Стихотворения, не вошедшие в сборник 1829 года - [10]

Платить любви беспечно дани

И оживлять восторги сном?

Между 1814 и 1817

45. К А. С. ПУШКИНУ

Как? житель гордых Альп, над бурями парящий,

Кто кроет солнца лик развернутым крылом,

Услыша под скалой ехидны свист шипящий,

Раздвинул когти врозь и оставляет гром?

Тебе ль, младой вещун, любимец Аполлона,

На лиру звучную потоком слезы лить,

Дрожать пред завистью и, под косою Крона

Склоняся, дар небес в безвестности укрыть?

Нет, Пушкин, рок певцов – бессмертье, не забвенье,

Пускай Армениус, ученьем напыщен,

В архивах роется и пишет рассужденье,

Пусть в академиях почетный будет член,

Но он глупец – и с ним умрут его творенья!

Ему ли быть твоих гонителем даров?

Брось на него ты взор, взор грозного презренья,

И в малый сонм вступи божественных певцов.

И радостно тебе за Стиксом грянут лиры,

Когда отяготишь собою ты молву!

И я, простой певец Либера и Темиры,

Пред Фебом преклоня молящую главу,

С благоговением ему возжгу куренье

И воспою: "Хвала, кто с нежною душой,

Тобою посвящен, о Феб, на песнопенье,

За гением своим прямой идет стезей!"

Что зависть перед ним, ползущая змеею,

Когда с богами он пирует в небесах?

С гремящей лирою, с любовью молодою

Он Крона быстрого и не узрит в мечтах.

Но невзначай к нему в обитель постучится

Затейливый Эрот младенческой рукой,

Хор смехов и харит в приют певца слетится

И слава с громкою трубой.

1816 или 1817

46. ПРОЩАЛЬНАЯ ПЕСНЬ ВОСПИТАННИКОВ ЦАРСКОСЕЛЬСКОГО ЛИЦЕЯ

Хор

Шесть лет промчалось, как мечтанье,

В объятьях сладкой тишины,

И уж отечества призванье

Гремит нам: шествуйте, сыны!

1-й голос

О матерь! вняли мы призванью,

Кипит в груди младая кровь!

Длань крепко съединилась с дланью,

Связала их к тебе любовь.

Мы дали клятву: все родимой,

Все без раздела – кровь и труд.

Готовы в бой неколебимо,

Неколебимо – правды в суд.

Хор

Шесть лет промчалось, как мечтанье,

В объятьях сладкой тишины,

И уж отечества призванье

Гремит нам: шествуйте, сыны!

2-й голос

Тебе, наш царь, благодаренье!

Ты сам нас юных съединил

И в сем святом уединенье

На службу музам посвятил!

Прими ж теперь не тех веселых

Беспечной радости друзей,

Но в сердце чистых, в правде смелых,

Достойных благости твоей.

Хор

Шесть лет промчалось, как мечтанье,

В объятьях сладкой тишины,

И уж отечества призванье

Гремит нам: шествуйте, сыны!

3-й голос

Благословите положивших

В любви отечеству обет!

И с детской нежностью любивших

Вас, други наших резвых лет!

Мы не забудем наставлений,

Плод ваших опытов и дум,

И мысль об них, как некий гений,

Неопытный поддержит ум.

Хор

Простимся, братья! Руку в руку!

Обнимемся в последний раз!

Судьба на вечную разлуку,

Быть может, здесь сроднила нас!

4-й голос

Друг на друге остановите

Вы взор с прощальною слезой!

Храните, о друзья, храните

Ту ж дружбу с тою же душой,

То ж к славе сильное стремленье,

То ж правде – да, неправде – нет.

В несчастье – гордое терпенье,

И в счастье – всем равно привет!

Финал

Шесть лет промчалось, как мечтанье,

В объятьях сладкой тишины,

И уж отечества призванье

Гремит нам: шествуйте, сыны!

Прощайтесь, братья, руку в руку!

Обнимемся в последний раз!

Судьба на вечную разлуку,

Быть может, здесь сроднила нас!

Апрель или май 1817

47. К ПУЩИНУ

(В альбом)

Прочтя сии разбросанные строки

С небрежностью на памятном листке,

Как не узнать поэта по руке,

Как первые не вспомянуть уроки,

Как не сказать на дружеском столе:

"Друзья, у нас есть друг и в Хороле!"

Май 1817

48. К А. Д. ИЛЛИЧЕВСКОМУ

(В альбом)

Пока поэт еще с тобой,

Он может просто, не стихами,

С твоей беседовать судьбой,

Открытой пред его глазами.

Но уж пророчественный глас

Мне предсказал друзей разлуку,

И рок в таинственную руку

Уж забрал жребии для нас.

Готовься ж слышать предвещанья,

Страшись сей груди трепетанья

И беспорядка сих власов!

Все, все грядущее открою!

Читай, – написаны судьбою

Вот строки невидимых слов.

….

….

Май 1817

49. К ШУЛЬГИНУ

Прощай, приятель! От поэта

Возьми на память пук стихов.

Бог весть, враждебная планета

В какой закинет угол света

Его, с младых еще годов

Привыкшего из кабинета

Не выставлять своих очков?

Бог весть, увидим ли разлуку,

Перекрестясь, мы за собой?

Как обнимусь тогда с тобой!

Рука сама отыщет руку,

Чтоб с той же чистою душой -

Но, может быть, испившей муку, -

Схватить ее и крепко сжать!

Как дружных слов простому звуку

Мне будет весело внимать!

Ты, может быть!.. но что мечтами,

Что неизвестным мучить нас?

Мне ль спорить дерзко со слезами,

Потечь готовыми из глаз?

Что будет – будет! с небесами

Нельзя нам спорить, милый друг!

Останься ж с этими стихами

До первого пожатья рук.

Май 1817

50. К КЮХЕЛЬБЕКЕРУ

И будет жизнь не в жизнь и радость мне не в радость,

Когда я дни свои безвестно перечту

И столь веселым мне блистающую младость,

С надеждами, с тоской оставлю, как мечту.

Когда, как низкий лжец, но сединой почтенный,

Я устыжусь седин, я устыжусь тебя,

Мой друг, вожатый мой в страну, где ослепленный,

Могу, как Фаэтон, я посрамить себя;

Когда о будущем мечтаний прежних сладость

Не усладит меня, а будет мне в укор

И светлый, гаснущим и робким взглянет взор, -

Тогда и жизнь не в жизнь и младость мне не в младость!

И будет жизнь не в жизнь и младость мне не в младость,

Когда души моей любовь не озарит

И сотворенная мне в счастие и радость,

Не принесет мне их, а сердце отравит.

Когда младой груди я видел трепетанье,