Стихотворения и поэмы - [22]

Шрифт
Интервал

На сотни вёсен эти песни
Торжественно ликуют пусть!
Слепцы, слепцы! Какое счастье,
Как на постель, в могилу пасть!

6 июля 1923

Аренда у легенд

Сдержавши приступ пушечного хрипа,
Мы ждем на разветвленьи двух веков,
Окно, пробитое Петром в Европу,
Кронштадской крепкой ставнею закрыв.
В повстанческих ухабах, слишком тряских,
Не мало месяцев сломали мы.
Вот клочьями разорванной записки
Окрест лежат побитые дома.
Как ребра недругу считают в драке,
Так годы мы считали, и не счесть.
Чтоб мы слюной не изошли во крике,
Заткнута тряпкой окрика нам пасть.
Нам до сих пор еще не дали воли,
Как пить коням вспотевшим не дают.
Но нет! — Мы у легенд арендовали
Не зря упорство, холод, недоед.
Истрачен и издерган герб наш ордий
На перья канцелярских хмурых душ.
Но мы бинтуем кровельною марлей
Разодраные раны дырких крыш.
Наш лозунг бумерангом в Запад брошен,
Свистит в три пальца он на целый свет.
Мы с черноземных скул небритых пашен
Стираем крупный урожай, как пот.
И мы вожжами телеграфа хлещем
Бока шоссе, бегущего в галоп,
Чтоб время обогнать по диким пущам,
Покрывшись пеною цветущих лип.
Мы чиним рельсов ржавые прорехи,
Спринцуем электричеством село, —
Так обмывают дочери старуху,
Чтоб чистою на страшный суд дошла.

12 июля 1923

Слава пораженья

Свободе мы несем дары и благовонья,
Победой кормим мы грядущую молву.
И мило нам валов огромных бушеванье
Победе песни, но для пораженья
Презрительно мы скупы на слова.
Татарский хан
Русь некогда схватил в охапку,
Гарцуя гривою знамен, —
Но через век засосан был он топкой
Российскою покорностью долин.
А ставленник судьбы, Наполеон,
Сохою войн вспахавший время оно, —
Ведь заморозили посев кремлевские буруны.
Из всех посеянных семян
Одно взошло: гранит святой Елены.
Валам судьба рассыпаться в дрожаньи,
С одышкой добежать к пустынным берегам
И гибнуть с пеной слез дано другим.
Победы нет! И горечь пораженья
Победой лицемерно мы зовем.

15 июля 1923

Казначей плоти

Девственник, казначей плоти!
Тюремщик бесстыдных страстей!
Подумай о горькой расплате,
Такой бесцельно простой!
Ты старость накликал заране,
В юность швырнувши прощай.
Но кровь протестует залпом мигрени,
Демонстрацией красных прыщей.
Как от обысков зарывали
Под половицей капитал,
Ты под полом каменной воли
Драгоценную похоть укрыл.
Но когда вновь отрыть старухе
Пук керенок взбрела блажь, —
Оказалось: в конверте прорехи
И бумажки изгрызла мышь!
Но когда, возмечтав о женах,
Соберешься в набег греха,
Узришь: зубы годов мышиных
Семена превратили в труху.
Чем больше сирень мы ломаем,
Тем гуще поход ветвей!
Одумайся, брякнись в ноги пред маем,
Юности рыцарь скупой,
И головокружительным поцелуем
Смиренно честь ей отдай!

17 июля 1923

Процент за боль

От русских песен унаследовавши грусть и
Печаль, которой родина больна,
Поэты звонкую монету страсти
Истратить в жизни не вольны.
И с богадельной скупостью старушек
Мы впроголодь содержим нашу жизнь,
Высчитывая, как последний грошик,
Потраченную радость иль болезнь.
Мы с завистью любуемся все мотом,
Дни проживающим спеша,
И стискиваем нищенским бюджетом
Мы трату ежедневную души.
И всё, от слез до букв любовных писем,
С приходом сверивши своим,
Всё остальное деловито вносим,
Мы на текущий счет поэм.
И так, от юности до смерти вплоть плешивой
На унции мы мерим нашу быль,
А нам стихи оплачивают славою грошовой,
Как банк, процент за вложенную боль.
Всё для того, чтобы наследник наш случайный,
Читатель, вскликнул, взявши в руки песнь:
— Каким богатством обладал покойный
И голодом каким свою замучил жизнь!

19 июля 1923

На соленом жаргоне

Эй, худые, иссохшие скалы,
И прибой, что упрям и жесток!
В ночь — в оврагах, как дети, шакалы!
Днем — медузы, из студня цветок!
Там в зените застывшая птица,
Выше воздуха, выше, чем взор!
О Сухум, о Кавказская Ницца,
Прямо в море скатившийся с гор.
Ослепленно белеет по склонам
Через зной снеговая ступень.
Море шепчет соленым жаргоном
Про прибрежную, южную лень.
Словно медленный буйвол по небу
Солнце едет, скрипя, на закат.
О, Абхазия горная, требуй
В свою честь у поэтов баллад.
Руки солнца ожогами снимут
По лохмотьям всю кожу с меня.
Опалительный, ласковый климат!
Долго будешь ты сниться, маня.
Возле пены лежать без раздумий,
Солнце прямо в охапку ловить…
Как прекрасно в палящем Сухуме,
Здоровея и крепня, любить!

