Стихотворения и поэмы - [94]

Шрифт
Интервал

что Пашка станет дезертиром.
Лишь Мира, обойдя сугроб,
по-женски скорбно и устало
ему глядела прямо в лоб,
как будто пулю там искала.
Известно было, что она —
об этом не могло быть спора —
была несчастно влюблена
в великолепного позера.
Мы попрощались с ним без слез,
куря отважно папиросы.
Гудит прощально паровоз,
неверно движутся колеса.
По рельсам, как по паре строк,
уходит поезд от погони.
И только красный огонек
на дальнем светится вагоне.
Сугроб оставив у крыльца,
прошла зима с морозом вместе,
но нет оттуда письмеца
иль хоть случайного известья.
Но вот, без розысков, само,
из шахты угольной от Пашки
пришло ужасное письмо
в редакцию многотиражки.
Суров и труден тот Мосбасс;
там темный снег не скоро тает;
он черным хлебом кормит нас,
раз белых булок не хватает.
В глубокой шахте с потолка
всю смену тягостно струится
заместо струйки молока
земли остылая водица.
Там, исполняя нагло роль
рабочей хватки человека,
кулацкая босая голь
вразвалку шляется по штреку.
В краю суглинистой земли
у Пашки жлобы без печали
бушлат матросский увели,
в очко до нитки обобрали.
И он, хоть нашу меру знал,
от жизни этакой сломился,
из шахты ночью убежал
и возле мамы очутился.
Ячейка грозная не спит,
не ест конфет, не греет чая,
а за столом всю ночь сидит,
признанье это изучая.
Стыдом наполнен каждый взор.
Отмщенья требуем, отмщенья!
Недлинным будет приговор,
безжалостным постановленье.
Одернув кожанку рывком,
по общей воле комсомола
та Мира самая в райком
несет страничку протокола.
Идет-гудет тридцатый год,
в свой штаб идет, бледнея, Мира
и орготделу отдает
судьбу родного дезертира.
А мы с тобой, ему в ответ,
апрельской ночью, перед маем,
на самом склоне юных лет
на новый рудник уезжаем.

АСФАЛЬТИТОВЫЙ РУДНИК

Как заштатный сотрудник,
купаясь в таежной реке,
асфальтитовый рудник
стоит от столиц вдалеке.
Ходят в петлях ворота,
натужно скрипит ворото́к,
днем и ночью работа,
трехсменный нелегкий урок.
Под звездою туманной,
как словно свое торжество,
я кручу непрестанно
железную ручку его.
Летним утром и в стужу,
затратив немало труда,
эту землю наружу
в бадье мы таскали тогда.
Нам велела эпоха,
чтоб слабою рохлей не стать,
как по пропуску, в грохот
лопатой ее пропускать.
На обгон, на подначку
под солнцем твоих небеси
мне толкать эту тачку
способней, чем ехать в такси.
Жить в тайге интересно,
и всем холуям на беду
я в разведку отвесно
под черную землю иду.
Не лирический томик,
не фетовский ваш соловей —
гнется слабенький ломик
под страшной кувалдой моей.
Я прошел бы, пожалуй,
вселенную эту насквозь,
если б мне не мешала
земная проклятая ось.

ЛЕСОПИЛКА

Красиво мускулы ходили,
пила визжала, как экспресс,
когда с тобою мы пилили
на доски весь сосновый лес.
На этой спорой лесопилке,
скорее двигаться веля,
бесшумно сыпались опилки,
росли, как избы, штабеля.
И день и ночь, опять и снова.
Сегодня то же, что вчера.
И пахнут свежестью сосновой
мои ладони до утра.

ЗИМНЯЯ СКАЗКА

И снова, словно бы в сказанье,
я вижу, выправив билет,
Дом Красной Армии в Рязани
второй зимы тридцатых лет.
Его чугунная ограда
снежком прикрыта голубым.
Народ идет сюда, как надо,
привычным шагом строевым.
На этот праздник небогатый,
прикинув так и так сперва,
своих прислала делегатов
литературная Москва.
Себя талантами считая,—
ведь есть у каждого грехи, —
мы нашей армии читаем
свои поэмы и стихи.
Нет, мы совсем не монументы,
мы не срываемся едва,
от грохота аплодисментов
у нас кружится голова.
Как всадник истинный, вразвалку,
в военной форме прежних дней
пошел к трибуне Матэ Залка,
остановился рядом с ней.
Он говорит, расставив бурки,
и не совсем без юморка,
как на привале у печурки
иль за столом у земляка.
Еще в буфете, сверх программы,
вдаль устремив влюбленный взгляд,
пьют пиво взводные, их дамы
свое пирожное едят.
Еще до поезда немало,
еще далеко до Кремля,
и мы выходим неустало
под снег и звезды февраля.
А сбоку, словно в зимней сказке,
движеньем обольщая всех,
летят за санками салазки
вдоль по оврагу — прямо в снег.
Не долго думая, туда-то,
враз потеряв достойный вид,
возглавив нас, прекрасный Матэ,
пыхтя от радости, бежит.
Не щелкопер салонов дамских —
на санках вместе с мелюзгой
скользит герой войны гражданской,
участник первой мировой.
За ним по пропасти вдогонку,
как в глубь твою, ночная Русь,
с шальною школьною девчонкой
я в упоении несусь.
Ее метельные косицы,
всем наставленьям вопреки,
в роскошных ленточках из ситца
моей касаются щеки.
…Я ночью зажигаю спички,
в свое окно гляжу зимой,
и снова снежные косички
опять летят передо мной.

ПИРУШКА В ИСПАНИИ

От гаубиц трясется балка,
блестят охранные штыки.
Сидят Кольцов и Матэ Залка
и шумно жарят шашлыки.
Как будто бы им дела мало
там, на своей большой земле.
Лежит фуражка генерала
на приготовленном столе.
От них еще покамест скрыто,
что впереди испанцев ждет
паденье грозного Мадрида
и в лагерь Франции исход.
Они еще не знают оба,
что ожидают их двоих
салют Испании над гробом,
воспоминания о них.
Мешать их празднику не надо,
пусть будет эта ночь светла.
Теки в стакан, вино Гренады,
благоухайте, вертела!
Мне и завидно им, и жалко:
живут же, хоть свершился срок,
улыбка радостная Залки,
Кольцова мрачный хохоток.

АРКАДИЙ ГАЙДАР

Я рад тому, что в жизни старой,
средь легендарной суеты
сам знал Аркадия Гайдара,—
мы даже были с ним на «ты».

Еще от автора Николоз Бараташвили
Грузинские романтики

В поэтический сборник вошли стихотворения и поэмы выдающихся поэтов Грузии XIX в. Александра Чавчавадзе, Григола Орбелиани, Николоза Бараташвили и Вахтанга Орбелиани, представленных в переводах Б. Пастернака, Н. Заболоцкого, В. Звягинцевой, С. Спасского и других.


Homo sum

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Лирика

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Поэзия народов Кавказа в переводах Беллы Ахмадулиной

В настоящее издание включены переводы из грузинской, армянской, абхазской и балкарской поэзии, осуществленные Беллой Ахмадулиной, творчество которой стало одним из самых ярких и значительных явлений в русской словесности второй половины XX столетия.Сборник включает в себя также избранные статьи и стихи поэтессы, связанные с Кавказом.


Поэзия народов СССР XIX – начала XX вв.

БВЛ — том 102. В издание вошли произведения: Украинских поэтов (Петро Гулак-Артемовский, Маркиан Шашкевич, Евген Гребенка и др.); Белорусских поэтов (Ян Чачот, Павлюк Багрим, Янка Лучина и др.); Молдавских поэтов (Константин Стамати, Ион Сырбу, Михай Эминеску и др.); Латышских поэтов (Юрис Алунан, Андрей Шумпур, Янис Эсенбергис и др.); Литовских поэтов (Дионизас Пошка, Антанас Страздас, Балис Сруога); Эстонских поэтов (Фридрих Роберт Фельман, Якоб Тамм, Анна Хаава и др.); Коми поэт (Иван Куратов); Карельский поэт (Ялмари Виртанен); Еврейские поэты (Шлойме Этингер, Марк Варшавский, Семен Фруг и др.); Грузинских поэтов (Александр Чавчавадзе, Григол Орбелиани, Иосиф Гришашвили и др.); Армянских поэтов (Хачатур Абовян, Гевонд Алишан, Левон Шант и др.); Азербайджанских поэтов (Закир, Мирза-Шафи Вазех, Хейран Ханум и др.); Дагестанских поэтов (Чанка, Махмуд из Кахаб-Росо, Батырай и др.); Осетинских поэтов (Сека Гадиев, Коста Хетагуров, Созур Баграев и др.); Балкарский поэт (Кязим Мечиев); Татарских поэтов (Габделжаббар Кандалый, Гали Чокрый, Сагит Рамиев и др.); Башкирский поэт (Шайхзада Бабич); Калмыцкий поэт (Боован Бадма); Марийских поэтов (Сергей Чавайн, Николай Мухин); Чувашских поэтов (Константин Иванов, Эмине); Казахских поэтов (Шоже Карзаулов, Биржан-Сал, Кемпирбай и др.); Узбекских поэтов (Мухаммед Агахи, Газели, Махзуна и др.); Каракалпакских поэтов (Бердах, Сарыбай, Ибрайын-Улы Кун-Ходжа, Косыбай-Улы Ажинияз); Туркменских поэтов (Кемине, Сеиди, Зелили и др.); Таджикских поэтов (Абдулкодир Ходжа Савдо, Мухаммад Сиддык Хайрат и др.); Киргизских поэтов (Тоголок Молдо, Токтогул Сатылганов, Калык Акыев и др.); Вступительная статья и составление Л. Арутюнова. Примечания Л. Осиповой,.


Рекомендуем почитать
Полное собрание стихотворений

В. Ф. Раевский (1795–1872) — один из видных зачинателей декабристской поэзии, стихи которого проникнуты духом непримиримой вражды к самодержавному деспотизму и крепостническому рабству. В стихах Раевского отчетливо отразились основные этапы его жизненного пути: участие в Отечественной войне 1812 г., разработка и пропаганда декабристских взглядов, тюремное заключение, ссылка. Лучшие стихотворения поэта интересны своим суровым гражданским лиризмом, своеобразной энергией и силой выражения, о чем в 1822 г.


Белорусские поэты

В эту книгу вошли произведения крупнейших белорусских поэтов дооктябрьской поры. В насыщенной фольклорными мотивами поэзии В. Дунина-Марцинкевича, в суровом стихе Ф. Богушевича и Я. Лучины, в бунтарских произведениях А. Гуриновича и Тетки, в ярком лирическом даровании М. Богдановича проявились разные грани глубоко народной по своим истокам и демократической по духу белорусской поэзии. Основное место в сборнике занимают произведения выдающегося мастера стиха М. Богдановича. Впервые на русском языке появляются произведения В. Дунина-Марцинкевича и A. Гуриновича.


Лебединый стан

Объявление об издании книги Цветаевой «Лебединый стан» берлинским изд-вом А. Г. Левенсона «Огоньки» появилось в «Воле России»[1] 9 января 1922 г. Однако в «Огоньках» появились «Стихи к Блоку», а «Лебединый стан» при жизни Цветаевой отдельной книгой издан не был.Первое издание «Лебединого стана» было осуществлено Г. П. Струве в 1957 г.«Лебединый стан» включает в себя 59 стихотворений 1917–1920 гг., большинство из которых печаталось в периодических изданиях при жизни Цветаевой.В настоящем издании «Лебединый стан» публикуется впервые в СССР в полном составе по ксерокопии рукописи Цветаевой 1938 г., любезно предоставленной для издания профессором Робином Кембаллом (Лозанна)


Стихотворения и поэмы

В книге широко представлено творчество поэта-романтика Михаила Светлова: его задушевная и многозвучная, столь любимая советским читателем лирика, в которой сочетаются и высокий пафос, и грусть, и юмор. Кроме стихотворений, печатавшихся в различных сборниках Светлова, в книгу вошло несколько десятков стихотворений, опубликованных в газетах и журналах двадцатых — тридцатых годов и фактически забытых, а также новые, еще неизвестные читателю стихи.