Стихотворения - [45]

Дружина незнакомца узнает:

«Вчера его мы видели в сраженье,

Князь ранен был. Он кинулся вперед…

Дружине бы не избежать позора,

Да из седла он вышиб командора…

Мы ничего не ведаем о нем…

Его коня и плащ мы узнаем…

Не знаем – кто он и откуда родом…

Смотрите все! Он хочет снять шелом!»

Литавор-князь стоит перед народом!

Молчит народ, как громом поражен,

Затем, очнувшись, всколыхнулся он,

Приветствуя воскресшего героя,

Крик сотрясает небо голубое:

«Литавор жив!» Сверкает шелк знамен.

А он стоит, склоняя лик свой бледный.

Еще разносит эхо гул победный…

Князь подымает взор, благодаря

Дружину и народ улыбкой странной,

Не той улыбкой – светлой и желанной

И радостной, как вешняя заря,

Но словно силой привлеченной, словно

Рожденной, чтобы отлететь в тоске,

Улыбкой слабой, как цветок бескровный,

Увядший у покойника в руке.

«Зажечь костер!» Восходит к солнцу пламя.

Князь продолжает: «Знайте, кто она

Чья плоть в огне сгорает перед вами!

Герой по духу, красотой – жена,

Она, как муж, несла доспехи эти…

Я отомстил, но нет ее на свете!»

И падает в огонь на милый прах,

И погибает в дымных облаках.

ЭПИЛОГ ИЗДАТЕЛЯ

Мой читатель, ты в повесть вникал терпеливо.

Но концом недоволен. Что ж, это не диво;

В лабиринте событий заблудится разум,

Не насытишь тогда любопытства рассказом.

Как случилось, что войско доверил Гражине

Князь, так поздно пришедший на помощь дружине?

Своевольно ли князя жена заместила

И в ночи против немцев меч-и обратила?

Понапрасну, читатель, ты ищещь ответа!

Знай, что автор, кем повесть изложена эта,

Живший в те времена, для потомства украдкой

То, что видел и слышал, записывал кратко.

В тайну он не проникнул внимательным взором,

Почитая догадки обманом и вздором.

От него унаследовав рукопись эту,

Выдать я наконец порешил ее свету,

Чтоб доставить, читатель, тебе развлеченье.

Приложив к ней, однако, свое добавленье.

Я расспрашивал всех, кто доверья додтоин.

В Новогрудкс один лишь дряхлеющий воин

Рымвид – знал кое-что, но молчал он об этом,

Видно, связан присягою или обетом.

Вскоре умер старик. Но другого случайно

Встретил я человека, владевшего тайной:

Паж княгини присутствовал в замке в то время.

Почитал он молчанье за тяжкое бремя,

Я следил за теченьем рассказа живого

И записывал бережно каждое слово.

Что здесь правда, что вымысел – кто же рассудит?

Уличит кто во лжи, мне обидно не будет:

Расскажу все, как было услышано мною,

Не прибавлю ни слова, ни слова не скрою.

Вот как паж говорил мне: «Княгиня в тревоге

Долго мужа молила, упав ему в ноги,

Чтоб не звал он врагов на литовскую землю,

Но упрямился князь, ей с насмешкою внемля:

«Нет и нет!» Не сменил, видно, гнева на милость,

И от князя супруга ни с чем удалилась.

Понадеясь, что он переменит решенье,

Мне тотчас отдала госпожа повеленье

Прочь отправить послов. Оба мы виноваты,

И отсюда – беда, ибо немец проклятый

Обозлился, и к нашему замку с досады

Приказал он тараны везти для осады.

Услыхав эту новость, княгиня, бледнея,

Побежала к супругу. Я – следом за нею.

Было тихо в покоях. Стою на пороге

Крепко спит государь после долгой дороги.

То ли князя будить госпожа не посмела,

То ли снова его умолять не хотела,

План другой приняла и, приблизясь к супругу,

Меч близ ложа нашла. Боевую кольчугу,

Плащ надела – и вышла и дверь затворила,

Строго-настрого мне говорить запретила.

Конь уже был оседлан. И странное дело!

На боку ее левом, когда она села,

Я меча не увидел. На месте и пояс,

И кольчуга, и шлем… Нет меча! Беспокоясь,

Возвращаюсь, ищу… А за ротою рота

Выступает в поход. Затворяют ворота.

Страшно стало, меня словно обдало жаром,

Что мне делать – не знаю… Удар за ударом

Слышу издали я, вижу блеск отдаленный.

Понял я: это начали битву тевтоны.

Вдруг Литавор проснулся и спрыгнул с постели:

Гром и скрежет до слуха его долетели.

Слуг зовет – никого! Разум мой помутился,

Я, от страха дрожа, в темный угол забился…

Тщетно ищет оружье свое боевое,

В дверь колотит, бежит он к супруге в покои,

Возвращается – и на крыльцо выбегает.

Я в окошко смотрю, а уже рассветает,

Князь стоит во дворе, озирается дико

И кричит. Но не слышит никто его крика.

Княжий двор обезлюдел. Спешит к коновязям.

Обезумеа от страха, слежу я за князем.

На коня – и застыл, чтоб услышать, отколе

Слышен грохот сраженья… И ринулся в поле.

Через двор, через город летел он стрелою,

Черный плащ трепетал у него за спиною…

Стихло все. Истомило меня ожиданье.

Наконец встало рдяное солнце в тумане,

Возвратились они. Госпожу без сознанья

Нес Литавор. Печальные воспоминанья!

Тяжко ранена пулей немецкой Гражина,

Кровь бежит, погибает княгиня безвинно,

Молит князя – то ноги его обнимая,

То в беспамятстве слабые руки ломая:

«Я впервые тебя обманула… Прости же!»

Плачет князь. Подойти я осмелился ближе:

Умерла! Он лицо закрывает рукою,

Слезы льет и недвижно стоит над женою.

А когда они тело на ложе слагали,

Убежал я… Все знают, что следует дале».

Вот и все, что мне паж рассказал под секретом,

Ибо Рымвид молчать заповедал об этом.

Рымвид умер. Запрет был нарушен, и вскоре

Весть проникла в народ, разрослась на просторе.

Никого в Новогрудке не сыщется ныне,

Кто бы песни тебе не пропел о Гражине!

Повторяют ее дудари по старинке.

А долина зовется Долиной литвинки.