>*
Я в этом
      каменном
           котле
варюсь,
   и эта жизнь —
и бег, и бой,
     и сон,
        и тлен —
в домовьи
     этажи
отражена
     от пят
        до лба,
грозою
   омываемая,
как отражается
      толпа
идущими
       трамваями.
В пальбу
      присев
         на корточки,
в покой
   глазами к форточке,
чтоб было
     видней,
я
 в комнатенке-лодочке
проплыл
      три тыщи дней.
12
Ходят
   спекулянты
         вокруг Главтопа>*.
Обнимут,
     зацелуют,
         убьют за руп.
Секретарши
        ответственные
            валенками топают.
За хлебными
      карточками
           стоят лесорубы.
Много
   дела,
мало
     горя им,
фунт
     — целый! —
первой категории.
Рубят,
   липовый
чай
  выкушав.
— мы
   не Филипповы>*,
мы —
   привыкши.
Будет
      обед,
     будет
        ужин, —
белых бы
     вон
      отбить от ворот.
Есть захотелось,
          пояс —
           потуже,
в руки винтовку
          и
        на фронт. —
А
 мимо —
незаменимый.
Стуча
   сапогом,
идет за пайком —
Правление
     выдало
урюк
     и повидло.
Богатые —
     ловче,
едят
  у Зунделовича>*.
Ни щей,
   ни каш —
бифштекс
     с бульоном,
хлеб
  ваш,
полтора миллиона.
Ученому
      хуже:
фосфор
   нужен,
масло
   на блюдце.
Но,
  как на́зло,
есть революция,
а нету
   масла.
Они
  научные.
Напишут,
     вылечат.
Мандат, собственноручный,
Анатоль Васильича>*.
Где
  хлеб
   да мяса́,
придут
   на час к вам.
Читает
   комиссар
мандат Луначарского:
«Так…
   сахар…
      так…
           жирок вам.
Дров…
   березовых…
           посуше поленья…
и шубу
   широкого
потребленья.
Я вас,
      товарищ,
      спрашиваю в упор.
Хотите —
     берите
        головной убор.
Приходит
     каждый
с разной блажью.
Берите
   пока што
ногу
  лошажью!»
Мех
  на глаза,
как баба-яга,
идут
  назад
на трех ногах.
13
Двенадцать
     квадратных аршин жилья.
Четверо
   в помещении —
Лиля>*,
   Ося>*,
     я
и собака
      Щеник.
Шапчонку
     взял
      оборванную
и вытащил салазки.
— Куда идешь? —
        В уборную
иду.
  На Ярославский>*.
Как парус,
     шуба
      на весу,
воняет
   козлом она.
В санях
   полено везу,
забрал
   забор разломанный
Полено —
     тушею,
тверже камня.
Как будто
     вспухшее
колено
   великанье.
Вхожу
   с бревном в обнимку.
Запотел,
      вымок.
Важно
   и чинно
строгаю перочинным.
Нож —
   ржа.
Режу.
     Радуюсь.
В голове
      жар
подымает градус.
Зацветают луга,
май
  поет
   в уши —
это
  тянется угар
из-под черных вьюшек.
Четверо сосулек
свернулись,
     уснули.
Приходят
     люди,
ходят,
   будят.
Добудились еле —
с углей
   угорели.
В окно —
     сугроб.
        Глядит горбат.
Не вымерзли покамест?
Морозы
   в ночь
      идут, скрипят
снегами-сапогами.
Небосвод,
        наклонившийся
           на комнату мою,
морем
   заката
      обли́т.
По розовой
     глади
        мо́ря,
            на юг —
тучи-корабли.
За гладь,
      за розовую,
бросать якоря,
туда,
  где березовые
дрова
   горят.
Я
 много
   в теплых странах плутал.
Но только
     в этой зиме
понятной
     стала
        мне
         теплота
любовей,
     дружб
        и семей.
Лишь лежа
     в такую вот гололедь,
зубами
   вместе
      проляскав —
поймешь:
       нельзя
         на людей жалеть
ни одеяло,
     ни ласку.
Землю,
   где воздух,
        как сладкий морс,
бросишь
   и мчишь, колеся, —
но землю,
     с которою
         вместе мерз,
вовек
   разлюбить нельзя.
14
Скрыла
   та зима,
      худа и строга,
всех,
  кто на́век
      ушел ко сну.
Где уж тут словам!
        И в этих
            строках
боли
   волжской
        я не коснусь>*.
Я
 дни беру
     из ряда дней,
что с тыщей
        дней
        в родне.
Из серой
      полосы
         деньки,
их гнали
      годы —
      водники —
не очень
      сытенькие,
не очень
      голодненькие.
Если
     я
   чего написал,
если
     чего
     сказал —
тому виной
     глаза-небеса,
любимой
       моей
      глаза.
Круглые
      да карие,
горячие
   до гари.
Телефон
   взбесился шалый,
в ухо
     грохнул обухом:
карие
  глазища
      сжала
голода
   опухоль.
Врач наболтал —
чтоб глаза
     глазели,
нужна
   теплота,
нужна
   зелень.
Не домой,
     не на суп,
а к любимой
         в гости,
две
  морковинки
         несу
за зеленый хвостик.
Я
 много дарил
      конфект да букетов,
но больше
     всех
      дорогих даров
я помню
      морковь драгоценную эту
и пол —
   полена
      березовых дров.
Мокрые,
      тощие
под мышкой
        дровинки,
чуть
  потолще
средней бровинки.
Вспухли щеки.
Глазки —
     щелки.
Зелень
   и ласки
вы́ходили глазки.
Больше
   блюдца,
смотрят
   революцию.
Мне
  легше, чем всем, —
я
Маяковский.
Сижу
     и ем
кусок
     конский.
Скрип —
     дверь,
        плача.
Сестра
   младшая.
— Здравствуй, Володя!
— Здравствуй, Оля!>*
— Завтра новогодие —
нет ли
   соли? —
Делю,
   в ладонях вешаю
щепотку
   отсыревшую.
Одолевая
     снег
      и страх,
скользит сестра,
         идет сестра,
бредет
   трехверстной Преснею>*
солить
   картошку пресную.
Рядом
   мороз
шел
  и рос.
Затевал
   щекотку —
отдай
      щепотку.
Пришла,
   а соль
      не ва́лится —
примерзла
     к пальцам.
За стенкой
     шарк:
«Иди,
      жена,
продай
   пиджак,
купи
  пшена».
Окно, —
      с него
идут
  снега,
мягка
      снегов

Еще от автора Владимир Владимирович Маяковский
Флейта- позвоночник

Вначале поэма называлась "Стихи ей". Отдельной книгой вышла в феврале 1916 года. Все дореволюционные издания содержали цензурные изъятия. Купюры были восстановлены только в сборнике "Все сочиненное Владимиром Маяковским" (т.1-2, 1919), где поэма была напечатана под названием "Флейта позвоночника"."За всех вас,которые нравились или нравятся,хранимых иконами у души в пещере,как чашу вина в застольной здравице,подъемлю стихами наполненный череп.".


Баня. Клоп

«Баня» (1929) и «Клоп» (1928) – интереснейшие сатирические пьесы Маяковского. Жанр этих комедий трудно определить – настолько оригинально и естественно в них соседствуют едкая социальная сатира, фантастика и фантасмагория. В причудливых, эксцентричных сюжетах «Бани» и «Клопа» автор в увлекательной и забавной форме обличил ненавистные ему мещанство и лживость, бюрократизм и ханжество. В сборник также вошли поэмы «Люблю», «Про это», «Хорошо!».


Что такое хорошо и что такое плохо (ч/б рисунки)

Что такое хорошо и что такое плохо.Рисунки Алексея Пахомова. 1949 г.


Война и мир

В поэме «Война и мир» (вторая половина заглавия в дореволюционной орфографии писалась через «i» — «Mip», то есть вселенная) необыкновенная широта поэтических ассоциаций, гиперболизм поэтического стиля Маяковского соединяются с осознанием им невиданного размаха социальных противоречий жизни. Место действия поэмы — огромная арена, весь мир, а действующие лица — не только народы и страны, но и вся вселенная. Любовь к человеку, к «живому», противопоставлена в поэме «убийце-победе».


Люблю

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Стихотворения (1916)

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Стихотворения, 1923

Цель настоящего третьего по счету полного собрания сочинений — дать научно выверенный текст произведений Маяковского. В основу издания положено десятитомное прижизненное собрание (восемь томов были подготовлены к печати самим поэтом). В отношении остальных произведений принимается за основу последняя прижизненная публикация.В пятый том входят стихотворения 1923 года.В данной электронной редакции опущен раздел «Варианты и разночтения».http://ruslit.traumlibrary.net.


Письма, наброски и другие материалы

Цель настоящего третьего по счету полного собрания сочинений — дать научно выверенный текст произведений Маяковского. В основу издания положено десятитомное прижизненное собрание (восемь томов были подготовлены к печати самим поэтом). В отношении остальных произведений принимается за основу последняя прижизненная публикация.Тринадцатый том составляют письма, записки, телеграммы, заготовки, наброски, тезисы выступлений и другие материалы, а также дополнения к томам 1-12 настоящего издания.http://ruslit.traumlibrary.net.


Стихотворения, 1928

Цель настоящего третьего по счету полного собрания сочинений — дать научно выверенный текст произведений Маяковского. В основу издания положено десятитомное прижизненное собрание (восемь томов были подготовлены к печати самим поэтом). В отношении остальных произведений принимается за основу последняя прижизненная публикация.Девятый том составляют стихотворения 1928 года.В данной электронной редакции опущен раздел «Варианты и разночтения».http://ruslit.traumlibrary.net.


Окна РОСТА и Главполитпросвета

Цель настоящего третьего по счету полного собрания сочинений — дать научно выверенный текст произведений Маяковского. В основу издания положено десятитомное прижизненное собрание (восемь томов были подготовлены к печати самим поэтом). В отношении остальных произведений принимается за основу последняя прижизненная публикация.В третий том входят Окна РОСТА и Главполитпросвета 1919–1922 годов.В данной электронной редакции опущен раздел «Варианты и разночтения».http://ruslit.traumlibrary.net.