Стихотворения 1921-1941 годов - [3]

Близнецом — двойником — крестовым

Стройным братом, огнем костровым,

Ятаганом его кривым.

Гул кремлевских гостей незваных.

Если имя твое — Басманов,

Отстранись. — Уступи любви!

Распахнула платок нагрудный.

— Руки настежь! — Чтоб в день свой судный

Не в басмановской встал крови.

11 мая 1921

2. «Трем Самозванцам жена…»

Трем Самозванцам жена,

Мнишка надменного дочь,

Ты — гордецу своему

Не родившая сына…

В простоволосости сна

В гулкий оконный пролет

Ты, гордецу своему

Не махнувшая следом…

На роковой площади

От оплеух и плевков

Ты, гордеца своего

Не покрывшая телом…

В маске дурацкой лежал,

С дудкой кровавой во рту.

— Ты, гордецу своему

Не отершая пота…

— Своекорыстная кровь! —

Проклята, проклята будь

Ты — Лжедимитрию смогшая быть Лжемариной!

11 мая 1921

3. «Сердце, измена…»

— Сердце, измена!

— Но не разлука!

И воровскую смуглую руку

К белым губам.

Краткая встряска костей о плиты.

— Гришка! — Димитрий!

Цареубийцы! Псéкровь холопья!

И — повторенным прыжком —

На копья!

11 мая 1921

4. «Грудь Ваша благоуханна…»

— Грудь Ваша благоуханна,

Как розмариновый ларчик…

Ясновельможна панна…

— Мой молодой господарчик…

— Чем заплачу за щедроты:

Темен, негромок, непризнан…

Из-под ресничного взлету

Что-то ответило: — Жизнью!

В каждом пришельце гонимом

Пану мы Иезусу — служим…

Мнет в замешательстве мнимом

Горсть неподдельных жемчужин.

Перлы рассыпались, — слезы!

Каждой ресницей нацелясь,

Смотрит, как в прахе елозя,

Их подбирает пришелец.

13 мая 1921

«Как разгораются — каким валежником…»

Как разгораются — каким валежником!

На площадях ночных — святыни кровные!

Пред самозванческим указом Нежности —

Что наши доблести и родословные!

С какой торжественною постепенностью

Спадают выспренные обветшалости!

О наши прадедовы драгоценности

Под самозванческим ударом Жалости!

А проще: лоб склонивши в глубь ладонную,

В сознаньи низости и неизбежности —

Вниз по отлогому — по неуклонному —

Неумолимому наклону Нежности…

Май 1921

КН. С. М. ВОЛКОНСКОМУ

Стальная выправка хребта

И вороненой стали волос.

И чудодейственный — слегка —

Чуть прикасающийся голос.

Какое-то скольженье вдоль —

Ввысь — без малейшего нажима…

О дух неуловимый — столь

Язвящий — сколь неуязвимый!

Земли не чующий, ничей,

О безучастие, с которым

— Сиятельный — лишь тень вещей

Следишь высокомерным взором.

В миг отрывающийся — весь!

В лад дышащий — с одной вселенной!

Всегда отсутствующий здесь,

Чтоб там присутствовать бессменно.

Май 1921

РАЗЛУКА

Сереже

1. «Башенный бой…»

Башенный бой

Где-то в Кремле.

Где на земле,

Где —

Крепость моя,

Кротость моя,

Доблесть моя,

Святость моя.

Башенный бой.

Брошенный бой.

Где на земле —

Мой

Дом,

Мой — сон,

Мой — смех,

Мой — свет,

Узких подошв — след.

Точно рукой

Сброшенный в ночь —

Бой.

— Брошенный мой!

Май 1921

2. «Уроненные так давно…»

Уроненные так давно

Вздымаю руки.

В пустое черное окно

Пустые руки

Бросаю в полуночный бой

Часов, — домой

Хочу! — Вот так: вниз головой

— С башни! — Домой!

Не о булыжник площадной:

В шепот и шелест…

Мне некий Воин молодой

Крыло подстелет.

Май 1921

3. «Всё круче, всё круче…»

Всё круче, всё круче

Заламывать руки!

Меж нами не версты

Земные, — разлуки

Небесные реки, лазурные земли,

Где друг мой навеки уже —

Неотъемлем.

Стремит столбовая

В серебряных сбруях.

Я рук не ломаю!

Я только тяну их

— Без звука! —

Как дерево-машет-рябина

В разлуку,

Во след журавлиному клину.

Стремит журавлиный,

Стремит безоглядно.

Я спеси не сбавлю!

Я в смерти — нарядной

Пребуду — твоей быстроте златоперой

Последней опорой

В потерях простора!

Июнь 1921

4. «Смуглой оливой…»

Смуглой оливой

Скрой изголовье.

Боги ревнивы

К смертной любови.

Каждый им шелест

Внятен и шорох.

Знай, не тебе лишь

Юноша дорог.

Роскошью майской

Кто-то разгневан.

Остерегайся

Зоркого неба.

* * *

Думаешь — скалы

Манят, утесы,

Думаешь, славы

Медноголосый

Зов его — в гущу,

Грудью на копья?

Вал восстающий

— Думаешь — топит?

Дольнее жало

— Веришь — вонзилось?

Пуще опалы —

Царская милость!

Плачешь, что поздно

Бродит в низинах.

Не земнородных

Бойся, — незримых!

Каждый им волос

Ведом на гребне.

Тысячеоки

Боги, как древле.

Бойся не тины, —

Тверди небесной!

Ненасытимо —

Сердце Зевеса!

25 июня 1927

5. «Тихонько…»

Тихонько

Рукой осторожной и тонкой

Распутаю путы:

Ручонки — и ржанью

Послушная, зашелестит амазонка

По звонким, пустым ступеням расставанья.

Топочет и ржет

В осиянном пролете

Крылатый. — В глаза — полыханье рассвета.

Ручонки, ручонки!

Напрасно зовете:

Меж ними — струистая лестница Леты.

27 июня 1921

6. «Седой — не увидишь…»

Седой — не увидишь,

Большим — не увижу.

Из глаз неподвижных

Слезинки не выжмешь.

На всю твою муку,

Раззор — плач:

— Брось руку!

Оставь плащ!

В бесстрастии

Каменноокой камеи,

В дверях не помедлю,

Как матери медлят:

(Всей тяжестью крови,

Колен, глаз —

В последний земной

Раз!)

Не крáдущимся перешибленным зверем, —

Нет, каменной глыбою

Выйду из двери —

Из жизни. — О чем же

Слезам течь,

Раз — камень с твоих

Плеч!

Не камень! — Уже

Широтою орлиною —

Плащ! — и уже по лазурным стремнинам

В тот град осиянный,

Куда — взять

Не смеет дитя

Мать.

28 июня 1921

7. «Ростком серебряным…»

Ростком серебряным

Рванулся ввысь.

Чтоб не узрел его

Зевес —

Молись!

При первом шелесте

Страшись и стой.

Ревнивы к прелести

Они мужской.

Звериной челюсти

Страшней — их зов.

Ревниво к прелести

Гнездо богов.

Цветами, лаврами

Заманят ввысь.

Чтоб не избрал его