Стихи - [2]

КИЕВ

О Киев-град, где с верою святою

Зажглася жизнь в краю у нас родном,

Где светлый крест с Печорскою главою

Горит звездой на небе голубом,

Где стелются зеленой пеленою

Поля твои в раздолье золотом

И Днепр-река, под древними стенами,

Кипит, шумит пенистыми волнами!

Как часто я душой к тебе летаю,

О светлый град, по сердцу мне родной!

Как часто я в мечтах мой взор пленяю

Священною твоею красотой!

У Лаврских стен земное забываю

И над Днепром брожу во тме ночной:

В очах моих всё русское прямое

Прекрасное, великое, святое.

Уж месяц встал,

Печерская сияет,

Главы ее в волнах реки горят,

Она душе века напоминает,

Небесные там в подземелье спят,

Над нею тень Владимира летает,

Зубцы ее о славе говорят.

Смотрю ли вдаль - везде мечта со мною,

И милою всё дышит стариною.

Там витязи сражались удалые,

Могучие, за родину в полях,

Красою здесь цвели княжны младые,

Стыдливые, в высоких теремах,

И пел Баян им битвы роковые,

И тайный жар таился в их сердцах.

Но полночь бьет, звук меди умирает,

К минувшим дшш еще день улетает.

Где ж смелые, которые сражались,

Чей острый меч, как молния, сверкал?

Где та краса, которой все пленялись,

Чей милый взгляд свободу отнимал?

Где тот певец, чьим пеньем восхищались?

Ах, вещий бог на всё мне отвечал!

И ты один под башнями святыми

Шумишь, о Днепр, волнами вековыми!

1824

БАЙРОН[1] А. С. Пушкину

But I have lived and have not lived m vain. [2] 

Среди Альбиона туманных холмов,

В долине, тиши обреченной,

В наследственном замке, под тенью дубов,

Певец возрастал вдохновенный.

И царская кровь в вдохновенном текла,

И золота много судьбина дала,

Но юноша, гордый, прелестный,

Высокого сана светлее душой,

Казну его знают вдова с сиротой,

И звон его арфы чудесный.

И в бурных порывах всех чувств молодых

Всегда вольнолюбье дышало,

И острое пламя страстей роковых

В душе горделивой пылало.

Встревожен дух юный, без горя печаль

За призраком тайным влечет его вдаль

И волны под ним зашумели!

Он арфу хватает дрожащей рукой,

Он жмет ее к сердцу с угрюмой тоской,

Таинственно струны звенели.

Скитался он долго в восточных краях

И чудную славил природу,

Под радостным небом в душистых лесах

Он пел угнетенным свободу,

Страданий любви иступленной певец,

Он высказал сердцу все тайны сердец,

Все буйных страстей упоенья,

То радугой блещет, то в мраке ночном

Сзывает он тени волшебным жезлом

И грозно-прелестны виденья.

И время задумчиво в песнях текло,

И дивные песни венчали

Лучами бессмертья младое чело,

Но мрака с лица не согнали.

Уныло он смотрит на свет и людей,

Он бурно жизнь отжил весною своей,

Надеждам он верить страшился,

Дум тяжких, глубоких в нем видны черты,

Кипучая бездна огня и мечты,

Душа его с горем дружится.

Но розы нежнее, свежее лилей

Мальвины красы молодые,

Пленительны взоры сапфирных очей

И кудри ее золотые,

Певец, изумленный, к ней сердцем летит,

Любви непорочной звезда им горит,

Увядшей расцвел он душою,

Но злоба шипела, дышала бедой,

И мгла, как ужасный покров гробовой,

Простерлась над юной четою.

Так светлые воды, красуясь, текут

И ясность небес отражают,

Но, встретя каменья, мутятся, ревут

И шумно свой ток разделяют.

Певец раздражился, но мстить не хотел,

На рок непреклонный с презреньем смотрел,

Но в горести дикой, надменной

И в бешенстве страсти, в безумьи любви

Мученьем, отрадой ему на земли

Лишь образ ее незабвенный!

И снова он мчится по грозным волнам,

Он бросил магнит путеводный,

С убитой душой по лесам, по горам

Скитаясь, как странник безродный.

Он смотрит, он внемлет, как вихри свистят,

Как молнии вьются, как громы гремят

И с гулом в горах умирают.

О вихри! о громы! скажите вы мне:

В какой же высокой, безвестной стране

Душевные бури стихают?

С полпочной луною беседует он,

Минувшее горестно будит,

Желаньем взволнован, тоской угнетен,

Клянет, и прощает, и любит.

"Безумцы искали меня погубить,

Все мысли, все чувства мои очертшть,

Надежду, любовь отравили,

И ту, кто была мне небеспой мечтой,

И радостью сердца, и жизни душой,

Неправдой со мной разлучили.

И дочь не играла на сердце родном!

И очи ее лишь узрели...

О, спи за морями, спи ангельским сном

В далекой твоей колыбели!

Сердитые волны меж нами ревут,

Но стон и молитвы отца донесут...

Свершится!.. Из ранней могилы

Мой пепел поднимет свой глас неземной,

И с вечной любовью над ней, над тобой Промчится мой призрак унылый!"

Страдалец, утешься! - быть может, в ту ночь,

Как грозная буря шумела,

Над той колыбелью, где спит твоя дочь,

Мальвина в раздумье сидела,

Быть может, лампады при бледных лучах,

Знакомого образа в милых чертах

Искала с тоскою мятежной,

И, сходство заметя любимое в ней,

Мальвина, вздыхая, младенца нежней

Прижала к груди белоснежной!

Но брань за свободу, за веру, за честь

В Элладе его пламенеет,

И слава воскресла, и вспыхнула месть, -

Кровавое зарево рдеет.

Он первый на звуки свободных мечей

С казною, и ратью, и арфой своей

Летит довершать избавленье,

Он там, он поддержит в борьбе роковой

Великое дело великой душой Святое Эллады спасенье.

И меч обнажился, и арфа звучит,

Пророчица дивной свободы,

И пламень священный ярчее горит,

Дружнее разят воеводы.