Стихотворения 1815 - [5]

Стоит богов домашних лик

   В кивоте небогатом,

И бледный теплится ночник

   Пред глиняным Пенатом.

Главою на руку склонен,

   В забвении глубоком,

Я в сладки думы погружен

   На ложе одиноком:

С волшебной ночи темнотой,

   При месячном сияньи,

Слетают резвою толпой

   Крылатые мечтаньи,

И тихой, тихой льется глас;

   Дрожат златые струны.

В глухой, безмолвный мрака час

   Поет мечтатель юный:

Исполнен тайною тоской,

   Молчаньем вдохновенный,

Летает резвою рукой

   На лире оживленной.

Блажен, кто в низкой свой шалаш

   В мольбах не просит Счастья!

Ему Зевес надежный страж

   От грозного ненастья;

На маках лени, в тихой час,

   Он сладко засыпает,

И бранных труб ужасный глас

   Его не пробуждает.

Пускай, ударя в звучный щит

   И с видом дерзновенным,

Мне Слава издали грозит

   Перстом окровавленным,

И бранны вьются знамена,

   И пышет бой кровавый —

Прелестна сердцу тишина;

   Нейду, нейду за Славой.

Нашел в глуши я мирный кров

   И дни веду смиренно;

Дана мне лира от богов,

   Поэту дар бесценный;

И Муза верная со мной:

   Хвала тебе, богиня!

Тобою красен домик мой

   И дикая пустыня.

На слабом утре дней златых

   Певца ты осенила,

Венком из миртов молодых

   Чело его покрыла,

И, горним светом озарясь,

   Влетала в скромну келью

И чуть дышала, преклонясь

   Над детской колыбелью.

О, будь мне спутницей младой

   До самых врат могилы!

Летай с мечтаньем надо мной,

   Расправя легки крылы;

Гоните мрачную печаль,

   Пленяйте ум… обманом,

И милой жизни светлу даль

   Кажите за туманом!

И тих мой будет поздний час:

   И смерти добрый гений

Шепнет, у двери постучась:

   "Пора в жилище теней!.."

Так в зимний вечер сладкой сон

   Приходит в мирны сени,

Венчанный маком, и склонен

   На посох томной лени…

МОЕ ЗАВЕЩАНИЕ. ДРУЗЬЯМ.

   Хочу я завтра умереть

И в мир волшебный наслажденья,

На тихой берег вод забвенья,

Веселой тенью отлететь…

Прости навек, очарованье,

Отрада жизни и любви!

Приближьтесь, о друзья мои,

Благоговенье и вниманье! —

Певец решился умереть. —

Итак, с вечернею луною,

В саду не льзя ли дерн одеть

Узорной белой пеленою?

На темный берег сонных вод,

Где мы вели беседы наши,

Не льзя ль, устроя длинный ход,

Нести наполненные чаши?

Зовите на последний пир

Спесивой Семелеи сына,

Эрота, друга наших лир,

Богов и смертных властелина,

Пускай веселье прибежит,

Махая резвою гремушкой,

И нас от сердца рассмешит

За полной пенистою кружкой.

Пускай игривою толпой

Слетят родные наши музы;

Им первый кубок круговой,

Друзья! священны нам их узы;

До ранней утренней звезды,

До тихого лучей рассвета

Не выйдут из руки поэта

Фиалы братской череды;

В последний раз мою цевницу,

Мечтаний сладостных певицу,

Прижму к восторженной груди.

В последний раз, томимый нежно,

Не вспомню вечность и друзей;

В последний раз на груди снежной

Упьюсь отрадой юных дней!

   Когда ж восток озолотится

Во тьме денницей молодой,

И белый топол озарится,

Покрытый утренней росой,

Подайте грозд Анакреона;

Он был учителем моим:

И я сойду путем одним

На грустный берег Ахерона…

Простите, милые друзья,

Подайте руку; до свиданья!

И дайте, дайте обещанье,

Когда навек укроюсь я,

Мое исполнить завещанье.

Приди, певец мой дорогой,

Воспевший Вакха и Темиру.

Тебе дарю я лень и лиру;

Да будут Музы над тобой…

Ты не забудешь дружбы нашей,

О Пущин, ветреный мудрец!

Прими с моей глубокой чашей

Увядший миртовый венец!

Друзья! вам сердце оставляю

И память прошлых красных дней,

Окованных счастливой ленью

На ложе маков и лилей;

Мои стихи дарю забвенью,

Последний вздох, о други, ей!..

   На тихой праздник погребенья

Я вас обязан пригласить;

Веселость, друг уединенья,

Билеты будет разносить…

Стекитесь резвою толпою,

Главы в венках, рука с рукою,

И пусть на гробе, где певец

Исчезнет в рощах Геликона,

Напишет беглый ваш резец:

"Здесь дремлет Юноша-Мудрец,

Питомец Нег и Аполлона".

К НЕЙ.

Эльвина, милый друг, приди, подай мне руку,

Я вяну, прекрати тяжелый жизни сон;

Скажи — увижу ли…. на долгую ль разлуку

   Я роком осужден?

Ужели никогда на друга друг не взглянет,

Иль вечной темнотой покрыты дни мои?

Ужели никогда нас утро не застанет

   В объятиях любви?

Эльвина, почему в часы глубокой ночи

Я не могу тебя с весельем обнимать,

На милую стремить томленья полны очи

   И страстью трепетать?

И в радости немой, в восторгах наслажденья

Твой шопот сладостный и тихой стон внимать

И тихо в скромной тьме для неги пробужденья

   Близ милой засыпать?

К МОЛОДОЙ АКТРИСЕ

   Ты не наследница Клероны,

Не для тебя свои законы

Владелец Пинда начертал;

Тебе не много бог послал,

Твой голосок, телодвиженья,

Немые взоров обращенья

Не стоят, признаюсь, похвал

И шумных плесков удивленья;

Жестокой суждено судьбой

Тебе актрисой быть дурной.

Но, Клоя, ты мила собой.

Тебе во след толпятся смехи,

Сулят любовникам утехи —

Итак, венцы перед тобой,

И несомнительны успехи.

   Ты пленным зрителя ведешь

Когда без такта ты поешь,

Недвижно стоя перед нами,

Поешь — и часто не в попад.

А мы усердными руками

Все громко хлопаем; кричат:

"Bravo! bravissimo! чудесно!"

Свистки сатириков молчат,

И все покорствуют прелестной.

   Когда в неловкости своей,

Ты сложишь руки у грудей,

Или подымешь их и снова

На грудь положишь, застыдясь;

Когда Милона молодого,

Лепеча что-то не для нас,

В любви без чувства уверяешь;

Или без памяти в слезах,