Стихотворения - [9]

…Ну а с неба сочится вода.

Что за лето – сплошные дожди!

Тротуары в узорах морщин,

Светофоры сквозь дымку горят,

Ну а мы без особых причин

Напеваем все песни подряд.

Почему, господа, отчего?

Неужели в предчувствии той?

…Впрочем, все мы с куста одного,

Всем лежать под гранитной плитой.

И плохого в том, право же, нет.

Так и надо – не все ж нам гулять,

Верить в расположенье планет,

Синих кур на газу опалять.

Господа, отцветает сирень,

Отмывают нам душу дожди,

Услаждает нас пенье сирен

(Или "Скорой" сирена гудит).

Вот и все, господа, вот и все.

Разойдемся пока по домам.

Все свое мы с собой унесем.

…Над асфальтом клубится туман.

1990 (июнь)

Х Х Х

Июльский вечер. Дождик был.

Асфальт, конечно же, блестит.

Летает ангел без трубы

(И оптимистам это льстит).

Еще один растаял день -

А нету Страшного Суда.

Лишь синяя упала тень

И белая зажглась звезда.

Все как всегда. Мила, юна,

Выходит дева на балкон,

Висит ущербная луна

И где-то слышен телефон.

Пусты песочницы-грибы,

Уходят парочки домой.

…Летает ангел без трубы,

Усталый, бледный и немой.

Он знает – город не спасти,

А если так – зачем труба?

…Асфальт, однако же, блестит -

Ему неведома судьба.

Но что же делать нам с тобой?

А впрочем – нет, не отвечай.

…Бог весть, чем кончится наш бой.

Давай пока заварим чай.

1990 (июль)

Х Х Х

Сколько их было – стеклянных вождей!

А ведь опасно сидеть высоко!

…Кто улетел, кто ушел по нужде,

Кто раскололся на сотню кусков.

Видели этих стеклянных наскозь

И первоклашка, и пьяный старик.

Нынче же мы выгребаем навоз,

Освободившись от ржавых вериг.

Что ж, опьянев, мы пальнули в стекло.

Выстрел. однако же, был холостым.

…Может быть, самое страшное зло -

Наше пристрастье к бутылкам пустым.

1990 (июль)

Х Х Х

Он с куполов сдирал кресты

И в исполкоме заседал.

Сейчас глаза его просты

А голова как снег седа,

И он стоит за молоком

(С питанием сейчас беда!)

Зато квартиру исполком

За доблестную службу дал.

И лупят по стеклу дожди,

Все реже свет, все чаще мгла…

А со стены глядят вожди -

Такие, стало быть, дела.

Ему дают – он ветеран! -

Раз в месяц баночку икры.

Что ж, "пролетарии всех стран"

Верны условиям игры.

Что будет с ним, когда земля

На гроб сосновый упадет?

В какие темные поля

Он по тропиночке уйдет?

…Да это, в общем, не секрет.

…Роса на утренней земле,

И, желтым солнышком согрет,

Из детских снов еловый лес,

…И земляника из травы…

…И в небе носятся стрижи…

Да, вы, наверное, правы -

Он этого не заслужил.

Но Бог иначе рассудил -

Простил безумцу купола.

…Звезда сияет впереди -

Такие, стало быть, дела.

1990 (июль)

Н А Д Е Ж Д Ы

Надежды юношей питают.

А стариков они пытают.

Поманят – и сейчас же тают

В холодной утренней дали.

И старики идут на кухню,

А там у них селедка тухнет.

Но мир от этого не рухнет,

Не потеряет костыли.

И старики на кухне курят

И вспоминают голос бури,

Но злые духи, что их дурят,

На это делают расчет.

Надежды их сначала манят,

А после прячутся в тумане

(Как сказано в одном романе.

А может, где-нибудь еще).

А юноши – они надежды

Нередко путают с одеждой,

Или с Васильевой Надеждой,

Петровой Галей и т.д.

Они еще набьют все шишки,

Получат пироги да пышки,

И – постаревшие мальчишки -

На кухне скажут: "Быть беде!"

1990 (сентябрь)

ЗВЕЗДА

В полуночном небе не видно звезды.

Должно быть, подстрелена наша звезда.

А липкое облако дальней беды

Уже затянуло во тьме города.

Ее мы не звали, и в теплых домах

Мечтали о море и верили в свет,

Но медленно строилась наша тюрьма,

Где тысяча входов, а выхода нет.

Идем по дорогам, в осенней грязи,

Лохматое небо над нами висит,

И кто-то далекий уныло грозит,

Да только на страх не осталось нам сил.

А что же осталось? Осталась душа,

Остались слова, что в огне не горят.

И облаком липким привычно дыша,

Мы живы, а это, наверно, не зря.

По мокрым дорогам идти нам с тобой

И слово нести, что сильнее беды.

И зная, что это – обычный наш бой,

Мы приняли свет нашей древней звезды.

Так что же – пойдем сквозь дожди и огни.

Звезда не подстрелена, это вранье.

И в гиблые ночи, и в стылые дни

Мы знаем, мы помним, мы верим в нее.

1990, сентябрь

Х Х Х

Живем в неназванной стране

За синей чередой холмов.

Здесь в кучу свален бурый снег,

Здесь стены каменных домов

Сползают к северу, к реке.

…И хоть молва нередко врет,

Здесь не гадают по руке -

Здесь все известно наперед.

Страна, которую никто

Не захотел никак назвать,

Пространства мрачный закуток,

Где замерзают все слова -

Мы тут живем. Таков удел.

Конечно, он от Бога дан,

Но даже Бог не захотел

До срока заходить сюда.

И нам до Страшного Суда

По снегу рыхлому бродить,

А ночью ни одна звезда

На эту землю не глядит.

Но утром солнца дымный шар

Встает в какой-то странной мгле.

А мы привыкли. Был бы жар

В печи и мясо на столе.

Здесь все давно известно всем.

Живем как будто посреди

Простейших школьных теорем.

Нам видно то, что впереди,

В морозном облаке. А там

Все то, что сзади – те ж холмы.

Звучит команда: "По местам!"

К ней с детских лет привыкли мы.

И стены бурые тюрьмы

Для нас как почта или бар.

(Хоть писем и не пишем мы,

А пьем умеренно – судьба!)

Отсюда можно и удрать -

Нам внешний мир доступен весь,

Но почему-то умирать

И жить – предпочитаем здесь.

У нас, родившись, человек

Обязан следовать судьбе.

А если нет – колючий снег

Ему заменит колыбель.

Но впрочем, хватит. Наш удел