Стихотворения - [8]

Я в Юрмале всё отдыхал.

Ах, годы мои молодые,

Как много воды утекло.

И девушка с именем Вия

Ночами стучалась в стекло.

Был счастия месяц короткий,

Как сладко о нём вспоминать.

В таких же вот белых колготках

Валил я её на кровать.

Неловким, влюблённым студентом

Я был с ней застенчив и тих.

Она с прибалтийским акцентом

Стонала в объятьях моих.

Ты думала - я не узнаю?

Ты помнишь, что я обещал?

Так здравствуй, моя дорогая,

И сразу наверно прощай!

Тебя ожидает могила

Вдали от родимой земли.

Смотри же, что ты натворила!»

И мёртвого ей принесли.

Латышка взглянула украдкой

На свежепредставленный труп,

И дрогнула тонкая складка

Её ярко-крашенных губ.

Она словно мел побелела,

Осунулась даже с лица.

«Ты сам заварил это дело,

Так правду узнай до конца.

Свершилася наша разлука,

Истёк установленный срок,

И, как полагается, в муках

На свет появился сынок.

Его я любила, растила,

Не есть приходилось, не спать.

Потом он уехал в Россию

И бросил родимую мать.

Рассталась с единственным сыном,

Осталась в душе пустота,

И мстила я русским мужчинам,

Стреляя им в низ живота.

И вот, среди множества прочих,

А их уже более ста,

И ты, ненаглядный сыночек,

Застрелен мной в низ живота».

В слезах батальон её слушал,

Такой был кошмарный момент,

И резал солдатские уши

Гнусавый латвийский акцент.

Но не было слёз у комбата,

Лишь мускул ходил на скуле.

Махнул он рукой, и ребята

Распяли её на столе.

С плеча свой «калашников» скинул,

Склонился над низким столом

И нежные бёдра раздвинул

Он ей воронёным стволом.

«За русских парней получай-ка,

За сына, который был мой…

» И девушка вскрикнула чайкой

Над светлой балтийской волной.

И стон оборвался короткий;

И в комнате стало темно.

Расплылось на белых колготках

Кровавого цвета пятно.

А дальше, рукою солдата,

Не сдавшись злодейке судьбе,

Нажал он на спуск автомата

И выстрелил в сердце себе.

Лишь эхо откликнулось тупо

Среди седоглавых вершин

Лежат в камуфляже два трупа

И в белых колготках один.

И в братской, солдатской могиле

На горной, холодной заре

Мы их поутру схоронили

В российской, кавказской земле.

Торжественно, сосредоточась,

Без лишних, бессмысленных слов,

Отдали последнюю почесть

Из вскинутых в небо стволов.

Мне ваших сочувствий не надо,

Я лучше пойду и напьюсь.

Зачем вы порушили, гады,

Единый Советский Союз?

К 200-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ А. С. ПУШКИНА

Блажен, кто смолоду был молод,

Блажен, кто вовремя созрел.

А.С. Пушкин

Под звонкие народные частушки

Среди церквей, трактиров и палат

Великий Александр Сергеевич Пушкин

В Москве родился 200 лет назад.

Когда была война с Наполеоном

Не удержали дома паренька.

По простыням сбежал через балкон он

И сыном стал гусарского полка.

Он был в бою беспечен, как ребёнок,

Врубался в гущу вражеских полков.

Об этом рассказал его потомок,

Прославленный Никита Михалков.

Трудны были года послевоенные,

Но Александр взрослел, мужал и креп.

На стройке храма у француза пленного

Он финский ножик выменял на хлеб.

И не пугал тогда ни Бог, ни чёрт его,

Он за базар всегда держал ответ,

Он во дворах Покровки и Лефортова

У пацанов имел авторитет.

Он был скинхедом, байкером и репером,

Но финский нож всегда с собой носил,

А по ночам на кухне с Кюхельбекером

Он спорил о спасении Руси.

Запахло над страной ХХ-м съездом.

Он кудри отпустил, стал бородат,

Пошёл служить уборщиком подъезда

И оду «Вольность» отдал в Самиздат.

Он мыл площадки, ползал на коленках,

Отходы пищевые выносил,

А по ночам на кухне с Евтушенко

Он спорил о спасении Руси.

И несмотря на то, что был он гений,

Он был весёлый, добрый и простой.

Он водки выпил больше, чем Есенин,

Баб перетрахал больше, чем Толстой.

В судьбе случались разные превратности,

Пришла пора доносов, лагерей.

И он имел на службе неприятности,

Поскольку был по матери еврей.

Он подвергался всяческим гонениям,

Его гоняли в шею и сквозь строй,

И он не принял Нобелевской премии,

Он в эти годы был невыездной.

Враги его ославили развратником,

И император выпустил указ,

Чтоб Александра в армию контрактником

Призвали и послали на Кавказ.

Но Пушкин, когда царь сослал туда его,

Не опозорил званья казака.

Он тут же зарубил Джохар Дудаева,

И у него не дрогнула рука.

И тотчас все враги куда-то юркнули,

Все поняли, что Пушкин-то - герой!

Ему присвоил званье камер-юнкера

Царь-страстотерпец Николай 2.

И он воспел великую державу,

Клеветникам России дал отпор

И в «Яре» слушать стал не Окуджаву,

Краснознамённый Соколовский хор.

Пришёл он к церкви в поисках спасения,

Преодолел свой гедонизм и лень.

И в храме у Большого Вознесения

Его крестил сам Александр Мень.

И сразу, словно кто-то подменил его,

Возненавидел светских он повес.

И, как собаку, пристрелил Мартынова

(Чья настоящая фамилия Дантес)

Когда подлец к жене его полез.

По праздникам с известными политиками

Обедни он выстаивал со свечкою,

За что был прозван либеральной критикой

Язвительно - «Колумб Замоскворечья».

Пешком места святые обошёл он,

Вериги стал под фраком он носить,

А по ночам на кухне с Макашовым

Он спорил о спасении Руси.

Ведь сказано: «Обрящите, что ищите.»

А он искал всё дальше, дальше, дальше.

И сжёг вторую часть «Луки Мудищева»,

Не выдержав написанной там фальши.

Он научил нас говорить по-русскому,

Назвал его всяк сущий здесь язык.

Он на Лубянке, то есть, тьфу,

на Пушкинской