Стихи и тексты - [4]

Пойдём со мной, девка, заплачу 25? Нет? Сколько?

Да она сумасшедшая, слышите, песенку поёт

Харе Кришна, Харе Кришна, Кришна Кришна, Харе Харе

Харе Рама…

Видишь, как оно, солнышко-то любить?

Рельсы косыми струнами скрещиваются

Сколько же нас, и все туда?

Не подходи ко мне — я заразная, грязная

Я тряпочкой рот прикрою от греха

Махни рукой — развеешь дым моих вонючих папирос,

Что глаза так ест. Пока ещё не до слёз

Напьюсь городом чужим с утра

Спи, брат, нету хлеба. Ну ты попробуй уснуть

Вспомни, как мы ловили стрекоз там, у реки, вчера.

Мы туда вернёмся через год

Когда будет солнце.

Поезд Н-ск — Омск, октябрь 1987(?)

ХОЛОДИЛЬНИК (сказка — картинка)

В холодном зале мы смотрим кино.

Ледяной экран из толстого белого инея замораживает наши Разноцветные глаза. Мои были тёплые, тёмные, когда я пришла в этот кинотеатр. Теперь они сверкают яркой зеленью и нестерпимо блестят под пушистыми снежными ресницами. Мы смотрим разные цветные картинки одну за другой, и чем больше застывают наши глаза, тем они интересней и красочней.

Заходят новые люди, от них идёт пар и мы кричим на них и машем руками, потому как под их тёплыми тусклыми взглядами изображение теряет отчётливость и краски, но их глаза быстро покрываются льдом и всё встаёт на свои места. Вот только один ворвался однажды и уставился на экран обжигающими лучами. Он чуть было всё не испортил, он постоянно отогревал лицо маленькой зажигалкой, и от этого мы все едва не лишились нашей забавы. Пришлось связать ему руки и поставить перед глазами огромную льдинку, которая таяла всё медленней, а он всё тише кричал, что ещё немножко — и растает иней, и мы выйдем на улицу и отогреемся на солнце…

Теперь он сидит в первом ряду и показывает нам самые яркие и красивые картинки.

Омск, 1987

* * *

Грязь моя такая неведомая, такая невинная

Скажите, что же сегодня по телевизору

А телевизор будешь смотреть — козлёночком станешь

На сколько хватит — терпи, коза

Рожки сточатся — капустки дадим

А пока рой копытцем канавку — любить-то хочется

Злая она — козла полюбишь, когда вода из берегов

пойдёт кровью тёмной с пальцев, содранных струнами

У Русалочки из хвоста ножки сделала фея

Добра хотела — злою ведьмой оказалась

Да неужто на всю жизнь — спросите лекаря ночного случайного

Как так — и будильник вроде вовремя звонит

Полночь, а стрелки врозь — не сойтись им никак

По самый шиворот ворох шуршит бумаги клочьями

По чистому писаных, не между строк да наискось

Сверху красным карандашом

Авансом получи сполна — хорош задаток?

Птица райская с картошкой жареной

Крылья — твои, взамен на рога.

Омск, октябрь 1987, ночь, облом

* * *

Ударение на слоге выше прописной строки

Мишка, спрятанный в берлоге, вам напишет от руки

Ночь над лесом так спокойна, так проста его постель

Равнодушна, как подушка, монотонна, как свирель

Свежесорванного утром календарного листка

Старовыеденных формул о строении желтка

Растворимый серый ёжик, что от пепла был рождён

Собирался в гости к другу, да метлою был¹ сметён

Вместе с грустными сверчками и обрывками стихов

Вместе с нотными значками и коллекцией бычков

Подхватили, закружили и сложили в уголок

Поразмыслив, вокруг кучи очертил квадрат мелок

Встали стенки, села крыша, прилегло к двери крыльцо

У оконца ёжик пишет другу Мише письмецо

Миша, может будет буря, может рухнет потолок

Может, зря я растерялся, затерявшись в уголок

Может, завтра будет лето, вторник выйдет за средой

Может, камень обернётся родниковою водой…

конец 1987

¹ «Собирался в гости к другу, да метлою он сметён…» (вариант «РПЭ»)

* * *

Я голову несу на пять корявых кольев

Я крепость возвожу из старых липких карт

Крестьянкой крепостной в края крапивных кровель

По хрупкому хребту, что кренится назад

Сбивая руки в кровь о камень, край и угол

заплаты на лице я скрою под чадрой

Границу перейду страны вороньих пугал

Укрыться упрошу за Лысою горой

Кроя крамольный крик кривой кровавой кромкой

В горящий¹ грешный год, грядущему грозя

В поту пытаясь встать, чтоб испытать потомков

Положено молчать скользя, ползя — Нельзя

Светящихся святых, схвативших свист затвора,

Свалившихся под свод сомнительных свобод

Вас сварит на свечах свиней свирепых свора

Что с воплями с верхов по свойски сваи бьёт

Тщеславный чуткий червь, чирикающий числа

Чеканит чёрный час чужих очередей

В чугунных черепах отчаянный нечистый

Считает рычаги начальственных речей

Периметры портов пиратов принимают

Под парой парусов по праву приютить

Порушив парапет, паркеты попирают

Потребовавшие не оправдав, простить

Страданий страдный стон застрёманной столицы,

Старушечьих стихов расстроенной струной

Стирает в сотый раз нестёртые страницы

Стараньем стукачей, строчащих за стеной

Молчащий миллион немыслимых фамилий

Мелодия молитв, просмоленных молвой

Малиновый мелок на молот заменили

Неровный рвущий рёв на равнодушный вой

Контейнеры костей стекают под откосы

Все костыли в костры, кастетом на контакт

Прочтённое письмо порви на папиросы

Фантасмагорий фон под фанатизма факт

Бренчание брелков, небритые бродяги

Бретона и Дали далёкие борта

Обыденный аборт в обрушенном овраге

Желанных жизнесхем живая красота