Стихийное бедствие - [18]

Максим зажег сигарету и глубоко вдохнул сизый дым. Он уже выкурил то количество сигарет, что позволял себе ежедневно, однако не мог отказать себе еще в одном удовольствии и продлить наслаждение, подаренное ему этой незнакомой, но лучшей из всех женщин в его жизни.

Какой она была смелой и горячей! Она завела его с полоборота, не дав ни единого шанса отступить или задуматься о последствиях этой бурно проведенной ночи. Она требовала и отдавала, бесстыдно и в то же время целомудренно. Он не услышал от нее грязных слов, на которые так щедра Анюта при всей ее внешней кроткости. Его незнакомка во много раз красивее и ласковее, даже ее необузданность казалась естественной и желанной. И этот взрыв эмоций камня на камне не оставил от его попахивающего цинизмом пренебрежительного отношения к женщинам. Прежде, опасаясь лишних хлопот, он бы и не подумал узнать ее имя. А сейчас только об этом и думал. Кто она такая? Как ее зовут?

Он рассчитывал спросить об этом раньше, но она мгновенно заснула, как только он ее отпустил. Жалко было ее будить. Пока. Но вскоре он сделает это обязательно, и тогда ей наверняка понадобятся силы, чтобы исполнить все, что он от нее захочет.

Максим вгляделся в лицо женщины. Похоже, она младше его, но не намного. Сейчас она казалась ему еще красивее, чем тогда в баре. Напряжение отпустило, мягкая улыбка блуждала по губам, словно и во сне она переживала мгновения страсти. При одном воспоминании об этом Максима вновь охватило желание. Увидев ее в баре, он даже не помышлял, что все у них так чудесно сладится, особенно в постели.

И опять тревога закралась в его сердце. Какие потрясения смогли заставить эту сногсшибательную женщину забыть о здравом смысле, переступить через приличия и подарить ему удивительную ночь?

Что побудило ее пойти с незнакомым человеком и отдаться ему без остатка? Кризис? Несчастье? Недавняя трагедия? Скука и одиночество? Или, может, она настолько развратна и хитра, что сумела обвести его вокруг пальца ради каких-то своих низменных интересов? Он содрогнулся от отвращения: все те гнусности, что ему довелось испытать, — совсем не повод подозревать эту женщину. В подобных вещах интуиция его не подводила, и он надеялся, что не подведет и на этот раз.

Он осторожно погладил ее по голове. Она тут же открыла глаза и с наслаждением потянулась.

— Ну, теперь ты мне скажешь? — лениво протянул он, одновременно замечая мельчайшие детали ее лица, каждого ее движения и жеста.

— Скажу — что? — Голос у нее был низким, а сама она казалась более спокойной и расслабленной.

И чрезвычайно довольной.

— Свое имя. — Максим просунул руку под одеяло и погладил ее бедро.

Ксения вздохнула, сонно пробормотала:

— Утром скажу, — и попросила:

— Пожалуйста, погладь мне спину. Когда ты прикоснулся к ней в баре, я чуть не умерла от блаженства.

— Честно сказать, я боялся, что ты умрешь позже — в постели, — улыбнулся Максим.

— В постели была уже агония, — весело парировала она и зажмурилась от удовольствия, как котенок, когда его пальцы принялись нежно массировать спину вдоль позвоночника и между лопатками. — М-м-м, просто восхитительно…

— Не понимаю, почему ты не хочешь назвать себя, — настаивал Максим, не прекращая своего занятия. — К чему эти тайны? Или ты кого-то боишься?

Ее чуть припухшие от поцелуев губы изогнулись в улыбке.

«Господи, она сводит меня с ума!» — с восторгом поставил себе диагноз Максим.

— Ты считаешь, что утром мы все еще будем вместе? — промурлыкала она и повернулась к нему лицом.

— Ты не забыла, что это моя комната, и у тебя ни за какие коврижки не получится выдворить меня отсюда, — сухо напомнил он.

— Просто мне хочется поиграть в секреты. Неужели не понятно?

Он не смог не улыбнуться:

— Ладно, поиграй в свои секреты, но утром — берегись! Я досконально изучу твой паспорт и все, что к нему полагается.

Непонятно почему, но его слова вызвали у нее приступ смеха. Она была очаровательна, когда смеялась, а ведь в баре показалась ему такой грустной и серьезной!

— Мне нравится, когда ты смеешься, — признался он, — но еще больше, когда стонешь подо мной…

Внезапно он почувствовал, что ее тело напряглось. Она закрыла глаза:

— Тебе правда нравится?

— Правда. Очень…

Она покраснела и потерлась щекой об его плечо.

— Обычно… я веду себя тихо…

Он погладил ее по голове и обнял за плечи. Ее стыдливость заставляла Максима вести себя несколько покровительственно по отношению к ней.

— Что ж, я только рад, что сегодня ты была другой. — И он поцеловал ее в макушку, как ребенка.

— И еще… — Она опять замолчала и облизала губы.

— Не бойся, продолжай. — Он вновь стал поглаживать ее спину и почувствовал, что в нем возникает желание, но больше не хотел набрасываться на нее, как в первый раз. Сейчас это произойдет гораздо медленнее и нежнее. — Что ты хотела сказать?

— Мне нравится, как стонешь ты. Ну, словом, мне показалось, что это тебе тоже безумно нравится.

— Нравится? — насмешливо переспросил он. — Мягко сказано. У меня крыша от тебя поехала и до сих пор не вернулась обратно. Если бы меня придавил бульдозер, обрушились стены или провалился пол, клянусь, я бы даже не заметил этого.