Стихотворения и поэмы - [13]

В летний полдень, бывало, там резвился ребенок,

Одинокий душою, полный грезы невнятной,

 И был я тот ребенок, о ангел.

И однажды казался мир окутан дремотой,

Загляделся ребенок на бездонное небо,

И увидел малютку, серебристую тучку —

И душа упорхнула, словно горлинка, в небо

 К белой тучке прекрасной…

— И растаяла с нею?

— Нет, есть солнце в лазури!

Подхватил мою душу ясный луч милосердый,

И на крыльях сиянья долго, долго порхала

 Она бабочкой белой;

И однажды, поутру, на луче золотистом

Прилетела на землю для жемчужин-росинок

И на щечке ребенка увидала слезинку,

И был я тот ребенок, и душа моя тихо

 В той слезе утонула …

— И чрез миг испарилась?

— Нет, упала на Книгу!

Был у деда косматый фолиант обветшалый,

Меж страницами — волос бороды серебристой,

Пук оборванных нитей от молитвенной кисти,

И меж буквами пятна, пятна сала и воску —

И душа одиноко в тех безжизненных буквах

 Трепетала и билась…

— И она задохнулась?

— Нет, о ангел, запела!

В тех безжизненных буквах песня жизни таилась,

В ветхой дедовской Книге сердце вечности билось.

И душа моя пела песнь о тучке сквозистой,

О луче светозарном, о слезинке лучистой,

Об истрепанной Книге в пятнах воску и сала, —

Про любовь и про юность только песен незнала.

И куда то рвалася, и томилась о чем то,

Тосковала и ныла, словно в тесной темнице;

И однажды раскрыл я обветшалую Книгу —

 И душа улетела на волю.

И с тех пор она в мире бесприютно блуждает,

Бесприютно блуждает и не знает утехи;

И в стыдливые ночи, когда месяц родится,

Когда молятся люди над ущербом светила,

Она грезит любовью пред порогом запретным,

И стучится, прижавшись, беззвучно рыдая

 И молясь о любви…

1905

Перевод В. Жаботинского

ИСТИННО, И ЭТО — КАРА БОЖЬЯ

И горшую кару пошлет Элоим[20]:

Вы лгать изощритесь — пред сердцем своим,

Ронять свои слезы в чужие озёра,

Низать их на нити любого убора.

В кумир иноверца и мрамор чужой

Вдохнете свой пламень с душою живой.

Что плоть вашу ели, — еще-ль не довольно?

Вы дух отдадите во снедь добровольно!

И, строя гордыни египетской град,

В кирпич превратите возлюбленных чад.

Когда-ж из темницы возропщут их души,

Крадясь под стенами, заткнете вы уши.

И, если бы в роде был зачат орел,

Он, крылья расправив, гнезда б не обрёл:

От дома далече б он взмыл к поднебесью,

Не стал бы ширяться над вашею весью.

Прорезал бы тучи лучистой тропой,

Но луч не скользнул бы над весью слепой,

И отклик нагорный на клёкот орлиный

Расслышан бы не был могильной долиной.

Так, лучших отринув потомков своих,

Вы будете сиры в селеньях глухих.

Краса не смеется в округе бездетной;

Повиснет лохмотьем шатер многоцветный,

И светочи будут мерцать вам темно,

И милость Господня не стукнет в окно.

Когда-ж в запустенье потщитесь молиться,

Слезам утешенья из глаз не пролиться:

Иссохшее сердце — как выжатый грозд,

Сметенный в давильне на грязный помост, —

Из сморщенных ягод живительной дани

Не высосать жажде[21] палимой гортани.

Очаг развалился, мяучит во мгле

Голодная кошка в остылой золе:

Застлалось ли небо завесою пепла?

Потухло ли солнце? Душа ли ослепла?

Лишь трупные мухи ползут по стеклу,

Да ткет паутину Забвенье в углу.

В трубе с Нищетою Тоска завывает,

И ветер лачугу трясет и срывает.

1905

Перевод Вяч. Иванова

«Эта искра моя мне досталась…»

* * *

Эта искра моя мне досталась

Не находкой в пути, не в наследство

Из кремня в моём сердце добыта

Тяжким молотом бедства.

Пусть одна и мала эта искра,

Что в груди я заботливо крою, —

Но моя, вся моя, — и зачата,

И взлелеяна мною.

И когда о кремень в моём сердце

Бьёт, дробя, молот скорби и гнева,

Брызжет искра моя, зажигая

Пламя в звуках напева.

И напев опаляет вам душу,

И пожар в ней пылает, бушуя, —

А потом за убытки пожара

Кровью сердца плачу я...

1905

Перевод В. Жаботинского 

«Я не нашел свой огонь у людей…» /Перевод А. Лукьянова/

* * *

Я не нашёл свой огонь у людей,

Не от отца мне в наследство достался, —

Я из скалы его добыл своей —

В сердце моём он глубоко скрывался.

Искра одна в моём сердце-скале,

Малая искра — моё достоянье, —

Я не похитил её на земле,

Ибо она — неземное сиянье!

Только под молотом скорби и бед

Мощное сердце-скала раздробится,

Искра в глаза мои бросит свой свет

И после в песне моей отразится.

С песней войдет она в сердце людей,

Вспыхнет, скрываясь в огне вдохновенья…

О, если б знали, что кровью своей,

Мозгом плачу я за эти мгновенья!

1905

Перевод А. Лукьянова  

УМИРАЕТ ЛЕТО /Перевод К. Бархина/

Умирает лето. Убрана богато

роща, будто жертва, в золото, кораллы.

Умирает лето в облаках заката;

Умирая, плачет кровью чистой, алой.

Тихо в парке, пусто... Двух не встретишь рядом...

Криком журавлиным поражен невольно,

Посмотрел я в небо — долгим, долгим взглядом,

И душою слился с цепью треугольной.

Тяжко сердцу, тяжко сироте-ребенку!

Засмеется вьюга, застучит в окошко:

"Починить пора бы сапоги, шубенку,

Да к зиме голодной запастись картошкой!"

1905 

Перевод К. Бархина

ЛЕТО УМИРАЕТ /Перевод С. Липкина/

Пред смертью лето ярко увядает,

Кровь пурпура горит над самым краем

Туч предвечерних, листья опадают

И шепчут: «Умираем, умираем».

И сад осиротел, и лишь блуждают

Печальные мечтатели без цели,