15 октября 1925

Белый от луны, вероятно

Жизнь мою я сживаю со света,
Чтоб, как пса, мою скуку прогнать.
Надоело быть только поэтом,
Я хочу и бездельником стать.
Видно, мало трепал по задворкам,
Как шарманку, стиховники мук.
Научился я слишком быть зорким,
А хочу, чтоб я был близорук.
Нынче стал я, как будто из гипса,
Так спокоен и так одинок.
Кто о счастье хоть раз да ушибся,
Не забудет тот кровоподтек.
Да, свинчу я железом суставы,
Стану крепок, отчаян, здоров,
Чтобы вырваться мог за заставу
Мной самим же построенных слов!
Пусть в ушах натирают мозоли
Песни звонких безвестных пичуг.
Если встречу проезжего в поле,
Пусть в глазах отразится испуг.
Буду сам петь про радостный жребий
В унисон с моим эхом от гор,
Пусть и солнце привстанет на небе,
Чтоб с восторгом послушать мой ор.
Набекрень с глупым сердцем, при этом
С револьвером, приросшим к руке,
Я мой перстень с твоим портретом
За бутылку продам в кабаке.
И, в стакан свой уткнувши морду, —

Еще от автора Вадим Габриэлевич Шершеневич
Лошадь как лошадь

Шершеневич Вадим Габриэлевич — поэт, переводчик. Поэзия Шершеневича внесла огромный вклад в продвижение новых литературных теорий и идей, формирования Серебряного века отечественной литературы. Вместе с С. Есениным, А. Мариенгофом и Р. Ивневым Шершеневич cформировал в России теорию имажинизма (от французского image – образ).


Поэмы

Творчество В.Г.Шершеневича (1893-1942) представляет собой одну из вершин русской лирики XX века. Он писал стихи, следуя эстетическим принципам самых различных литературных направлений: символизма, эгофутуризма, кубофутуризма, имажинизма.


Имажинисты. Коробейники счастья

Книга включает поэму причащения Кусикова «Коевангелиеран» (Коран плюс Евангелие), пять его стихотворений «Аль-Баррак», «Прийти оттуда И уйти в туда…», «Так ничего не делая, как много делал я…», «Уносился день криком воронья…», «Дырявый шатёр моих дум Штопают спицы луны…», а также авангардно-урбанистическую поэму Шершеневича «Песня песней».Название сборнику дают строки из программного стихотворения одного из основателей имажинизма и главного его теоретика — Вадима Шершеневича.


Чудо в пустыне

Последний из серии одесских футуристических альманахов. «Чудо в пустыне» представляет собой частью второе издание некоторых стихотворений, напечатанных в распроданных книгах («Шелковые фонари», «Серебряные трубы», «Авто в облаках», «Седьмое покрывало»), частью новые произведения В. Маяковского, С. Третьякова и В. Шершеневича.https://ruslit.traumlibrary.net.


Стихи

Вадим Габриэлевич Шершеневич (25 января 1893, Казань — 18 мая 1942, Барнаул) — поэт, переводчик, один из основателей и главных теоретиков имажинизма.


Автомобилья поступь

Вторая книга лирики В. Шершеневича. «В эту книгу включены стихотворения, написанные в период 1912–1914 гг. Многие из этих пьес были уже напечатаны, как в моих предыдущих брошюрах, так и в периодических изданиях. Еще бо́льшее количество пьес, написанных в то же время, мною сюда не включено. Я хотел представить в этой книге весь мой путь за это время, не опуская ни одного отклона. Для каждого устремления я попытался выбрать самое характерное, откинув подходы, пробы и переходы.»https://ruslit.traumlibrary.net.


Рекомендуем почитать
Полное собрание стихотворений

«… Мережковский-поэт неотделим от Мережковского-критика и мыслителя. Его романы, драмы, стихи говорят о том же, о чем его исследования, статьи и фельетоны. „Символы“ развивают мысли „Вечных Спутников“, „Юлиан“ и „Леонардо“ воплощают в образах идеи книги о „Толстом и Достоевском“, „Павел“ и „Александр I и декабристы“ дают предпосылки к тем выводам, которые изложены Мережковским на столбцах „Речи“ и „Русского Слова“. Поэзия Мережковского – не ряд разрозненных стихотворений, подсказанных случайностями жизни, каковы, напр., стихи его сверстника, настоящего, прирожденного поэта, К.


Стихотворения

Поэтическое наследие М. Кузмина (1872–1936) в таком объеме издается впервые. Представлено 11 стихотворных книг и значительное количество стихотворений, не вошедших в авторские сборники. Большая часть текстов сверена с автографами, в примечаниях использованы обширные архивные материалы, в том числе Дневник поэта, а также новейшие труды отечественных и зарубежных исследователей творчества М. Кузмина.http://ruslit.traumlibrary.net.


Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне

Книга представляет собой самое полное из изданных до сих пор собрание стихотворений поэтов, погибших во время Великой Отечественной войны. Она содержит произведения более шестидесяти авторов, при этом многие из них прежде никогда не включались в подобные антологии. Антология объединяет поэтов, погибших в первые дни войны и накануне победы, в ленинградской блокаде и во вражеском застенке. Многие из них не были и не собирались становиться профессиональными поэтами, но и их порой неумелые голоса становятся неотъемлемой частью трагического и яркого хора поколения, почти поголовно уничтоженного войной.


Стихотворения и поэмы

Александр Галич — это целая эпоха, короткая и трагическая эпоха прозрения и сопротивления советской интеллигенции 1960—1970-х гг. Разошедшиеся в сотнях тысяч копий магнитофонные записи песен Галича по силе своего воздействия, по своему значению для культурного сознания этих лет, для мучительного «взросления» нескольких поколений и осознания ими современности и истории могут быть сопоставлены с произведениями А. Солженицына, Ю. Трифонова, Н. Мандельштам. Подготовленное другом и соратником поэта практически полное собрание стихотворений Галича позволяет лучше понять то место в истории русской литературы XX века, которое занимает этот необычный поэт, вместе с В.