Стихи - [8]
Шрифт
Интервал
Белой девушки с желтым цветком!
Нежно поцеловали, закрыв дверцу
(А на шляпе желтое перо)…
И разве не больно, не больно сердцу
Знать, что я только Пьеро, Пьеро?..
ГАЗЭЛА. «Стрелу пускаю в солнца круг… Пронзи его!..»
Стрелу пускаю в солнца круг… Пронзи его!
За то, что светит миру мук, – пронзи его!..
Пусть все вокруг ослеплены, – я не хочу!
Пусть знает, как мой лук упруг… Пронзи его!
Но сердце, – ах, опять, как встарь, – вновь влюблено…
О, мой последний милый друг, – пронзи его!..
ПОДПИСЬ К ПОРТРЕТУ (Матери)
Если бы у меня были капиталы,
Или хотя бы сейчас сорок копеек,
Я бы тебе купил подарок малый —
Чашку или желтых канареек.
Но у меня нету ничего на свете,
Стихов моих никому не надо…
Хочешь, я тебя нарисую, и на портрете
Напишу: вот моя отрада?..
21 июля 1912 г.
ГАЗЭЛА. «Правда, забавно: есть макароны…»
Правда, забавно – есть макароны и быть влюбленным, как Данте?
Видеть жакеты и Пальмерстоны, и быть влюбленным, как Данте?
Громко смеяться, казаться довольным, носить звенящие шпоры,
Красные галифе и погоны – и быть влюбленным, как Данте?
Слушать, как спорят о разных квартирах, как будто мне безразлично,
Слушать про печи, про балконы, – и быть влюбленным, как Данте?
Вовсе не странно, слыша Ваш голос, смотря на глаза и руки,
Скрыть от других все слезы и стоны, – и быть влюбленным, как Данте!
«Я сегодня катался, веселый, по набережной Невы!..»
Я сегодня катался, веселый, по набережной Невы!
А сердце, – ах, оно разрывалось от муки!..
Знать, что рядом не Вы, не Вы,
Знать, что другие целуют Ваши руки!
Потом… Я не помню… Играли «Лакмэ»,
Кто-то смеялся, что я близок к смерти…
«A mon poete et bien-aime» –
В сотый раз перечитываю на милом конверте…
«Твои ручки и глазки в тревоге…»
Любовью лёгкою играя,
вошли мы только в первый рай…
Фёд. Сологуб
Твои ручки и глазки в тревоге
Сна любовного я целовал,
И всё время неясный и строгий, —
Кто, не знаю, — меж нами стоял…
Но когда, распалённый, сгорая,
Я к твоей прикоснулся груди,
Я вошёл в двери первого рая,
Позабыв странно-слышное: жди…
Я пришёл с тобой к первому раю
Поцелуйною нежной игрой…
И я знаю, я знаю, я знаю,
Мы, как боги, войдём в рай второй.
«Дождь… всюду мокро… никуда ни встать, ни сесть…»
Дождь… всюду мокро… никуда ни встать, ни сесть…
Я иду, и на дожде мои никто не заметит слезы…
Иду, никого не видя, никому не отдавая честь,
А на груди, ах, на груди у меня две алые, алые розы!..
Ее милые руки я вчера целовал в последний раз,
И она дала мне розы и нежно поцеловала…
«Я не могу не думать… и не желать Вас»…
Бедное сердце, что же ты биться перестало?..
СОНЕТ. «Пьеро, Пьеро, — счастливый, но Пьеро я!..»
Пьеро, Пьеро, — счастливый, но Пьеро я!
И навсегда я быть им осужден.
Не странно ли — нас четверо и трое,
И я один влюблен — и отделен!
Ах, рая дверь мне преграждают двое,
Но в «первый рай» я все равно введен, —
Пусть Арлекин закутан в плащ героя.
Моей любви не уничтожит он!
Я видел смех, улыбки Коломбины,
Я был обвит кольцом прелестных рук…
Пусть я — Пьеро, пусть мне победа — звук,
Мне не страшны у рая Арлекины,
Лишь ты, прекрасная, свет солнца, руки
Не отнимай от губ моих в разлуке.
«Ваши письма!.. Я снова и снова читаю…»
Ваши письма!.. Я снова и снова читаю
У окна, отодвинув длинную желтую занавесь…
Вечер… Но совсем не поздно… И я не знаю,
Почему так город затих вдруг странно весь?!
Вот, слышатся одинокие, церковные звоны,
Чье-то пение, — голоса дальше, неясные…
А предо мной — золотые скипетры и короны,
И ангелы, ангелы, ангелы прекрасные!..
«Моя милая мне сегодня рассказала чудную сказку…»
Моя милая мне сегодня рассказала чудную сказку
Про сладостную Будур, прелестную и лунную,—
Как ее принесли к принцу, и как он узнал первую ласку…
Моя милая мне сегодня рассказала сказку нужную, струнную.
Будур оделась юношей, и на плечах ее заалела порфира,
И стала она королем любви, — и ее славят сказками…
А кто же тебя, прелестнейшую всех солнц и лун мира,
Кто же тебя сумеет воспеть с твоими глазками?!
В АЛЬБОМ. «Когда-то прежде я мог писать стихи в альбомы…»
Когда-то прежде я мог писать стихи в альбомы
И говорить в них о вуалях, говорить о стрелах,
И о том, что сердце изнывает от любовной истомы…
«Ах, если бы коснуться рук белых!..»
Но теперь я ничего не помню, ничего не знаю, –
Все слова и желания где-то бесконечно далеко…
Что же можно желать, когда я пришел к светлому раю,
Когда две пунцовые розы в стихах Блока!..
НА РИСУНОК С.Ю. СУДЕЙКИНА *
* Изображен пленный французский офицер в русском помещичьем доме. Офицер сидит, раненый, в кресле, а девушка дает ему розу. «Сатирикон». 1912 г. № 36, С. 9.
Пусть только час я буду в кресле этом, —
Ах, этот час мне слаще прошлых всех…
И осень близкая мне будет светлым летом,—
Таким же радостным, как лепет Ваш и смех.
Лишиться рук и ног, пускай!.. Что раны,
Пока еще не вырвали мне глаз?!
Вот я смотрю теперь — и вижу день румяный,
И розу милую и Вас…
М. А. КУЗМИНУ
Нет, не зови меня, не пой, не улыбайся…
М. Kyзмин (К С.Л.И.)
Ах, не зови меня, любимец Аполлона,
Будить напрасной лиры звон.
Меня уж не пленит любовная Верона
И ранней розы небосклон.
И где, где мне найти созвучья и напевы,
Созвучные струнам твоим,
Чтобы, венок из роз плетя, хариты – девы
Сказали: «им двоим, двоим»…