Стихотворения - [18]

Не отзовется скорбный стих,

И не увидит взор холодный

Страданий внутренних моих.

И будет чуждо их сознанья,

Что кроет сердца глубина —

И дни, изжитые в страданье,

И ночи жаркие без сна.

Не говорите: «Действуй смело!

Еще ты можешь счастлив быть!»

Нет, вера в счастье отлетела,

Неможно дважды так любить.

Один раз в жизни светит ясно

Звезда живительного дня.

А я любил ее так страстно!

Она ж… любила ли меня?

Для ней лишь жизнь моя горела

И стих звучал в груди моей,

Она ж… любовь мою презрела,

Она смеялася над ней!

Еще ли мало жарких даней

Ей пылкий юноша принес?

Вы новых просите страданий,

И новых жертв, и новых слез.

Но для того ли, чтобы снова

Обидный выслушать ответ,

Чтоб вновь облечь себя в оковы

И раболепствовать?.. О нет!

Я не унижусь до молений,

Как раб, любви не запрошу.

Исток души, язык мучений

В душе, бледнея, задушу…

Не для нее святая сила

Мне пламень в сердце заключила,

Нет, не поймет меня она!

Не жар в груди у ней — могила,

Где жизнь души схоронена.

Июнь 1839

ЗИМНИЙ ВЕЧЕР [93]

Воет ветер, плачут ели,

Вьются зимние метели;

Бесконечной пеленой

Виснет хмара над страной.

Ни ответа ни привета —

Лишь порою глыба света

Дивной радуги игрой

Вспыхнет тихо за горой;

Лишь порою, дея чары,

Глянет месяц из-за хмары,

Словно в повязи венца

Лик холодный мертвеца.

Скучно! Грустно! Что же, други,

Соберемтесь на досуге

Укоротить под рассказ

Зимней скуки долгий час!

Пусть в пылу бессильной злобы

Вьюга вьет, метет сугробы,

Пусть могильный часовой,

Ворон, плачет над трубой.

Что нам нужды? Мы содвинем

Круг веселый пред камином

И пред радостным огнем

Песнь залетную споем.

Сок янтарный полной чаши

Оживит напевы наши,

И под холодом зимы

Юг роскошный вспомним мы.

. . . . . . .

1839

МОЯ ПОЕЗДКА [94]

Выезд

Город бедный! Город скушный!

Проза жизни и души!

Как томительно, как душно

В этой мертвенной глуши!

Тщетно разум бедный ищет

Вдохновительных идей;

Тщетно сердце просит пищи

У безжалостных людей.

Изживая без сознанья

Век свой в узах суеты,

Не поймут они мечтанья,

Не оценят красоты.

В них лишь чувственность без чувства,

Самолюбье без любви,

И чудесный мир искусства

Им хоть бредом назови…

Прочь убийственные цепи!

Я свободен быть хочу…

Тройку, тройку мне — и в степи

Я стрелою полечу!

Распахну в широком поле

Грудь стесненную мою,

И, как птичка, я на воле

Песню громкую спою.

Звучно голос разольется

По волнам цветных лугов;

Мне природа отзовется

Эхом трепетным лесов.

Я паду на грудь природы,

Слез струями оболью

И священный день свободы

От души благославлю!

Поле за заставой

Пал шлагбаум! Мы уж в поле…

Малый, сдерживай коней!

Я свободен!.. Я на воле!..

Я один с мечтой моей!..

Дай подольше насладиться

Этой зеленью лугов!

Дай вздохнуть мне, дай упиться

Сладким воздухом цветов!..

Грудь, стесненная темницей,

Распахнулась — широка.

Тише, сердце! Вольной птицей

Так и рвется в облака!..

Как чудесна мать-природа

В ризе праздничной весны, —

С дальней выси небосвода

До подводной глубины!

Широка, как мысль поэта,

Изменяясь, как Протей[95], —

Здесь она в разливе света,

Там в игре живых теней.

То картина, то поэма,

И, везде красой полна,

Светлым зеркалом Эдема[96]

Раскрывается она.

Все в ней — жизнь и свет и звуки:

Подходи лишь только к ней

Не с анализом науки,

А с любовию детей.

Песня птички

Чу! В черемухе душистой,

Без печали, без забот,

Перекатно, голосисто

Птичка вольная поет.

Легкокрылая певица!

Где, скажи, ценитель твой?

Для кого твой звук струится

Мелодической волной?

Слышу — птичка отвечает:

«Я пою не для людей,

Звук свободный вылетает

Лишь по прихоти моей.

Мне похвал ничьих не надо:

Слышат, нет ли — что нужды?

Сами песни мне награда

За веселые труды.

Я ценителей не знаю,

Да и знать их не хочу,

Коль поется — распеваю,

Не поется — я молчу.

Я свободна; что мне люди?

Стану петь мой краткий срок;

Был бы голос в легкой груди,

Было б солнце да лесок».

Пой, воздушная певица!

Срок твой краток, но счастлив.

Пусть живой волной струится

Светлых звуков перелив!

Пой, покуда солнце греет,

Рощи в зелени стоят,

Юг прохладой сладкой веет

И курится аромат!

Скорая езда

Вот дорога столбовая,

В перспективной красоте,

По холмам перебегая,

Исчезает в высоте.

Что за роскошь, что за нега,

Между поля и лесов,

В вихре молнийного бега

Мчаться прытью скакунов!

Прихотливо прах летучий

Темным облаком свивать

И громаду пыльной тучи

Светлой искрой рассекать!

С русской мощною отвагой

Беззаботно с вышины

Низвергаться в глубь оврага

Всем наклоном крутизны!

И опять, гремя телегой,

По зыбучему мосту

Всею силою разбега

Вылетать на высоту!..

Сердце бьется, замирает…

Чуть-чуть дух переведешь…

И по телу пробегает

Упоительная дрожь.

Хочешь дальше насладиться —

Хочешь ветер обогнать…

Но земная грудь боится

Бег небесный испытать.

Дорога

Тише, малый! Близко к смене;

Пожалей коней своих;

Посмотри, они уж в пене,

Жаркий пар валит от них.

Дай вздохнуть им в ровном беге,

Дай им дух свой перенять;

Я же буду в сладкой неге

Любоваться и мечтать.

Мать-природа развивает

Предо мною тьму красот;

Беглый взор не успевает

Изловить их перелет,

Вот блеснули муравою

Шелковистые луга

И бегут живой волною

В переливе ветерка;

Здесь цветочной вьются нитью,

Тут чернеют тенью рвов,

Там серебряною битью[97]

Осыпают грань холмов.

И повсюду над лугами,

Как воздушные цветки,

Вьются вольными кругами

Расписные мотыльки.

Вот широкою стеною