Стихотворения - [7]

Только ту, что жжет огнем ревнивым,

Что зубами с голубым отливом

Прикусила хитрая Кармен!

1 января 1916

Портрет

Царевна ходит в красном кумаче,

Румянит губы ярко и задорно,

И от виска на поднятом плече

Ложится бант из ленты черной.

Царевна душится изнеженно и пряно

И любит смех, и шумный балаган, —

Но что же делать, если сердце пьяно

От поцелуев и румян?

Начало 1911

Прогулка

Хорошо, что в этом мире

Есть магические ночи,

Мерный скрип высоких сосен,

Запах тмина и ромашки

    И луна.

Хорошо, что в этом мире

Есть еще причуды сердца,

Что царевна, хоть не любит,

Позволяет прямо в губы

    Целовать.

Хорошо, что, словно крылья

На серебряной дорожке,

Распластался тонкой тенью,

И колышется, и никнет

    Черный бант.

Хорошо с улыбкой думать,

Что царевна (хоть не любит!)

Не забудет ночи лунной,

Ни меня, ни поцелуев —

    Никогда!

Весна 1910

Досада

Что сердце? Лань. А ты стрелок, царевна.

Но мне не пасть от полудетских рук,

И, промахнувшись, горестно и гневно

Ты опускаешь неискусный лук.

И целый день обиженная бродишь

Над озером, где ветер и камыш,

И резвых игр, как прежде, не заводишь,

И песнями подруг не веселишь.

А день бежит, и доцветают розы

В вечерний, лунный, в безысходный час, —

И, может быть, рассерженные слезы

Готовы хлынуть из огромных глаз.

Начало 1911

Успокоение

Сладко жить в твоей, царевна, власти,

В круге пальм, и вишен, и причуд.

Ты как пена над бокалом Асти,

Ты — небес прозрачный изумруд.

День пройдет, сокроет в дымке знойной

Смуглые, ленивые черты, —

Тихий вечер мирно и спокойно

Сыплет в море синие цветы.

Там, внизу, звезда дробится в пене,

Там, вверху, темнеет сонный куст.

От морских прозрачных испарений

Солоны края румяных уст…

И душе не страшно расставанье —

Мудрый дар играющих богов.

Мир тебе, священное сиянье

Лигурийских звездных вечеров.

Июнь 1911

Генуя

Завет

Благодари богов, царевна,

За ясность неба, зелень вод,

За то, что солнце ежедневно

Свой совершает оборот;

За то, что тонким изумрудом

Звезда скатилась в камыши,

За то, что нет конца причудам

Твоей изменчивой души;

За то, что ты, царевна, в мире

Как роза дикая цветешь

И лишь в моей, быть может, лире

Свой краткий срок переживешь.

Осень 1912

Февраль

Этот вечерний, еще не весенний,

Но какой-то уже и не зимний…

Что ж ты медлишь, весна? Вдохновенней,

Ты, влюбленных сердец Полигимния!

Не воскреснуть минувшим волненьям

Голубых предвечерних свиданий, —

Но над каждым сожженным мгновеньем

Возникает, как Феникс, — предание.

Февраль 1913

Бегство

Да, я бежал, как трус, к порогу Хлои стройной,

Внимая брань друзей и персов дикий вой,

И все-таки горжусь: я, воин недостойный,

    Всех превзошел завидной быстротой.

Счастливец! я сложил у двери потаенной

Доспехи тяжкие: копье, и щит, и меч.

У ложа сонного, разнеженный, влюбленный,

    Хламиду грубую бросаю с узких плеч.

Вот счастье: пить вино с подругой темноокой

И ночью, пробудясь, увидеть над собой

Глаза звериные с туманной поволокой,

    Ревнивый слышать зов: ты мой? ужели мой?

И целый день потом с улыбкой простодушной

За Хлоей маленькой бродить по площадям,

Внимая шепоту: ты милый, ты послушный,

    Приди еще — я все тебе отдам!

Осень 1911

Ситцевое царство

1

По вечерам мечтаю я

(Мечтают все, кому не спится).

Мне грезится любовь твоя,

Страна твоя, где все — из ситца.

Высокие твои дворцы,

Задрапированные залы,

Твои пажи, твои льстецы,

Твой шут, унылый и усталый.

И он, как я, издалека

День целый по тебе томится.

Под вечер белая рука

На пестрый горб легко ложится.

Тогда из уст его, как дым,

Струятся ситцевые шутки, —

И падают к ногам твоим

Горошинки да незабудки.

В окне — далекие края:

Холмы, леса, поля — из ситца…

О, скромная страна твоя!

О, милая моя царица!

О, вечер синий! Звездный свет

Дрожит в твоем прекрасном взоре,

И кажется, что я — поэт,

Воспевший ситцевые зори…

Так сладостно мечтаю я

По вечерам, когда не спится…

О, где ты, милая моя?

Где нежная моя царица?

16 апреля 1909

Гиреево

2

К большому подойдя окну,

Ты плачешь, бедная царица.

Окутали твою страну

Полотнища ночного ситца.

Выходишь на пустой балкон,

Повитый пеленой тумана.

Безгласен неба синий склон.

Жасмин благоухает пряно.

Ты комкаешь платок в руке,

Сверкает, точно нож, зарница —

И заунывно вдалеке

Курлыкает ночная птица.

И плачешь, уронив венец.

Твой шут, щадя покой любимой,

Рукой зажавши бубенец,

На цыпочках проходит мимо.

Раздвинул пестрым колпаком

Росой пропитанные ситцы

И спрятался. Как знать, о чем

Предутренняя грусть царицы?

Начало 1913

Вечер

Красный Марс восходит над агавой,

Но прекрасней светят нам они —

Генуи, в былые дни лукавой,

Мирные, торговые огни.

Меркнут гор прибрежные отроги,

Пахнет пылью, морем и вином.

Запоздалый ослик на дороге

Торопливо плещет бубенцом…

Не в такой ли час, когда ночные

Небеса синели надо всем,

На таком же ослике Мария

Покидала тесный Вифлеем?

Топотали частые копыта,

Отставал Иосиф, весь в пыли…

Что еврейке бедной до Египта,

До чужих овец, чужой земли?

Плачет мать. Дитя под черной тальмой

Сонными губами ищет грудь.

А вдали, вдали звезда над пальмой

Беглецам указывает путь.

Весна 1913

Рай

Вот, открыл я магазин игрушек:

Ленты, куклы, маски, мишура…

Я заморских плюшевых зверушек

Завожу в витрине с раннего утра.

И с утра толпятся у окошка

Старички, старушки, детвора —

Весело — и грустно мне немножко:

День за днем, сегодня — как вчера.