Стихотворения (1913) - [2]

Дымом волос над пожарами глаз из олова

дай обовью я впалые груди болот.

Ты! Нас — двое,

ораненных, загнанных ланями,

вздыбилось ржанье оседланных смертью коней.

Дым из-за дома догонит нас длинными дланями,

мутью озлобив глаза догнивающих в ливнях огней.

Сестра моя!

В богадельнях идущих веков,

может быть, мать мне сыщется;

бросил я ей окровавленный песнями рог.

Квакая, скачет по полю

канава, зеленая сыщица,

нас заневолить

веревками грязных дорог.

ИСЧЕРПЫВАЮЩАЯ КАРТИНА ВЕСНЫ

Листочки.

После строчек лис —

точки.

МЫ

Лезем земле под ресницами вылезших пальм

выколоть бельма пустынь,

на ссохшихся губах каналов —

дредноутов улыбки поймать.

Стынь, злоба!

На костер разожженных созвездий

взвесть не позволю мою одичавшую дряхлую мать.

Дорога — рог ада — пьяни грузовозов храпы!

Дымящиеся ноздри вулканов хмелем расширь!

Перья линяющих ангелов бросим любимым на шляпы,

будем хвосты на боа обрубать у комет, ковыляющих в ширь.

ШУМИКИ, ШУМЫ И ШУМИЩИ

По эхам города проносят шумы

на шепоте подошв и на громах колес,

а люди и лошади — это только грумы,

следящие линии убегающих кос.

Проносят девоньки крохотные шумики.

Ящики гула пронесет грузовоз.

Рысак прошуршит в сетчатой ту́нике.

Трамвай расплещет перекаты гроз.

Все на площадь, сквозь туннели пассажей,

плывут каналами перекрещенных дум,

где мордой перекошенный, размалеванный сажей

на царство базаров коронован шум.

ЛЮБОВЬ

Девушка пугливо куталась в болото,

ширились зловеще лягушечьи мотивы,

в рельсах колебался рыжеватый кто-то,

и укорно в буклях проходили локомотивы.

В облачные па́ры сквозь солнечный угар

врезалось бешенство ветряно́й мазурки,

и вот я — озноенный июльский тротуар,

а женщина поцелуи бросает — окурки!

Бросьте города, глупые люди!

Идите голые лить на солнцепеке

пьяные вина в меха-груди,

дождь — поцелуи в угли-щеки.

АДИЩЕ ГОРОДА

Адище города окна разбили

на крохотные, сосущие светами адки́.

Рыжие дьяволы, вздымались автомобили,

над самым ухом взрывая гудки.

А там, под вывеской, где сельди из Керчи —

сбитый старикашка шарил очки

и заплакал, когда в вечереющем смерче

трамвай с разбега взметнул зрачки.

В дырах небоскребов, где горела руда

и железо поездов громоздило лаз, —

крикнул аэроплан и упал туда,

где у раненого солнца вытекал глаз.

И тогда уже — скомкав фонарей одеяла —

ночь излюбилась, похабна и пьяна,

а за солнцами улиц где-то ковыляла

никому не нужная, дряблая луна.

Комментарии

Из улицы в улицу. Впервые — листовка «Пощечина общественному вкусу», М., 1913 (вышла в феврале); затем в сб. «Требник троих», М., 1913 (вышел в марте), под заглавием «Разговариваю с солнцем у Сухаревой Башни».

В стихотворении «Из улицы в улицу» поэт впервые обращается к теме человека, порабощенного вещами. Эта тема найдет свое продолжение в трагедии «Владимир Маяковский» и по-новому будет решена в «Мистерии-буфф».

Фокусник рельсы тянет из пасти… — «Вспоминая впоследствии, при каких обстоятельствах возникли у него некоторые художественные образы, поэт указал относительно одного из образов стихотворения «Из улицы в улицу»: «Трамвай от Сухаревой башни до Срет. ворот. 13 г.» («Как делать стихи?»). Вероятно, тогда же возник и образ «фокусника». Если Маяковский ехал, как он говорит, от Сухаревой башни, то, стоя на задней площадке трамвайного вагона, он и видел рельсы, которые как бы «тянет» кто-то от вагона в направлении башни» (Г. С. Черемин. «Ранний Маяковский», стр. 62).

В авто. Впервые — кн. «Все сочиненное Владимиром Маяковским (1909–1919)», Пг., изд. «ИМО», 1919.

Стихотворение написано предположительно в 1913 году.

Уличное. Впервые, без заглавия, — альм. «Садок судей», т. II, (Пб., 1913).

…а сквозь меня на лунном сельде скакала крашеная буква. — Иногда вещи, которые человеческий глаз привык воспринимать в состоянии покоя, у раннего Маяковского изображаются в вихревом движении: бегут дома, сбегаются окна, извещая о начале азартной игры, не отстают и вывески. «Динамизм» вещей иногда мотивируется восприятием их с движущейся точки (см. «В авто» и др).

Вывескам. Впервые, без заглавия, — сб. «Требник троих», М., 1913.

В стихотворении дано не только чисто зрительное восприятие городского «пейзажа», но — и это главное — символ человеческого труда.

Созвездие Магги» — световая реклама с изображением звездочек, составленных из кубиков бульонного экстракта, выпускаемого фирмой «Магги».

За женщиной. Впервые, без заглавия, — сб. «Требник троих», М., 1913.

При публикации четвертое четверостишие, в котором у поэта возникают богоборческие мотивы, очевидно, по требованию цензуры было заменено строками точек.

Театры. Впервые, без заглавия, — сб. «Требник троих», М., 1913.

Э. Каррьер — французский художник конца XIX века, писавший картины в блеклых тонах.

Кое-что про Петербург. Впервые, без заглавия, — сб. «Требник троих», М., 1913.

А вы могли бы? Впервые, без заглавия, с переставленными четверостишиями, — сб. «Требник троих», М., 1913.

Писатель Андрей Платонов отмечал: «Всякий человек желает увидеть настоящий океан, желает, чтобы его звали любимые уста, и прочее, но необходимо, чтобы это происходило в действительности. И только в великой тоске, будучи лишенным не только океана и любимых уст, но и других, более необходимых вещей, можно заменить океан — для себя и читателей — видом дрожащего студня, а на чешуе жестяной рыбы прочесть «зовы новых губ» (может быть, здесь поэт имел в виду и не женские губы, но тогда дело обстоит еще печальнее, губы зовущих людей, разгаданные в жести, подчеркивают одиночество персонажа стихотворения). И поэт возмещает отсутствие реальной возможности видеть мир океана своим воображением. При этом воображение поэта столь мощно, что он приобретает способность видеть сам и показывать читателям океан и зовущие губы посредством самых «неподходящих» предметов.