Стихотворения - [50]

И по козлиному рогатой,

Он кровью красил перевал.

Затворник, бледный, как опал,

В оправе схимы вороненой,

Тягчайше плакал пред иконой

Под колокольный зык в сутёмы.

А с неба низвергались ломы,

Серпы, рогатины, кирьги…

Какие тайные враги

Страшны лазурной благостыне?

"Узнай, лосенок, что отныне

Затворены небес заставы,

И ад свирепою облавой,

Как волк на выводок олений,

Идет для ран и заколений

На Русь, на Крест необоримый.

Уж отлетели херувимы

От нив и человечьих гнезд,

И никнет колосом средь звезд,

Терновой кровью истекая.

Звезда монарха Николая —

Златницей срежется она

Для судной жатвы и гумна!

Чу! Бесы мельницей стучат.

Песты размалывают души, —

И сестрин терем ворог-брат

Под жалкий плач дуваном рушит,

Уж радонежеских лампад

Тускнеют перлы, зори глуше!

Я вижу белую Москву

Простоволосою гуленой,

Ее малиновые звоны

Родят чудовищ на яву,

И чудотворные иконы

Не опаляют татарву!"

"Безбожие свиной хребет

О звезды утренние чешет,

И в зыбуны косматый леший

Народ развенчанный ведет,

Никола наг, Егорий пеший

Стоят у китежских ворот!

Деревня в пазухе овчинной,

Вскормившая судьбу-змею,

Свивает мертвую петлю

И под зарею пестрядинной —

Как под иудиной осиной,

Клянет питомицу свою!

О Русь! О солнечная мати!

Ты плачешь роем едких ос,

И речкой, парусом берез

Еще вздыхаешь на закате.

Но позабыл о Коловрате

Твой костромич и белоросс!

В шатре Батыя мертвый витязь,

Дремуч и скорбен бор ресниц,

Не счесть ударов от сулиц,

От копий на рязанской свите.

Но дивен Спас! Змею копытя,

За нас, пред ханом павших ниц,

Егорий вздыбит на граните

Наследье скифских кобылиц!"

Так плакал схимник Савватий!

И зверь, печалуясь о брате,

Лизал слезинки на полу.

И в смокве плакала синичка,

Уж без янтарного яичка,

Навек обручена дуплу —

Необоримому острогу…

Ах, взвиться б жаворонком к Богу!

Душа моя, проснись, что спишь!..

Но месяц показал нам шиш,

Грозя кровавыми рогами, —

И я затрепетал по маме,

О сундуке, где Еруслан

Дозорит сполох-сарафан,

Галчонком, в двадцать крепких лет…

Прощай, мой пестун, бурый дед!

Дай лапу в бодожок дорожный!..

И спрятав когти, осторожно,

Топтыгин обнимал меня,

И слезы, как смола из пня,

Катились по щекам бурнастым…

Идут кривым тюленьим ластам

Мои словесные браслеты!..

* * *

На куполах живут рассветы,

Ночам — колокола — светелка,

Оно стрижами, как иголкой,

Под ними штопают шугаи.

Но лишь дойдет игла до края,

Предутрие старух сметает

Пушистой розовой метлой,

И ангел ковшик золотой

С румяною зарничной брагой

Подносит колоколу Благо.

Опосле Лебедю, Сиону —

Для чистоты святого звона.

Колоколам есть имена.

О том вещают письмена

И годы светлого рожденья,

Чтобы роили поколенья

Узорных сиринов в ушах

Дырявым штопалкам на страх!

Качает Лебедя звонарь.

И мягко вздрагивает хмарь,

Как на карельских гуслях жилы.

То Лебедь — звон золотокрылый!

Он в перьях носит бубенцы,

Жалеек, дудочек ларцы.

А клюв и лапки из малины,

И где плывет, там цвет кувшинный

Алеет с ягодой звончатой.

Недаром за двоперстой хатой,

Таятся, ликом на восток,

Зорит малиновый садок —

Для девичьей души услада.

Пока Ильинская лампада

В моленной теплет огонек,

И в лыке облачном пророк

Милотью плещет Елисею,

Сама себя стыдясь и млея,

За первой ягодкой-обновой

Идет невестою Христовой

Дочь древлей веры и креста.

И трижды прошептав "Достойно",

Купает в пурпуре уста,

Чтоб слаже была красота!

Сион же парусом спокойно,

Из медной заводи своей,

Без зорких кормчих, якорей,

Выходит в океан небесный,

И грудь напружа, льет глаголы,

Чтоб слышали холмы и долы,

Что Богородице полосной

Приносят иноки дары

И протопопы осетры.

Тресковый род, сигов дворы

Обедню служат по Сиону.

Во Благо клонятся к канону

И на отход души блаженной,

Чтоб гусем или сайкой нежной

Летела чистая к Николе,

Опосле в сельдяное поле

Отведать рыбки да икрицы…

Есть в океане водяницы,

Княжны мариские, царицы,

Их ледяные города

Живой не видел никогда,

Лишь мертвецы лопарской крови

Там обретают снедь и кровы,

Оленей, псов по горностаям, —

Что поморяне кличут раем;

Вот почему мужик ловецкий,

Скуластый инок соловецкий

По смерти птицами слывут

С весенней тягой в изумруд,

В зеленый жемчуг эскимосский,

Им крылья — гробовые доски,

А саван уподоблен перьям

Лететь к божаткам и деверьям,

Как чайкам, в голубые чумы.

Колоколам созвучны думы

Далеких княжичей мариских,

Оне на плитах ассирийских

Живут доселе — птицы те же,

Оленьи матки, сыр и вежи!

Усни, дитя! Колокола

В мои сказанья ночь вплела,

Но чайка-утро скоро, скоро

Посеребрит крылом озера!

Твой дед тенёта доплетет,

Утиный хитрый перемет,

Чтобы увесистый гусак

Порезал шею натощак

О сыромятную лесу,

Иль заманил в капкан лису

На шапку добрый лесовик…

Не то забормотал старик!

Колокола… Колокола…

И саван с гробом — два крыла!

Уж пятьдесят прошло с тех пор,

Как за ресницей жил бобер,

Любовь ревниво зазирая,

И искры с шубки отряхая,

Жила куница над губой,

Но все прошло с лихой судьбой!

Не то старик забормотал!

Подброшу хвороста в чувал

И с забиякой огоньком

Спою акафист о былом!

Как жила Русь, молилась мать,

Умея скорби расшивать

Шелками сказок, ярью слов

Под звон святых колоколов!

* * *

В калигах и в посконной рясе,

В пузатом сумском тарантасе,

От хмурой Колы на Крякву

Я пробирался к Покрову,

Что на лебяжьих перепутьях.

Поземок-ветер в палых прутьях

Запутался крылом тетерьим,

По избам Домнам и Лукерьям