Стихи не для дам - [14]

Приказы младости своей,

Глядит с улыбкой ваша сводня

На шашни молодых б…й.

ХРИСТОС ВОСКРЕС

Христос воскрес, моя Реввека,

Сегодня следуя душой

Закону бога-человека,

С тобой целуюсь, ангел мой.

А завтра к вере Моисея

За поцелуй я не робея

Готов, еврейка, приступить —

И даже то тебе вручить,

Чем можно верного еврея

От православных отличить.

ДЕСЯТАЯ ЗАПОВЕДЬ >{11}

Добро чужого не желать

Ты, боже, мне повелеваешь;

Но меру сил моих ты знаешь —

Мне ль нежным чувством управлять?

Обидеть друга не желаю,

И не хочу его села,

Не нужно мне его вола,

На все спокойно я взираю:

Ни дом его, ни скот, ни раб,

Не лестна мне вся благостыня.

Но ежели его рабыня

Прелестна… Господи! я слаб!

И ежели его подруга

Мила, как ангел во плоти, —

О боже праведный! прости

Мне зависть ко блаженству друга.

Кто сердцем мог повелевать?

Кто раб усилий бесполезных?

Как можно не любить любезных?

Как райских благ не пожелать?

Смотрю, томлюся и вздыхаю,

Но строгий долг умею чтить,

Страшусь желаньям сердца льстить,

Молчу… и втайне я страдаю.

*** >{12}

Раззевавшись от обедни,

К Катакази еду в дом.

Что за греческие бредни,

Что за греческий содом!

Подогнув под ж…у ноги,

За вареньем, средь прохлад,

Как египетские боги,

Дамы преют и молчат.

"Признаюсь пред всей Европой, —

Хромоногая кричит: —

Маврогений толстож… й

Душу, сердце мне томит.

Муж! вотще карманы грузно

Ты набил в семье моей.

И вотще ты пятишь гузно,

Маврогений мне милей".

Здравствуй, круглая соседка!

Ты бранчива, ты скупа,

Ты неловкая кокетка,

Ты плешива, ты глупа,

Говорить с тобой нет мочи —

Все прощаю! бог с тобой;

Ты с утра до темной ночи

Рада в банк играть со мной.

Вот еврейка с Тадарашкой.

Пламя пышет в подлеце,

Лапу держит под рубашкой,

Рыло на ее лице.

Весь от ужаса хладею:

Ах, еврейка, бог убьет!

Если верить Моисею,

Скотоложница умрет!

Ты наказана сегодня,

И тебя пронзил амур,

О чувствительная сводня,

О краса молдавских дур.

Смотришь: каждая девица

Пред тобою с молодцом,

Ты ж одна, моя вдовица,

С указательным перстом.

Ты умна, велеречива,

Кишиневская Жанлис,

Ты бела, жирна, шутлива,

Пучеокая Тарсис.

Не хочу судить я строго,

Но к тебе не льнет душа —

Так послушай, ради бога,

Будь глупа, да хороша.

*** >{13}

Мой друг, уже три дня

Сижу я под арестом

И не видался я

Давно с моим Орестом.

Спаситель молдаван,

Бахметьева наместник,

Законов провозвестник,

Смиренный Иоанн,

За то, что ясский пан,

Известный нам болван

Мазуркою, чалмою,

Несносной бородою —

И трус и грубиян —

Побит немножко мною,

И что бояр пугнул

Я новою тревогой, —

К моей канурке строгой

Приставил караул.

Невинной суеты,

А именно — мараю

Небрежные черты,

Пишу карикатуры, —

Знакомых столько лиц,

Восточные фигуры

Еб…х куковиц

И их мужей рогатых,

Обритых и брадатых!

ИЗ ПИСЬМА К ВИГЕЛЮ >{14}

Проклятый город Кишинев!

Тебя бранить язык устанет.

Когда-нибудь на грешный кров

Твоих запачканных домов

Небесный гром конечно грянет,

И — не найду твоих следов!

Падут, погибнут, пламенея,

И пестрый дом Варфоломея,

И лавки грязные жидов:

Так, если верить Моисею,

Погиб несчастливый Содом.

Но с этим милым городком

Я Кишинев равнять не смею,

Я слишком с библией знаком

И к лести вовсе не привычен.

Содом, ты знаешь, был отличен

Не только вежливым грехом,

Но просвещением, пирами,

Гостеприимными домами

И красотой нестрогих дев!

Как жаль, что ранними громами

Его сразил Еговы гнев!

В блистательном разврате света,

Хранимый богом человек

И член верховного совета,

Провел бы я смиренно век

В Париже ветхого завета!

Но в Кишиневе, знаешь сам,

Нельзя найти ни милых дам,

Ни сводни, ни книгопродавца.

Жалею о твоей судьбе!

Не знаю, придут ли к тебе

Под вечер милых три красавца:

Однако ж кое-как, мой друг,

Лишь только будет мне досуг,

Явлюся я перед тобою;

Тебе служить я буду рад —

Стихами, прозой, всей душою,

Но, Вигель — пощади мои зад!

ТЕЛЕГА ЖИЗНИ

Хоть тяжело подчас в ней бремя,

Телега на ходу легка;

Ямщик лихой, седое время,

Везет, не слезет с облучка.

С утра садимся мы в телегу;

Мы рады голову сломать

И, презирая лень и негу,

Кричим: — Пошел! е…на мать!

Но в полдень нет уж той отваги;

Порастрясло нас; нам страшней

И косогоры и овраги;

Кричим: полегче, дуралей!

Катит попрежнему телега,

Под вечер мы привыкли к ней

И дремля едем до ночлега,

А время гонит лошадей.

*** >{15}

Мне жаль великия жены,

Жены, которая любила

Все роды славы: дым войны

И дух парнасского кадила.

Мы Прагой ей одолжены,

И просвещеньем, и Тавридой,

И посрамлением Луны,

И мы… прозвать должны

Ее Минервой, Аонидой.

В аллеях Сарского села

Она с Державиным, с Орловым

Беседы мудрые вела —

С Делиньем — иногда с Барковым.

Старушка милая жила

Приятно и немного блудно,

Вольтеру первый друг была,

Наказ писала, флоты жгла,

И умерла, садясь на судно.

С тех пор мгла.

Россия, бедная держава,

Твоя удавленная слава

С Екатериной умерла.

РЕФУТАЦИЯ г-на БЕРАНЖЕРА >{16}

Ты помнишь ли, ах, ваше благородье,

Мусье француз, г…й капитан,

Как помнится у нас в простонародье

Над нехристем победы россиян?

Хоть это нам не составляет много,

Не из иных мы прочих, так сказать;

Но встарь мы вас наказывали строго,

Ты помнишь ли, скажи, е…на мать?

Ты помнишь ли, как за горы Суворов

Перешагнув, напал на вас врасплох?

Как наш старик трепал вас, живодеров,

И вас давил на ноготке, как блох?

Хоть это нам не составляет много,

Не из иных мы прочих, так сказать;