Стихотворения и проза - [16]

Где слезами обливают

Ребятишки черствый хлеб,

Мать сидит и дни и ночи

Над работой заказной,

Чуткий слух свой напрягая,

Не застонет ли больной;

Где, лохмотьями прикрытый,

На полу лежит отец

С неподвижным, тусклым взором,

Желтый, словно как мертвец.

Вот она уж близко дому;

Но при свете фонарей

Видит вдруг — красивый барин

Очутился перед ней.

Он глядит ей смело в очи,

И глядит не в первый раз, -

Где б она ни проходила,

С ней встречается тотчас.

И не раз она слыхала

От него такую речь:

"Полюби! тебя я стану

Холить, нежить и беречь.

Будешь ездить ты в карете,

Будешь в бархате ходить.

Как пойдет к твоей головке

Жемчуга большого нить!

Знатной барыней ты будешь,

И семью твою тогда

Перестанет в жестких лапах

Мять сердитая нужда".

Хоть и прочь она бежала

От лукавых тех речей,

Но потом они звучали

Ей порой в тиши ночей.

И теперь, домой вернувшись,

Молчалива и грустна,

Долго думала о чем-то

И вздыхала всё она…

<1860>

Нет отдыха, мой друг, на жизненном пути.

Нет отдыха, мой друг, на жизненном пути.

Кто раз пошел тернистою дорогой,

Тому на ней лугов цветущих не найти;

Душе больной, измученной тревогой,

Успокоенье смерть одна лишь может дать.

И глупо и смешно его от жизни ждать.

В борьбе с людьми, в борьбе с самим собою

Пройдет твой грустный век; и если из-за туч

Хотя на миг — на краткий миг — порою

Тебе живительный проглянет солнца луч -

Забыв, что ждет за ним опять ненастье,

Что горе новое готово впереди, -

Благодари судьбу, но более не жди:

Нет продолжительного счастья!

<1860>

Скучная картина!

Скучная картина!

Тучи без конца,

Дождик так и льется,

Лужи у крыльца…

Чахлая рябина

Мокнет под окном;

Смотрит деревушка

Сереньким пятном.

Что ты рано в гости,

Осень, к нам пришла,

Еще просит сердце

Света и тепла!

Все тебе не рады!

Твой унылый вид

Горе да невзгоды

Бедному сулит.

Слышит он заране

Крик и плач ребят;

Видит, как от стужи

Ночь они не спят;

Нет одежды теплой,

Нету в печке дров…

Ты на чей же, осень,

Поспешила зов.

Вон и худ и бледен

Сгорбился больной…

Как он рад был солнцу,

Как был бодр весной!

А теперь — наводит

Желтых листьев шум

На душу больную

Рой зловещих дум!

Рано, рано, осень,

В гости к нам пришла…

Многим не дождаться

Света и тепла!

<1860>

ДЕКАБРИСТ

Забывши прыгать и кружиться

Под звуки бального смычка,

Вот юность пылкая теснится

Вокруг седого старика.

С ним в разговор она вступает,

И отзыв он дает на всё,

Что так волнует, увлекает,

Всегда тревожную, ее.

Хоть на челе его угрюмом

Лежит страданий долгих след,

Но взор его еще согрет

Живой, не старческою думой.

К ученью правды и добра

Не знает он вражды суровой;

Он верит сам, что жизни новой

Придет желанная пора.

Поражены его речами,

Любуясь старца сединой,

Твердили юноши: "Летами

Он только стар, но не душой!"

Блажен, кто в старческие годы

Всю свежесть чувства сохранил,

В ком испытанья и невзгоды

Не умертвили духа сил,

Кто друг не рабства, а свободы,

В ком вера в истину жива

И кто бесстрастно не взирает,

Как человечества права

Надменно сильный попирает.

<1860>

ОБЛАКА

Вот и гроза прошла, и небо просветлело;

Приветно солнышко на божий мир глядит,

Вся степь, как раннею весной, зазеленела;

И воздух свеж и чист, и птичка в нем звенит.

И на сердце давно так ясно не бывало;

В нем тихой радостью сменилася тоска;

Всё, чем оно томилось и страдало,

Как будто унесли с собою облака.

Но отчего ж порой, боязнью тайной мучим,

Всё устремляю вдаль я свой несмелый взгляд

И думаю, следя за облаком летучим,

Что старую печаль несет оно назадe

<1861>

НИЩИЕ

1

В удушливый зной по дороге

Оборванный мальчик идет;

Изрезаны камнями ноги,

Струится с лица его пот.

В походке, в движеньях, во взоре

Нет резвости детской следа;

Сквозит в них тяжелое горе,

Как в рубище ветхом нужда.

Он в город ходил наниматься

К богатым купцам в батраки;

Да взять-то такого боятся:

Тщедушный батрак не с руки.

Один он… Свезли на кладбище

Вчера его старую мать.

С сумою под окнами пищу

Приходится, видно, сбирать…

2

Карета шестеркой несется;

За нею пустился он вслед,

Но голос внутри раздается:

"Вот я тебе дам, дармоед!"

Сурово лакейские лица

Взглянули при возгласе том,

И жирный господский возница

Стегнул попрошайку кнутом.

И прочь отскочил он без крика,

Лишь сладить не мог со слезой…

И дальше пошел горемыка,

Поникнув на грудь головой.

Усталый и зноем томимый,

Он в роще дубовой прилег

И видит, с котомкою мимо

Плетется седой старичок.

"Здорово, парнишка! Откудаe

Умаялся! Хворенький, знать!"

— "Из города, дедушка. Худо

Мне, больно". — "Не хлебца ли датьe

Не много набрал я сегодня,

Да надо тебя пожалеть.

Мне с голоду милость господня

Не даст, словно псу, околеть…"

И с братом голодным, что было

В котомке, он всё разделил;

Собрав свои дряхлые силы,

На ключ за водицей сходил.

И горе пока позабыто,

И дружно беседа идет…

Голодного, видно, не сытый,

А только голодный поймет!

<1861>

Перед ветхою избенкой

Перед ветхою избенкой

Старичок сидит седой,

И кудрявого ребенка

Он морщинистой рукой

Охватил. В свой полушубок

Завернул его теплей;

С пухлых щек и алых губок

Не спускает он очей.

"Ох! недолго, внучек милый,

Мне понянчиться с тобой, -

Говорит старик. — В могилу

Мне пора уж на покой.

Долго маялся я; много

Вынес горя на плечах;

Не легка была дорога,

Да господь помог. Он благ.

Хоть во многом был я грешен

И хоть часто я роптал,

Но под старость им утешен: