Стихи - [2]

When the brokers are roaring like beasts on the floor of the Bourse,

And the poor have the sufferings to which they are fairly accustomed,

And each in the cell of himself is almost convinced of his freedom;

A few thousand will think of this day

As one thinks of a day when one did something slightly unusual.

O all the instruments agree

The day of his death was a dark cold day.

II

You were silly like us: your gift survived it all;

The parich of rich women, physical decay,

Yourself; mad Ireland hurt you into poetry.

Now Ireland has her madness and her weather still,

For poetry makes nothing happen: it survives

In the valley of its saying where executives

Would never want to tamper; it flows south

From ranches of isolation and the busy griefs,

Raw towns that we believe and die in; it survives,

A way of happening, a mouth.

III

Earth, receive an honoured guest;

William Yeats is laid to rest:

Let the Irish vessel lie

Emptied of its poetry.

Time that is intolerant,

Of the brave and innocent,

And indifferent in a week

To a beautiful physique,

Worships language and forgives

Everyone by whome it lives;

Pardons cowardice, conceit,

Lays its honours at their feet.

Time that with this strange excuse

Pardoned Kipling and his views,

And will pardon Paul Claudel,

Pardons him for writing well.

In the nightmare of the dark

All the dogs of Europe bark,

And the living nations wait,

Each sequestered in its hate;

Intellectual disgrace

Stares from every human face,

And the seas of pity lie

Locked and frozen in each eye.

Follow, poet, follow right

To the bottom of the night,

With your unconstraining voice

Still persuade us to rejoice;

With the farming of a verse

Make a vineyard of the curse,

Sing of human unsuccess

In a rapture of distress;

In the deserts of the heart

Let the healing fountain start,

In the prison of his days

Teach the free man how to praise.

February 1939

ПАМЯТИ У. Б. ЙЕЙТСА

(умершего в январе 1939 года)

I

Он растворился в смерти, как в зиме,

Замерз ручей, пусты аэропорты,

Неразличимы были статуи под снегом,

У гибнущего дня во рту тонула ртуть,

О, всем согласно измерительным приборам,

День его смерти был и холоден, и мрачен.

Вдали от мучавшей его болезни

Бежали волки через лес вечнозеленый,

Крестьянская речушка превзмогла соблазн нарядной набережной;

И языки скорбящих о поэте

Смерть отделили от его стихов.

Но для него то был последний, как и сам он, день,

День медсестер и слухов;

Переферии тела подняли мятеж,

На площадях сознанья было пусто,

И в пригороды вторглась тишина,

Остановились токи чувств:

Он стал одним из почитателей своих.

Теперь рассеян он по сотне городов

И отдан незнакомым ощущеньям,

Чтоб счастье обрести в иных лесах,

И быть наказаным по коду чести чужеземцев.

Слова умершего

Теперь воплощены в наитие живущих.

Но в шуме и значительности Завтра,

Где в залах Биржи брокеры ревут, как звери,

Где бедняки так свыклись со страданьем,

И каждый, в клетке самого себя, почти уверен в собственной свободе,

Об этом дне припомнит тысяча-другая,

Как чем-то необычный в жизни день.

О, всем согласно измерительным приборам,

День его смерти был и холоден, и мрачен.

II

Ты глуп был, как и мы: все пережил твой дар;

Богатых прихожанок, физический распад,

Себя; Ирландия, сошедшая с ума, тебя низвергла в стихотворство.

Теперь в Ирландии погода и безумие ее все те же,

С поэзией в порядке все: она пребудет

В долинах своих слов, куда чиновники

не вздумают совать свой нос; она течет на юг

От пастбищ одиночества, где заняты все горем,

В сырые города, которым верим, умирая; она переживет

возникновения источник - рот.

III

Прими, Земля, достойно гостя,

Уильям Йейтс сложил здесь кости:

Упокой ирландца тут,

Выпитый стихов сосуд.

Время, что так нетерпимо

К душам смелым и невинным,

Чье недолго уваженье

К красоте телосложенья,

Чтит язык лишь, всем прощая,

кем он жив и насыщаем;

Даже трусам и убогим

Честь свою кладет под ноги.

В своем странном снисхожденье

Киплингу простит воззренья

И Клоделю, под предлогом,

тем, что пишет дивным слогом.

Ужасы во тьме витают,

Псы по всей Европе лают,

Прячась в ненависть, народ,

затаившись, что-то ждет;

Тупость расцвела на роже

В каждом встречном и прохожем.

Скованным лежит во льдах

Море жалости в глазах.

Так держать, поэт, пусть прочат

Путь твой к самой бездне ночи.

Убеди непринужденно

Жизни радоваться денно;

Вырасти на поле строф

Виноградник бранных слов.

О несчастье пой в экстазе

Горя, бедствия и грязи;

Пусть из сердца - из пустыни

Жизнь фонтаном бьет отныне.

Научи из стен темницы

Как свободному молиться.

Февраль 1939

ROMAN WALL BLUES

Over the heather the wet wind blows,

I've lice in my tunic and a cold in my nose.

The rain comes pattering out of the sky,

I'm a Wall soldier, I don't know why.

The mist creeps over the hard grey stone,

My girl's in Tungria; I sleep alone.

Aulus goes hanging around her place,

I don't like his manners, I don't like his face.

Piso's a Christian, he worships a fish;

There'd be no kissing if he had his wish.

She gave me a ring but I diced it away;

I want my girl and I want my pay.