Стихи о главном - [2]

Перебраться на должное место

На ближайшую тысячу лет.

Нам не верится, что откопали;

Вздёрнут дёрн, перевёрнут пейзаж..

Распознают ли только? – едва ли

Тайну выдаст разбитый блиндаж.

Правда, что полегли миллионы.

Но в статистике правда не вся.

Рассыпаются в прах медальоны.

Наши правды в песок унося…

Крест немецкий и орден советский

Вот и всё, что осталось от нас…

Откопали и нас… Наконец-то…

Кем мы станем сегодня для вас?..

Ледоход на Неве

Ледовый панцирь сбрасывает Ладога —

В который раз пора оледенения

С её лица опять уходит надолго

В гремящей суете отъединения.

Где было поле ровное, единое.

Имперское, державно-монолитное —

Сообщество разноголосно-льдинное

В разорванности уз слезопролитное.

От каждой льдины слышно: – Будь по-моему!.

И каждая ведёт себя по-разному…

Что б им вглядеться в новую промоину.

Где бездна неизведанности празднует:

Её безмолвье злобное, утробное —

Не вяжется с мальчишеским речением,

И каждая из льдин – плита надгробная.

Губительным подхвачена течением.

Теснясь и споря, входят в русло невское.

Под ними дно останками усеяно —

А сколько их и чьи они – известно нам.

Глядящим в небо разными Расеями.

Толкутся льдины – плиты наднемецкие,

Надрусские, надшведские, надобщие,

Надкраснозвёздные и надсоветские.

Уготовляя души к разнородщине.

Как люди – льдины. Каждая – в отдельности.

И жизнь любой – Вселенная безбрежная.

Пустынница безликой беспредельности…

Из праха – прах. Из капли – капля прежняя.

«Сердце очередью прострочено…»

Сердце очередью прострочено…

Замерла на бегу река…

Возвращенье домой отсрочено

Не на день, не на год – на века.

Я вернусь в обновлённом времени,

Я прорвусь сквозь завалы лжи,

А пока что крёстным знамением

Тень берёзы на мне лежит.

А пока что мои мгновения

Истекают на серый мох.

Отправляюсь для пополнения

Испустивших последний вздох.

От меня не дождутся весточки —

Всё, конечно, поймут и так.

Расплывается зелень веточки.

Словно тронутый ржой пятак.

Для кого теперь это облако

В ярком блеске весёлых спиц? —

То ли где-то вдали, то ль около

Шум прибоя и пенье птиц.

«Истекающий кровью глядит в облака кучевые…»

Истекающий кровью глядит в облака кучевые;

Затухающим взором что ищет он за облаками?..

Истекающий речью всё ищет слова ключевые —

Уходящую жизнь заключить ключевыми словами.

Истекающий верой – гнездо потерявшая птица

На излёте закатного часа нелётной порою

Тоже ищет, к чему бы душой прислониться.

Но лететь невозможно, а солнце уже за горою.

Истекающий мыслью, свободный от веры и речи.

Ищет синее небо – как в детстве далёком, такое.

Где бы облако с солнцем без противоречий,

И вокруг – тишина, и сознанье покоя – в покое.

«Не бродить по травам росным…»

Не бродить по травам росным.

Не плутать по их коврам —

Пестроцветным, медоносным.

Полевым, тонкоколосным.

По приземистым и рослым

И прохладным по утрам…

Не читать на небе синем

Тайных писем облаков.

Их над нами проносили

Ветры с севера России…

Мы месили-колесили

Грязь окопами веков…

Не стучаться в дом родимый

Ночью зимней, летним днём —

Здесь, где месяц нелюдимый

Ходит целый, невредимый —

В три наката в пласт единый

Уложило нас огнём…

«Бронзовея, прямые, как совесть…»

Михаилу Дубину

«Бронзовея, прямые, как совесть.

Смотрят старые сосны в закат»;

Каждый день – как отдельная повесть.

Каждый ствол – как отдельный солдат:

Знает место своё в обороне.

Прочен в деле, не резов в речах.

Серебрятся могучие кроны.

Утопая в закатных лучах.

Жала пуль и осколков в древесных

До поры затаились телах.

Что же ныне в ряды неуместных

Встали речи о ратных делах?..

Бередят засмолённые раны

Отнимая покой по ночам

И скрипят старики-ветераны.

Не спеша обращаться к врачам.

Что теперь о свинцовых привесках,

О довесках осколков стальных —

Бьётся новое время в подлесках.

Как в истерике, в ритмах шальных.

То ли хмари болотной завеса.

То ли мозглый холодный туман.

Обнимает подножие леса.

Наводя на деревья дурман…

Только в кронах всё резче суровость

Их судьбы позади перекат…

«Бронзовея, прямые, как совесть.

Смотрят старые сосны в закат».

Дом истории

Дому Истории ветхость прилична; к лицу

Букли седой бересты и бумажные свитки.

Чтобы стремились забвения травы к крыльцу

Мягким надбровьем надгробий и каменной плитки.

Значили что эти стёршиеся словеса

Призрачной тенью от тени минувшей эпохи? —

Словно в пустынных покоях слышны голоса

Прежних владельцев – их тихие речи и вздохи.

Что исповедовал череп смеющийся сей.

Так ли был весел и так ли он был беззаботен.

Как на Сенной беспробудно весёлый Евсей —

Шут площадной – безобеден и век безработен.

Солнечный ветер и тонкая звёздная пыль

Лики явлений стирают, не глядя на личность;

В доме Истории с мифами прыгает быль,

В диких прыжках попадая во внеисторичность.

Где ты. История, очи разверзни свои.

Внемлешь ли толпам людским: их в расщелинах разум

Не принимает на веру уроки твои —

С материками спускается он к дикобразу.

«Есть веко у каждого века…»

Есть веко у каждого века.

Что в свой поднимается час

И смотрит век на человека.

На каждого смотрит из нас.

Глядит неподкупное око.

Свой взор отводить не спеша,

И чья-то в смятенье глубоком

Испуганно смотрит душа

Встревоженной выстрелом птицей.

Понять не успевшей ещё.

Что, может быть, дней вереницы

Внезапно предел сокращён;

Но чудо бывает, бывает: