Стихотворения и поэмы - [14]

Шрифт
Интервал

В свою родную полосу,
И пред горланящим плакатом
Смолкает бледный Иисус.
И верю, Русь, Октябрьской ночью
Стопой разбуженных дорог
Придет к свободе в лапоточках
Всё тот же русский мужичок.
И красной лентой разбежится
Огонь по кровлям серых хат…
И не закрестится в закат
Рука в щербленой рукавице.
Слышит Русь, на корточки присев,
Новых гуслей звончатый напев
И бредет дорожкой незнакомой,
Опоясана декретом Совнаркома.
Выезжает рысью на поля
Новый, светлый Муромец Илья,
Звонко цокают железные подковы…
К серым хатам светлый держит слово.
Звезды тихо сумерками льют
И молчат, заслушавшись Илью.
Новых дней кровавые поверья
Слышат хаты… Верят и не верят…
Так же слепо щурятся в закат
Окна серых утомленных хат,
Но рокочут звончатые гусли
Над тревожно слушающей Русью.
1921

10–18. СТИХИ О РЕБЕ

«Осень в кучи листья собирает…»

Осень в кучи листья собирает
И кружит, кружит по одному…
Помню, о чистилище и рае
Говорил мне выцветший Талмуд.
Старый ребе говорил о мире.
Профиль старческий до боли был знаком…
А теперь мой ребе спекулирует
На базаре прелым табаком.
Старый ребе не уйдет из храма…
На тревожном боевом посту
Мне греметь тяжелыми стихами
Под конвоем озлобленных туч.
Тихо слушает седая синагога,
Как шагают по дорогам Октябри.
Вздохами с умолкшим богом
Старая устала говорить.
Знаю я — отец усердно молится,
Замолив сыновние грехи.
Мне ж сверкающие крики комсомольца
Перелить в свинцовые стихи.

1. «Много дум на лице у старого ребе…»

Много дум на лице у старого ребе,
И каждой морщинке по многу лет;
Ждет его рай на высоком небе,
Пыльный хедер ждет его здесь, на земле.
Далеко в мировой революции
Затерялся Екатеринослав,
На извилины улиц
Революция ребе второпях занесла.
Между землею и небом
Закружив ошалелые дни,
Окатила голову ребе
Новой волной седины.
Ну и пусть. Значит, так велено
(Не в своих руках человек).
Тонких губ сухие расщелины
Для жалоб закрылись навек.
Распластались у ног
Взорванных дней осколки,
И блуждает на грани новых дорог
Старый ребе в старой ермолке.

2. «Сегодня тревога на буйных разбуженных лицах…»

Сегодня тревога на буйных разбуженных лицах:
И кровь под покровами злится и хочет под пулей
                                                                               излиться,
И музыка грузных снарядов дырявит оглохшие уши
И рушит…
Сегодня распухшие трупы простерты покорно
                                                                     по голому городу,
И рваный живот человечий, и лошадь с разорванной мордой,
И человеческих челюстей мертвый, простреленный скрежет.
И режет…
Сегодня гудок, на рассвете разбужен, завыл
                                                                           недовольный.
Испуганно церковь крепила свой крест кулаком
                                                                              колокольни,
И рыжий пожар беспощадно полымя поднял
Сегодня.
И в ярком огне синагога
Сегодня просила пощады убого у бога…
Сегодня на улице не был
Мой маленький ребе.

3. «Благословляя небеса и землю…»

Благословляя небеса и землю,
Синагога молча дремлет.
Я стою с прикладом рядом —
Часовым порохового склада.
Над землей, над улицами тише
В смертных муках плавает молитва,
Синагога ничего не слышит:
Спит как убитая.
Я стою. Товарищ мой напротив
(Синагога смотрит на луну),
А товарищ мой по роте
Голову на церковь повернул.
Церковь крест подняла для защиты,
Синагога рядышком прижалась,
И стоят они в одной молитве,
У небес вымаливая жалость.
Медным плачем истекает купол
В ночь большого нового кануна.
Смотрим мы, и кажется, над трупом
Две вдовы оплакивают юность.
Смотрим мы, и нам не жалко,
И рука прилипла у затвора…
Ночь проходит черною гадалкой,
Сумрак жмется боязливым вором.
Тишина устала медью плакать,
И земля готовится к работе…
Вдалеке пролаяла собака.
Я стою. Товарищ мой — напротив.

4. «В полутемной синагоге…»

В полутемной синагоге
Ветер задул свечу,
И синагога ослепла.
Профиль ребе чернеет чуть,
Подернутый пеплом.
Тишина на часах у закрытых дверей.
В позднюю пору
Не приходит, как прежде, еврей
Тосковать у подножия Торы.
В расписное окно
Уходящий закат бросил брызгами
                                          красными,
Голову ребе посеребрив на ходу.
А молящихся долго напрасно
Богомольные скамьи ждут.
Тихо.
Темно.
Ребе ходит чуть слышно, как вздох,
Как живая боль синагоги.
Темен порог.
Тишина сторожит на пороге.
Хочется ребе давно
Спрятать тоску в молитве.
Старое сердце еврейской тоскою больно,
Старое сердце еврейскою болью болит ведь.
Смолкла свеча в позолоченной люстре,
И теперь ни одна не заглянет душа.
Тихо в большой синагоге
И пусто…
Ша!

5. «Время годы проносит…»

Время годы проносит,
Мимо ребе бежит:
Двадцать раз навестила осень
Мою бурную жизнь.
Но в осеннюю слякоть,
В засасывающий дождь
В широкие двери рабфака
Спешит молодежь.
Не сосет, не тянет тина
Библейских наук:
В старом хедере ткет паутину
Постаревший паук.
В старом хедере ребе испуган,
Без огня,
Без людей…
Врагом или другом
Смотрит завтрашний день?
Сердце, не бейся
В старой груди!
Красноармейцем
Завтра глядит.
Тусклые окна
Прячут испуг.
Жалобы смолкнут
В шепоте пуль.
Если победе
Путь через ад,
Явится в хедер
Гостем снаряд.
Смерть безжалостно скосит
Одряхлевшую жизнь.
Время годы проносит,
Мимо ребе бежит.

6. «Покорились и согнулись плечи…»


Еще от автора Михаил Аркадьевич Светлов
Улыбка Светлова

Эпиграммы Михаила Аркадьевича Светлова. Рассказы, рисунки и макет Иосифа Ильича Игина.


Стихи разных лет

Сборник влючает наиболее известные стихотворения М.А. Светлова - Гренада, Каховка и т.д.


Стихи

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Стихотворения и поэмы

Замечательный грузинский поэт С. И. Чиковани (1903–1966) прошел большой и сложный путь от «экспериментальных» стихов 20-х годов, во многом связанных с литературным движением футуристов, к творчеству, достойно продолжающему гуманистические и художественные традиции грузинской поэтической классики.Признанный мастер напряженно-психологической лирики, богатой философскими обобщениями и разнообразной интонационно-ритмически, Симон Чиковани был певцом социалистических преобразований, глашатаем дружбы и братства народов.


Белорусские поэты

В эту книгу вошли произведения крупнейших белорусских поэтов дооктябрьской поры. В насыщенной фольклорными мотивами поэзии В. Дунина-Марцинкевича, в суровом стихе Ф. Богушевича и Я. Лучины, в бунтарских произведениях А. Гуриновича и Тетки, в ярком лирическом даровании М. Богдановича проявились разные грани глубоко народной по своим истокам и демократической по духу белорусской поэзии. Основное место в сборнике занимают произведения выдающегося мастера стиха М. Богдановича. Впервые на русском языке появляются произведения В. Дунина-Марцинкевича и A. Гуриновича.


Стихотворения и поэмы

Основоположник критического реализма в грузинской литературе Илья Чавчавадзе (1837–1907) был выдающимся представителем национально-освободительной борьбы своего народа.Его литературное наследие содержит классические образцы поэзии и прозы, драматургии и критики, филологических разысканий и публицистики.Большой мастер стиха, впитавшего в себя красочность и гибкость народно-поэтических форм, Илья Чавчавадзе был непримиримым врагом самодержавия и крепостнического строя, певцом социальной свободы.Настоящее издание охватывает наиболее значительную часть поэтического наследия Ильи Чавчавадзе.Переводы его произведений принадлежат Н. Заболоцкому, В. Державину, А. Тарковскому, Вс. Рождественскому, С. Шервинскому, В. Шефнеру и другим известным русским поэтам-переводчикам.


Лебединый стан

Объявление об издании книги Цветаевой «Лебединый стан» берлинским изд-вом А. Г. Левенсона «Огоньки» появилось в «Воле России»[1] 9 января 1922 г. Однако в «Огоньках» появились «Стихи к Блоку», а «Лебединый стан» при жизни Цветаевой отдельной книгой издан не был.Первое издание «Лебединого стана» было осуществлено Г. П. Струве в 1957 г.«Лебединый стан» включает в себя 59 стихотворений 1917–1920 гг., большинство из которых печаталось в периодических изданиях при жизни Цветаевой.В настоящем издании «Лебединый стан» публикуется впервые в СССР в полном составе по ксерокопии рукописи Цветаевой 1938 г., любезно предоставленной для издания профессором Робином Кембаллом (Лозанна)