Стихи - [3]

16. ПИСЬМО ИЗ КОРИНФА

Древнее греческое.

Посвящено г. Щербине

Я недавно приехал в Коринф.

Вот ступени, а вот колоннада.

Я люблю здешних мраморных нимф

И истмийского шум водогтада.

Целый день я на солнце сижу.

Трусь елеем вокруг поясницы.

Между камней паросских слежу

За извивом слепой медяницы.

Померанцы растут предо мной,

И на них в упоенье гляжу я.

Дорог мне вожделенный покой.

"Красота! красота!" - все твержу я.

А на землю лишь спустится ночь,

Мы с рабыней совсем обомлеем...

Всех рабов высылаю я прочь

И опять натираюсь елеем.

17. НА МЯГКОЙ КРОВАТИ...

Романс

На мягкой кровати...

Лежу я один.

В соседней палате

Кричит армянин.

Кричит он и стонет,

Красотку обняв,

И голову клонит;

Вдруг слышно: пиф-паф!..

Упала девчина

И тонет в крови...

Донской казачина

Клянется в любви...

А в небе лазурном

Трепещет луна;

И с шнуром мишурным

Лишь шапка видна.

В соседней палате

Замолк армянин.

На узкой кровати

Лежу я один.

18. ДРЕВНИЙ ПЛАСТИЧЕСКИЙ ГРЕК

Люблю тебя, дева, когда золотистый

И солнцем обпитый ты держишь лимон,

И юноши зрю подбородок пушистый

Меж листьев аканфа и белых колонн.

Красивой хламиды тяжелые складки

Упали одна за другой...

Так в улье шумящем вкруг раненой матки

Снует озабоченный рой.

19. ПОМЕЩИК И САДОВНИК

Басня

Помещику однажды в воскресенье

Поднес презент его сосед.

То было некое растенье,

Какого, кажется, в Европе даже нет.

Помещик посадил его в оранжерею;

Но как он сам не занимался ею

(Он делом занят был другим:

Вязал набрюшники родным),

То раз садовника к себе он призывает

И говорит ему: "Ефим!

Блюди особенно ты за растеньем сим;

Пусть хорошенько прозябает".

Зима настала между тем.

Помещик о своем растенье вспоминает

И так Ефима вопрошает:

"Что? хорошо ль растенье прозябает?"

"Изрядно, - тот в ответ, - прозябло уж совсем!"]

Пусть всяк садовника такого нанимает,

Который понимает,

Что значит слово "прозябает".

20. БЕЗВЫХОДНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ

г. Аполлону Григорьеву, по поводу статей его в "Москвитянине" 1850-х годов

Толпой огромною стеснилися в мой ум

Разнообразные, удачные сюжеты,

С завязкой сложною, с анализом души

И с патетичною, загадочной развязкой.

Я думал в "миртавой поэме" их развить,

В большом, посредственном иль в маленьком

масштабе.

И уж составил план. И к миросозерцанью

Высокому свой ум стараясь приучить,

Без задней мысли, я к простому пониманью

Обыденных основ стремился всей душой.

Но, верный новому в словесности ученью,

Другим последуя, я навсегда отверг:

И личности протест, и разочарованье,

Теперь дешевое, и модный ггаш дендизм,

И без основ борьбу, страданья без исхода,

И антипатии болезненной причуды!

А чтоб не впасть в абсурд, изгнал

экстравагантность...

Очистив главную творения идею

От ей несвойственных и пошлых положений,

Уж разменявшихся на мелочь в наше время,

Я отстранил и фальшь и даже форсировку

И долго изучал без устали, с упорством

Свое, в изгибах разных, внутреннее "Я".

Затем, в канву избравши фабулу простую,

Я взгляд установил, чтоб мертвой копировкой

Явлений жизненных действительности грустной

Наносный не внести в поэму элемент.

И технике пустой не слишком предаваясь,

Я тщился разъяснить творения процесс

И "слово новое" сказать в своем созданье!..

С задатком опытной практичности житейской,

С запасом творческих и правильных начал,

С избытком сил души и выстраданных чувств,

На данные свои взирая объективно,

Задумал типы я и идеал создал;

Изгнал все частное и индивидуальность;

И очертил свой путь, и лица обобщил;

И прямо, кажется, к предмету я отнесся;

И, поэтичнее его развить хотев,

Характеры свои зараней обусловил;

Но разложенья вдруг нечаянный момент

Настиг мой славный план, и я вотще стараюсь

Хоть точку в сей беде исходную найти!

[В этом стихотворном письме К. Прутков отдает добросовестный отчет в безуспешности приложения теории литературного творчества, настойчиво проповеданной г. Аполлоном Григорьевым в "Москвитянине"]

21. В АЛЬБОМ

КРАСИВОЙ ЧУЖЕСТРАНКЕ

Написано в Москве

Вокруг тебя очарованье;

Ты бесподобна. Ты мила.

Ты силой чудной обаянья

К себе поэта привлекла.

Но он любить тебя не может:

Ты родилась в чужом краю,

И он охулки не положит,

Любя тебя, на честь свою.

22. СТАН И ГОЛОС

Басня

Хороший стан, чем голос звучный,

Иметь приятней во сто крат.

Вам это пояснить я басней рад.

Какой-то становой, собой довольно тучный,

Надевши ваточный халат,

Присел к открытому окошку

И молча начал гладить кошку.

Вдруг голос горлицы внезапно услыхал...

"Ах, если б голосом твоим я обладал, -

Так молвил пристав, - я б у тещи

Приятно пел в тенистой роще

И сродников своих пленял и услаждал!"

А горлица на то головкой покачала

И становому так, воркуя, отвечала:

"А я твоей завидую судьбе:

Мне голос дан, а стан тебе".

23. ОСАДА ПАМБЫ

Романсеро, с испанского

Девять лет дон Педро Гомец,

По прозванью Лев Кастильи,

Осаждает замок Памбу,

Молоком одним питаясь.

И все войско дона Педра,

Девять тысяч кастильянцев,

Все, по данному обету,

Не касаются мясного,

Ниже хлеба не снедают;

Пьют одно лишь молоко.

Всякий день они слабеют,

Силы тратя по-пустому.

Всякий день дон Педро Гомец

О своем бессилье плачет,

Закрываясь епанчою.

Настает уж год десятый.

Злые мавры торжествуют;

А от войска дона Педра

Налицо едва осталось

Девятнадцать человек.

Их собрал дон Педро Гомец

И сказал им: "Девятнадцать!