Стихотворения и поэмы - [2]
Склонность к сердечному общению с читателем, разочарование в риторической отвлеченности поэтов «Кузницы» направляет внимание Светлова к опыту Есенина («ночь проходит черною гадалкой…», «новых гуслей звончатый запев…»).
Пока можно говорить лишь о подражании, а не о связи Светлова с традицией того или иного поэта.
Глашатаем новых лозунгов выступила группа комсомольских поэтов. Ранее связанные с «Кузницей», поэты эти откололись от нее и организовали группу «Молодая гвардия». Сюда вошли А. Безыменский, А. Жаров, М. Светлов, М. Голодный, Н. Кузнецов и другие.
Убежденно и страстно они утверждали, что именно «живой человек», делающий свое скромное дело, — подлинный предмет искусства. И слова Безыменского:
прозвучали как манифест. В веселой и воинственной нарочитости раздумий поэта о «себестоимости советских товаров» или «о шапке, котиковой, моей», полученной по ордеру Центрального Комитета, о валенках или картофеле — звучала заражающая своей убежденностью интонация первооткрывателей новых горизонтов поэзии.
Но единый курс на героя конкретного дела комсомольские поэты держали по-разному: Безыменский, Жаров — в сторону подробностей революционного быта первой комсомолии, Светлов — к романтике, подымавшей героя над бытом.
Если участие Светлова в группе комсомольских поэтов «Молодая гвардия» не было ни случайным, ни бесплодным, то приход его в «Перевал» (1924) вовсе не принес поэту радости. Его привлекли, видимо, декларации группы, утверждавшей психологизм и эмоциональность искусства в противовес социологическим схемам. Но молодой поэт сразу не сумел разглядеть, что «перевальцы» разъединяли в героях их чувства и разум, отрицали социальное сознание героя, отдавая его на произвол подсознательных, биологических инстинктов. Возможно, именно отталкивание от идей «Перевала» укрепило поэта в его пристрастии к социальному, нравственно здоровому и красивому герою, который вот-вот должен был родиться в его стихах: год выхода из «Перевала» совпал с публикацией первых произведений светловской классики.
В героическом цикле стихотворений (так условно назовем «Гренаду», «Двое», «В разведке», «Рабфаковке») господствует идея революционного братства. Революция подняла к историческому творчеству миллионы людей, дала им пережить острое счастье осознания значительности своей человеческой судьбы.
Обыкновенные парни, они ощутили ни с чем не сравнимую радость общения, соучастия в делах общенародного значения. «Гренада», «Двое», «В разведке» посвящены событиям трагическим — герои отдали жизнь во имя свободы трудового люда. Поэзия слитности сердец, изумленных таким — трагическим и счастливым — уделом, звучит в стихотворениях. «Жуткое счастье» двоих, сраженных одной пулей, навеки соединенных общим подвигом, потрясло третьего.
Конечно, подвиг хлопца из «Гренады» прекрасен сам по себе: он погиб, защищая свободу родины, мечтая «землю в Гренаде крестьянам отдать». Но эта героическая история передана однополчанином хлопца, его единомышленником, — она насыщена восхищением, гордостью и грустью друга. То же — «В разведке». Даже обыденное дело — подготовка зачета («Рабфаковке») — рождает у второго героя (здесь это — автор) бурю взволнованных чувств; с категоричностью, свойственной романтику, он заявляет о братстве эпох — гражданской войны и новой, мирной…
Герои Светлова живут как бы в двух измерениях: хлопец воюет за свободу Украины, торопится «постичь поскорей грамматику боя — язык батарей», и вместе с тем он во власти «испанской грусти», мечты, — он хочет поделиться своим счастьем с братьями далекого края, который носит такое «красивое имя».
Перед рабфаковкой лежит книга, над ее головой «электрическая лампадка». Но повествование взмывает до патетического звучания, и она — рабфаковка — уже в кругу легенд, приобщенная к вечной жизни героинь революции:
Красота революционного братства, солидарности, единства проникает в пейзаж, обстоятельства, окрашивает детали, поэтический язык. Призрачный свет звезды, глядящей «из-под дымных облаков», — поэтическая увертюра стихотворения «В разведке». Устойчивую атмосферу прекрасного обогащает в «Гренаде» песенка — «Гренада, Гренада, Гренада моя». В ней поет душа самого героя. Светлый, грустный, задумчивый мотив этот — словно лирический аккомпанемент к событиям.
Светлов сдержанно, скупо очерчивает земное обличье и дело своих героев, ограничивая «прожиточный минимум» конкретности в романтическом образе. Но эта конкретность работает на романтику, — создавая контраст, становясь знаком чувств поэта. Так, например, сквозь прозрачную канву житейской ситуации в «Рабфаковке» просвечивает чувство нежной любви поэта к героине, трогательной, родственной заботы («ты склонилась, сестры родней, над исписанною тетрадкой»), а «серенькое платье», «ремешок», «лампадка», конечно, не только конкретные штрихи обстановки или облика героини, а знак ее чистоты, скромности, — то же выражение авторской любви к ней. Эмоциональная емкость образа станет постоянным признаком поэзии Светлова.
Эпиграммы Михаила Аркадьевича Светлова. Рассказы, рисунки и макет Иосифа Ильича Игина.
Сборник влючает наиболее известные стихотворения М.А. Светлова - Гренада, Каховка и т.д.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Ярослав Смеляков (1913–1972) — выдающийся советский поэт, лауреат Государственной премии СССР. Уже в ранних его произведениях «Баллада о числах» (1931), «Работа и любовь» (1932) проявились лучшие черты его дарования: искренность гражданского пафоса, жизнеутверждающая страстность, суровая сдержанность стиха.Высокохудожественное отображение волнующих страниц отечественной истории, глубокий интерес к теме труда, смелая постановка нравственных проблем придают поэтическому наследию Ярослава Смелякова непреходящую ценность.В настоящее издание включены наиболее значительные стихотворения и поэмы, созданные Я. Смеляковым на протяжении всей его творческой деятельности, а также избранные переводы из поэтов братских республик и зарубежных авторов.
В эту книгу вошли произведения крупнейших белорусских поэтов дооктябрьской поры. В насыщенной фольклорными мотивами поэзии В. Дунина-Марцинкевича, в суровом стихе Ф. Богушевича и Я. Лучины, в бунтарских произведениях А. Гуриновича и Тетки, в ярком лирическом даровании М. Богдановича проявились разные грани глубоко народной по своим истокам и демократической по духу белорусской поэзии. Основное место в сборнике занимают произведения выдающегося мастера стиха М. Богдановича. Впервые на русском языке появляются произведения В. Дунина-Марцинкевича и A. Гуриновича.
Основоположник критического реализма в грузинской литературе Илья Чавчавадзе (1837–1907) был выдающимся представителем национально-освободительной борьбы своего народа.Его литературное наследие содержит классические образцы поэзии и прозы, драматургии и критики, филологических разысканий и публицистики.Большой мастер стиха, впитавшего в себя красочность и гибкость народно-поэтических форм, Илья Чавчавадзе был непримиримым врагом самодержавия и крепостнического строя, певцом социальной свободы.Настоящее издание охватывает наиболее значительную часть поэтического наследия Ильи Чавчавадзе.Переводы его произведений принадлежат Н. Заболоцкому, В. Державину, А. Тарковскому, Вс. Рождественскому, С. Шервинскому, В. Шефнеру и другим известным русским поэтам-переводчикам.
Объявление об издании книги Цветаевой «Лебединый стан» берлинским изд-вом А. Г. Левенсона «Огоньки» появилось в «Воле России»[1] 9 января 1922 г. Однако в «Огоньках» появились «Стихи к Блоку», а «Лебединый стан» при жизни Цветаевой отдельной книгой издан не был.Первое издание «Лебединого стана» было осуществлено Г. П. Струве в 1957 г.«Лебединый стан» включает в себя 59 стихотворений 1917–1920 гг., большинство из которых печаталось в периодических изданиях при жизни Цветаевой.В настоящем издании «Лебединый стан» публикуется впервые в СССР в полном составе по ксерокопии рукописи Цветаевой 1938 г., любезно предоставленной для издания профессором Робином Кембаллом (Лозанна)