Стихотворения - [25]

Отравляют белеющей солью.

И, быть может, немного осталось веков,

Как на мир наш, зеленый и старый,

Дико ринутся хищные стаи песков

Из пылающей юной Сахары.

Средиземное море засыпят они,

И Париж, и Москву, и Афины,

И мы будем в небесные верить огни,

На верблюдах своих бедуины.

И когда наконец корабли марсиан

У земного окажутся шара,

То увидят сплошной золотой океан

И дадут ему имя: Сахара.

1918

СУДАН

Ах, наверно, сегодняшним утром

Слишком громко звучат барабаны,

Крокодильей обтянуты кожей,

Слишком громко взывают колдуньи

На утесах Нубийского Нила,

Потому что сжимается сердце,

Лоб горяч и глаза потемнели,

И в мечтах оживленная пристань.

Голоса смуглолицых матросов,

В пенных клочьях веселое море,

А за морем ущелье Дар-Фура,

Галереи – леса Кордофана

И великие воды Борну.

Города, озаренные солнцем,

Словно клады в зеленых трущобах,

А из них, как грозящие руки,

Минареты возносятся к небу.

А на тронах из кости слоновой

Восседают, как древние бреды,

Короли и владыки Судана;

Рядом с каждым прикованный цепью,

Лев прищурился, голову поднял

И с усов лижет кровь человечью,

Рядом с каждым играет секирой

Толстогубый, с лоснящейся кожей,

Черный, словно душа властелина,

В ярко-красной одежде палач.

Перед ними торговцы рабами

Свой товар горделиво проводят,

Стонут люди в тяжких колодках,

И белки их сверкают на солнце,

Проезжают вожди из пустыни,

В их тюрбанах жемчужные нити,

Перья длинные страуса вьются

Над затылком играющих коней,

И надменно проходят французы,

Гладко выбриты, в белой одежде,

В их карманах бумаги с печатью,

Их завидя, владыки Судана

Поднимаются с тронов своих.

А кругом на широких равнинах,

Где трава укрывает жирафа,

Садовод Всемогущего Бога

В серебрящейся мантии крыльев

Сотворил отражение рая:

Он раскинул тенистые рощи

Прихотливых мимоз и акаций,

Рассадил по холмам баобабы,

В галереях лесов, где прохладно

И светло, как в дорическом храме,

Он провел многоводные реки

И в могучем порыве восторга

Создал тихое озеро Чад.

А потом, улыбнувшись, как мальчик,

Что придумал забавную шутку,

Он собрал здесь совсем небывалых,

Удивительных птиц и животных.

Краски взяв у пустынных закатов,

Попугаям он перья раскрасил,

Дал слону он клыки, что белее

Облаков африканского неба,

Льва одел золотою одеждой

И пятнистой одел леопарда,

Сделал рог, как янтарь, носорогу,

Дал газели девичьи глаза.

И ушел на далекие звезды —

Может быть, их раскрашивать тоже.

Бродят звери, как Бог им назначил,

К водопою сбираются вместе

И не знают, что дивно-прекрасны,

Что таких, как они, не отыщешь,

И не знает об этом охотник,

Что в пылающий полдень таится

За кустом с ядовитой стрелою

И кричит над поверженным зверем,

Исполняя охотничью пляску,

И уносит владыкам Судана

Дорогую добычу свою.

Но роднят обитателей степи

Иногда луговые пожары.

День, когда затмевается солнце

От летящего по ветру пепла

И невиданным зверем багровым

На равнинах шевелится пламя,

Этот день – оглушительный праздник,

Что приветливый Дьявол устроил

Даме Смерти и Ужасу брату!

В этот день не узнать человека

Средь толпы опаленных, ревущих,

Всюду бьющих клыками, рогами,

Сознающих одно лишь: огонь!

Вечер. Глаз различить не умеет

Ярких нитей на поясе белом;

Это знак, что должны мусульмане

Пред Аллахом свершить омовенье,

Тот водой, кто в лесу над рекою,

Тот песком, кто в безводной пустыне.

И от голых песчаных утесов

Беспокойного Красного моря

До зеленых валов многопенных

Атлантического океана

Люди молятся. Тихо в Судане,

И над ним, над огромным ребенком,

Верю, верю, склоняется Бог.

1918

АБИССИНИЯ

I

Между берегом буйного Красного моря

И Суданским таинственным лесом видна,

Разметавшись среди четырех плоскогорий,

С отдыхающей львицею схожа, страна.

Север – это болото без дна и без края,

Змеи черные подступы к ним стерегут,

Их сестер-лихорадок зловещая стая

Желтолицая, здесь обрела свой приют.

А над ними нахмурились мрачные горы,

Вековая обитель разбоя, Тигрэ,

Где оскалены бездны, взъерошены боры

И вершины стоят в снеговом серебре.

В плодоносной Амхаре и сеют и косят,

Зебры любят мешаться в домашний табун,

И под вечер прохладные ветры разносят

Звуки песен гортанных и рокота струн.

Абиссинец поет, и рыдает багана,

Воскрешая минувшее, полное чар;

Было время, когда перед озером Тана

Королевской столицей взносился Гондар.

Под платанами спорил о Боге ученый,

Вдруг пленяя толпу благозвучным стихом,

Живописцы писали царя Соломона

Меж царицею Савской и ласковым львом.

Но, поверив шоанской искательной лести,

Из старинной отчизны поэтов и роз

Мудрый слон Абиссинии, Негус Негести,

В каменистую Шоа свой трон перенес.

В Шоа воины сильны, свирепы и грубы,

Курят трубки и пьют опьяняющий тедш,

Любят слышать одни барабаны да трубы,

Мазать маслом ружье да оттачивать меч.

Харраритов, галла, сомали, данакилей,

Людоедов и карликов в чаще лесов

Своему Менелику они покорили,

Устелили дворец его шкурами львов.

И, смотря на утесы у горных подножий,

На дубы и огромных небес торжество,

Европеец дивится, как странно похожи

Друг на друга народ и отчизна его.

II

Колдовская страна! Ты на дне котловины

Задыхаешься, льется огонь с высоты,

Над тобою разносится крик ястребиный,

Но в сияньи заметишь ли ястреба ты?

Пальмы, кактусы, в рост человеческий травы,

Слишком много здесь этой паленой травы…

Осторожнее! в ней притаились удавы,