Стихи. Сказка «Ашик-Кериб» - [7]

Засох я без тени, увял я без сна и покоя.

Прими же пришельца меж листьев своих изумрудных,

Немало я знаю рассказов мудрёных и чудных».

«На что мне тебя? — отвечает младая чинара. —

Ты пылен и жёлт, — и сынам моим свежим не пара.

Ты много видал — да к чему мне твои небылицы?

Мой слух утомили давно уж и райские птицы.

Иди себе дальше; о странник! тебя я не знаю!

Я солнцем любима, цвету для него и блистаю;

По небу я ветви раскинула здесь на просторе,

И корни мои умывает холодное море».

Беглец (горская легенда)

Гарун бежал быстрее лани,

Быстрей, чем заяц от орла;

Бежал он в страхе с поля брани,

Где кровь черкесская текла;

Отец и два родные брата

За честь и вольность там легли,

И под пятой у супостата[16]

Лежат их головы в пыли.

Их кровь течёт и просит мщенья,

Гарун забыл свой долг и стыд;

Он растерял в пылу сраженья

Винтовку, шашку — и бежит! —

И скрылся день; клубясь, туманы

Одели тёмные поляны

Широкой белой пеленой;

Пахнуло холодом с востока,

И над пустынею пророка

Встал тихо месяц золотой!..

Усталый, жаждою томимый,

С лица стирая кровь и пот,

Гарун меж скал аул[17] родимый

При лунном свете узнаёт;

Подкрался он, никем не зримый…

Кругом молчанье и покой,

С кровавой битвы невредимый

Лишь он один пришёл домой;

И к сакле[18] он спешит знакомой,

Там блещет свет, хозяин дома;

Скрепясь душой как только мог,

Гарун ступил через порог;

Селима звал он прежде другом,

Селим пришельца не узнал;

На ложе, мучимый недугом, —

Один, — он, молча, — умирал…

«Велик аллах![19] от злой отравы

Он светлым ангелам своим

Велел беречь тебя для славы!» —

«Что нового?» — спросил Селим,

Подняв слабеющие вежды[20],

И взор блеснул огнём надежды!..

И он привстал, и кровь бойца

Вновь разыгралась в час конца.

«Два дня мы билися в теснине;

Отец мой пал, и братья с ним;

И скрылся я один в пустыне

Как зверь, преследуем, гоним,

С окровавленными ногами

От острых камней и кустов,

Я шёл безвестными тропами

По следу вепрей[21] и волков;

Черкесы гибнут — враг повсюду.

Прими меня, мой старый друг;

И вот пророк! твоих услуг

Я до могилы не забуду!..»

И умирающий в ответ:

«Ступай — достоин ты презренья.

Ни крова, ни благословенья

Здесь у меня для труса нет!..»

Стыда и тайной муки полный,

Без гнева вытерпев упрёк,

Ступил опять Гарун безмолвный

За неприветливый порог.

И, саклю новую минуя,

На миг остановился он,

И прежних дней летучий сон

Вдруг обдал жаром поцелуя

Его холодное чело.

И стало сладко и светло

Его душе; во мраке ночи,

Казалось, пламенные очи

Блеснули ласково пред ним;

И он подумал: я любим,

Она лишь мной живёт и дышит.

И хочет он взойти — и слышит,

И слышит песню старины…

И стал Гарун бледней луны:

Месяц плывёт

Тих и спокоен,

А юноша воин

На битву идёт.

Ружьё заряжает джигит[22],

А дева ему говорит:

Мой милый, смелее

Вверяйся ты року,

Молися востоку,

Будь верен пророку,

Будь славе вернее.

Своим изменивший

Изменой кровавой,

Врага не сразивши,

Погибнет без славы,

Дожди его ран не обмоют,

И звери костей не зароют.

Месяц плывёт

И тих и спокоен,

А юноша воин

На битву идёт.

Главой поникнув, с быстротою

Гарун свой продолжает путь,

И крупная слеза порою

С ресницы падает на грудь.

Но вот от бури наклонённый

Пред ним родной белеет дом;

Надеждой снова ободрённый,

Гарун стучится под окном.

Там, верно, тёплые молитвы

Восходят к небу за него,

Старуха мать ждёт сына с битвы.

Но ждёт его не одного!..

«Мать, отвори! я странник бедный,

Я твой Гарун! твой младший сын;

Сквозь пули русские безвредно

Пришёл к тебе!»

«Один?»

«Один!..»

«А где отец и братья?»

«Пали!

Пророк их смерть благословил,

И ангелы их души взяли».

«Ты отомстил?»

«Не отомстил…

Но я стрелой пустился в горы,

Оставил меч в чужом краю,

Чтобы твои утешить взоры

И утереть слезу твою…»

«Молчи, молчи! гяур[23] лукавой,

Ты умереть не мог со славой,

Так удались, живи один.

Твоим стыдом, беглец свободы,

Не омрачу я стары годы,

Ты раб и трус — и мне не сын!..»

Умолкло слово отверженья,

И всё кругом объято сном.

Проклятья, стоны и моленья

Звучали долго под окном;

И наконец удар кинжала

Пресек несчастного позор…

И мать поутру увидала…

И хладно отвернула взор.

И труп, от праведных изгнанный,

Никто к кладбищу не отнёс,

И кровь с его глубокой раны

Лизал, рыча, домашний пёс;

Ребята малые ругались

Над хладным телом мертвеца,

В преданьях вольности остались

Позор и гибель беглеца.

Душа его от глаз пророка

Со страхом удалилась прочь;

И тень его в горах востока

Поныне бродит в тёмну ночь,

И под окном поутру рано

Он в сакли просится, стуча,

Но, внемля громкий стих корана[24],

Бежит опять под сень тумана,

Как прежде бегал от меча.

Ашик-Кериб (турецкая сказка)

Давно тому назад, в городе Тифлизе, жил один богатый турок; много аллах дал ему золота, но дороже золота была ему единственная дочь Магуль-Мегери. Хороши звёзды на небеси, но за Звёздами живут ангелы, и они ещё лучше, так и Магуль-Мегери была лучше всех девушек Тифлиза. Был также в Тифлизе бедный Ашик-Кериб. Пророк не дал ему ничего, кроме высокого сердца и дара песен; играя на саазе (балалайка турецкая) и прославляя древних витязей Туркестана, ходил он по свадьбам увеселять богатых и счастливых. На одной свадьбе он увидал Магуль-Мегери, и они полюбили друг друга. Мало было надежды у бедного Ашик-Кериба получить её руку — и он стал грустен, как зимнее небо.