Стихотворения и поэмы - [19]

Страсти — в масти! Чем я не поэт!

Охрани цветки мои, эпоха,

от бурьяна и чертополоха!..

Это — вроде горького присловья,

притча не для нас, друзья мои.

Словом, налитым горячей кровью,

водит нас поэзия в бои

за цветы живые, как ракеты,

что сердцебиением согреты,

чтоб пришел скорей, как говорится,

ремеслу бумажному капут.

Есть еще в сердцах-пороховницах

порох тот, что чувствами зовут!

Есть еще закон у нашей власти:

в самую страстную из эпох

пустодел без совести и страсти

стоит то же, что чертополох.

Милые, друзья мои поэты!

Может, хватит этой чехарды:

вырезать бумажные ракеты

и кропать бумажные цветы?..

1965

СТИХИ РАЗНЫХ ЛЕТ

Граммофон

В вечер, шелком закатным вышитый,

В листвяный тополей перезвон,

На крылечке, в узористом вишенье,

Серебристо гремел граммофон.

Улыбались окошки резные,

Распахнувшись стекольною сталью, —

И в улыбке истомной застыло

Над крылечком — «Изба-читальня».

Собрались все парни и девки,

Старики повалили плетень,

Граммофонной веселой запевкой

Провожать отзвеневший день.

Песня плавала вечером алым,

Целовалась с зарей без конца,

И с напевом приветно-удалым

Расплескалась волною в сердцах.

И до ночки угрюмой и темной

Расцветало крылечко маками —

Под веселый напев граммофонный

Хохотали, плясали и плакали.

1928

На озере

Покачнулася хата на взгорье

В камышовых ресницах озер,

Утром ясным вишневые зори

Вышивают на окнах узор.

Под горою серебряной плавью

Гладят волны озерный покров —

Хорошо этим утром мне плавать

Под налетами легких ветров.

Пляшет солнце лучистым загаром,

Льются степи узорным ковром,

Бьются волны расплавленной гарью

О борта отливным серебром.

1928

В школе

Приветлив светлый старый дом,

Резьбой узорной блещут окна.

И у крылечка под дождем

Ветвистые березы мокнут.

Любовно выгнулось крыльцо,

Склонившись ласково на колья,

Он так уютен на лицо —

Дом под названьем милым — «школа».

Встречает тихим скрипом дверь,

Как прежде матерински, крепко

встречала школьником, — теперь

Вхожу я взрослым человеком.

Знакомый узкий коридор.

И скрип знакомой половицы,

По-новому лаская взор,

Сплелися на стене в узор

Колосья дымчатой пшеницы.

О радость, радость, не остыть

И не завянуть в доме светлом,

Внутри угодливо приветном,

Снаружи ласково простом.

Здесь грусти всякий взмах затих,

Любовно каждый шаг взлелеян.

В венке колосьев золотых

На класс с улыбкой смотрит Ленин.

И, подходя к доске учкома,

Издалека увидишь сам —

Весь урожай приемом новым

Исчислен в группе диаграмм.

1928

Зима

Отзвенели веселые песни

На зеленом просторном лугу.

По сугробам, залегшим, как плесень,

Раскружился метельный разгул.

О, зима! Ты спускаешься наземь

Непреклонна, буйна и легка...

Над землей, одичалой от грязи,

Ты свои расстилаешь снега.

Еще нежны снежинки, как звезды,

Еще смутны и хрупки, как грусть,

Но свинцовые тучи и воздух

Заучили метель наизусть.

Хороши огневые закаты

В снеговом изумрудном огне,

Когда сумерки сгустком мохнатым

Загудят на уснувшей земле.

1928

Ударный манифест

По сети густой объективных причин,

по срывам и левым и правым

мы ладим удары, мы властно кричим:

«Поправим! Направим! Исправим!»

Но часто по-старому рубит рука

застывшую глыбу прорыва,

и только хранит протокола строка

великие наши порывы.

И цифры обыденных сводок грозят

покоем губительно-чинным,

и кто-то опять прикрывает глаза

стеклом объективной причины.

Товарищи! В бури, и ночи, и дни

попробуем силы утроить.

Давайте по-своему время ценить,

работу по-своему строить.

Мы можем и отдых любить и встречать,

но только подсчетом разведав,

чтоб каждый рабочий отколотый час

был часом рабочей победы.

Чтоб звоном текло напряженье труда

в горячие времени ливни.

По глыбе прорыва настроим удар,

по стеклам причин объективных!

И я поднимаю стихов голоса,

в них бодрость, и разум, и чуткость,

за двадцать четыре ударных часа,

без устали движущих сутки!

За ломку прорывов, причин и преград,

за темп, не изведанный в мире,

за стойкость большую ударных бригад

и за пятилетку в четыре.

Товарищи! В бури, и ночи, и дни

и бодрость и силы утроим,

и время по-своему будем ценить,

работу по-лучшему строить.

Не бросим ни часа, ни шагу назад,

а главное — твердость и стойкость,

пока не придется когда-то сказать:

«До срока закончена стройка!»

1930

Октябрьское слово

Приветственным словом лаская

Пути наших дней и работ,

Сегодня страна — мастерская,

Встает на проверку, на смотр.

Мы строим и жизнь, и заводы,

Но, память о битвах храня,

Не скинем с плеча и в работе

Винтовочного ремня.

И в будничных темпах и звонах,

В рабочем поту и пыли

Мы строимся часто в колонны

Привычку борьбы закалить.

И все это

Верно недаром, —

Чтоб, ненавистью накалясь,

Антанта кровавым пожаром

Не вздыбила наши поля.

И чтобы

Октябрьскую радость,

Терпения тишь издержав,

Правительственной канонадой

Не выбила свора держав.

Мы ценим

И труд, и затишье.

И все-таки,

Если огнем

И порохом

Ветры задышат,

Победу мы силой возьмем.

Пока же

С учебным задором

Мы слышим, ровняя свой шаг,

Из-за морей и пригорий

Запевы рабочих атак.

Мы слышим —

Ломаются цепи —

И, слыша,

Набатом зовем:

— Ломайте и стройтесь под крепи,

Под россыпью наших знамен.

И главное — песня и бодрость.

И главное — крепкий удар,

И главное —

Ровная твердость

В размеренных темпах труда!»

1930

Слово второй годовщины

1

Эпоха грохочет

Развернутым строем

Гудками заводов,

Лесами построек.