Стихотворения - [18]
Шрифт
Интервал
А под маковкой за уши
Кто-то Темный из села,
Точно бронзовыя груши,
Прицепил колокола.
И висят они, как серьги,
И звонят к Христову дню.
В меловой живя пещерке,
Голубь сыплет воркотню.
Вот, в ветшающие сени
Поднимается старик.
И кряхтят под ним ступени,
И стенной добреет Лик.
И рукой дрожащей гладит
Бронзу сгорбившийся дед:
Ох, на плечи в тихом ладе
Навалилось много лет!
Стелет рваною овчиной
На скамейке свой тулуп,
Щурит око на овины
И жует трясиной губ.
1909
ПРЕДУТРЕННЕЕ
Свежает. В побледневшем небе
Еще стоит одна звезда.
Она четка, как яркий жребий,
Красна, как медная руда.
Но и она жива минутой,
Но и она потухнет вдруг!
Каймой широкой и согнутой
Ушел в туманы росный луг.
И на пригорке посизевшем
Заметны знаки уж утра:
Обдаст лицо теплом осевшим
И дымом позднего костра.
1909
ЧЕРНАЯ СМОРОДИНА
Как тошнотворно пахнут листья
Смородины — не красной — черной!..
А берег речки все скалистей
Идет извилиной узорной.
Короче тени. Но под ними —
В воде синей тростник стоит,
Крупнее рыбы, будто в дыме.
Их плавники струя двоит.
Скал раскаленная ограда
Под солнцем стойким горяча.
И тянет вянущей прохладой
К бассейну светлого ключа.
Тут искупаться бы. Но кору
Смородина на зное жжет.
Дурман плывет. Восходит в гору.
И тяжким тленьем обдает…
1909
«Сверкали окна пред грозой…»
Сверкали окна пред грозой,
Как полированная сталь.
И дождь косой шел полосой,
И грохотала грузно даль.
Лес понижал и посерел
В колонне первой дождевой.
И хутор скорбно присмирел
И стал заплаканной вдовой.
Зернистый дождь по камышу
Покатых крыш застрекотал.
И в огороде чрез межу
Крапиву ветер закатал.
Но скоро шумное каре
Вождь тучевой к реке увел.
Сияет в млечном серебре
Березы влажный ствол.
1909
«Вода в затоне нежна, как мрамор…»
Вода в затоне нежна, как мрамор
Голубоватый и сквозной.
В скалистом гроте гурьба карамор
Пережидает скудный зной.
Блестит сухая там паутина,
Белеет воздух — молоко.
А под вербою, зарывшись в тину,
Лягушка дышит глубоко.
1909
ПОД ВЕЧЕР
Уж вечер недалек, и с поля тянет
Струей пахуче-ровной ветерок.
И знаешь: за пригорком сено вянет,
И цвет травы, как старый хром, поблек.
И, утомленная теплом душистым,
На отдых собирается земля.
Сафьяном золотеюще-лучистым
Закат, грустя, подернул тополя.
Уж скоро вечер голубым потопом —
С отливом зелени — зальет луга,
И осторожный сумрак по окопам
Канав сойдет, как призрак, в облога.
А ночь вновь будет душной и беззвездной…
Вновь из зарниц гудящих семя гроз
На нивы упадет, краснея, слезно…
Как пахнет теплой сыростью берез!..
Густеет мгла… И голубиной стаи
Над садом снежные летят клочки.
Уж мчат, над черной липою блистая,—
Как будто смотришь в белые очки…
1909
ЗНОЙНЫЕ ТРУБЫ
Как в накаляемой печи,
В тиши лиловый воздух гас,
И солнца желтые мечи
Пронзали полдня первый час.
Как разноцветный пыльный хлам,
Пылал под зноем огород.
На кухне трубы по углам
Раскрыли жадно черный рот.
И, точно жала, языки
Их колебались, но острей —
В зловещем пламени легки —
Крыл бархатных нетопырей.
Жизнь отмирала. Даже куст
Крапивы ржавой под окном
Увял, зачах. И был он пуст
Под зыбью тронутым огнем.
И, глядя на полы, во мглу,
Вся, как змея в клубке, груба,
Согнув колено по углу,
Зияла черная труба.
1909
ЗАХОЛУСТЬЕ
Прилипли хаты к косогору,
Как золотые гнезда ос.
Благоговейно верят взору
Ряды задумчивых берез.
Как клочья дыма, встали купы,
И зеленеет пена их.
А дали низкие — и скупы,
И скрытны от очей чужих.
Застенчиво молчит затишье,
Как однодневная жена.
И скромность смотрит серой мышью
Из волоокого окна.
А под застрехой желто-снежной —
Чуть запыленный зонтик ос.
И веет грустью безнадежной
От косогора, хат, берез.
1909
ТОРФ
Поэма
Торф, слегка коричневатый,
У спокойных зреет вод,
Мягкий, как волокна ваты,
И сырой — из года в год.
Глохнет он, покрытый илом,
Заложенный веком здесь,
Весь — подвластный тайным силам,
Весь — сожжений тайных смесь.
Огоньки по нем блуждают
В ночь пред душною грозой,
И туманы пеной тают,
Восходя к селу косой.
Погруженный в сон тяжелый,
Редко дышит ядом он,
Но тогда идет на долы
Тихий-тихий странный звон.
И баюкает сень гая,
И колышет в поле ржи,
Умирая, угасая
Над росою у межи.
А наутро — тот же самый
Пласт лежит, как и лежал,
И на нем из черной рамы
Топь синеет, как кинжал.
Будто траурной каймою
Вся она обведена.
Не замерзнет и зимою,
И никто не знает дна.
Как-то глупая корова
Оступилась, подойдя,—
И пастух не слышал рева,
И узнал, лишь счет сведя!..
С тех пор стадо издалека,
Запоет когда весна,
Торфяное видит око —
Темень грязного окна.
Ниже — руслом, измененным
Буйной полою водой,
Протекает полусонно
Мрамор ржаво-золотой.
И ручей реки потомок,
Отошедшей, как Мамай,
Не болтлив, не быстр, не громок
В мерном плеске струйных стай.
Нежный аир точит стрелы
На неведомых врагов
И в канаву смотрит смело,
Наклоняясь с берегов.
Черно-синие стрекозы
Пляшут, крыльями звеня.
Облака белы, как козы
На горах в излучьи дня.
А под ними жадным оком
Торф глядится в небосклон,
Как во времени далеком
Утонувший рыжий слон.
1909
ШМЕЛИ
Мохнато-грузные шмели
Бичуют воздух, золотясь,
И синей радугой вдали
Плетут вдвоем на солнце вязь.
Друг друга хлопая с разбега,
Совьются клубом, упадут:
В траве прохладной стынет нега
И колокольчики цветут.
И, медленно ползя по стеблю,
Как бы уверившись, что цел,
Гудит… И крылья вдруг окрепли:
В лазурь он снова улетел.