Стихи - [6]

Новая библиотека поэта.

Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

***

И дверцы скрежет: выпасть, вынуть.

И молит сердце: где рука?

И всё растут, растут аршины

От ваших губ и до платка.

Взмахнет еще и отобьется.

Зачем так мало целовал?

На ночь, на дождь, на рощи отсвет

Метнет железный катафалк.

Он ладаном обдышит липы,

Вздохнет на тысячной версте

И долго будет звезды сыпать

В невыносимой духоте.

Еще мостом задушит шепот,

Еще верстой махнет: молчи!

И врежется, и нем, и вкопан,

В вокзала дикие лучи.

И половой, хоть ночь и заспан,

Поймет, что значит без тебя,

Больной огарок ставя на стол

И занавеску теребя.

1923

Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы.

Новая библиотека поэта.

Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

***

Потеют сварщики, дымятся домны,

Все высчитано – поле и полет,

То век, как карлик с челюстью огромной

Огнем плюется и чугун жует.

А у ворот хозяйские заботы:

Тысячелетий, тот, что в поте, хлеб,

Над трубами пернатые пилоты,

И возле шлака яркий курослеп.

А женщина младенца грудью кормит,

Нема, приземиста и тяжела,

Не помышляя о высокой форме,

О торжестве расчета и числа.

Мне не предать заносчивого века,

Не позабыть, как в огненной ночи

Стихии отошли от человека,

И циркуль вывел новые лучи.

Но эта мать, и птицы в поднебесье,

И пригорода дикая трава -

Все удивительное равновесье

Простого и большого естества.

1940

Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы.

Новая библиотека поэта.

Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

***

Где камня слава, тепло столетий?

Европа – табор. И плачут дети.

Земли обиды, гнездо кукушки.

Рассыпан бисер, а рядом пушки.

Идут старухи, идут ребята,

Идут на муки кортежи статуй,

Вздымая корни, идут деревья,

И видно ночью – горят кочевья.

А дом высокий, как снег, растаял.

Прости, Европа, родной Израиль!

1941

Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы.

Новая библиотека поэта.

Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

ПАРИЖ

Тяжелый сумрак дрогнул и, растаяв,

Чуть оголил фигуры труб и крыш.

Под четкий стук разбуженных трамваев

Встречает утро заспанный Париж.

И утомленных подымает властно

Грядущий день, всесилен и несыт.

Какой-то свет тупой и безучастный

Над пробужденным городом разлит.

И в этом полусвете-полумраке

Кидает день свой неизменный зов.

Как странно всем, что пьяные гуляки

Еще бредут из сонных кабаков.

Под крик гудков бессмысленно и глухо

Проходит новый день – еще один!

И завтра будет нищая старуха

Его искать средь мусорных корзин.

А днем в Париже знойно иль туманно,

Фабричный дым, торговок голоса,Когда глядишь, то далеко и странно, Что где-то солнце есть и небеса.

В садах, толкаясь в отупевшей груде,

Кричат младенцы сотней голосов,

И женщины высовывают груди,

Отвисшие от боли и родов.

Стучат машины в такт неторопливо,

В конторах пишут тысячи людей,

И час за часом вяло и лениво

Показывают башни площадей.

По вечерам, сбираясь в рестораны,

Мужчины ждут, чтоб опустилась тьма,

И при луне, насыщены и пьяны,

Идут толпой в публичные дома.

А в маленьких кафе и на собраньях

Рабочие бунтуют и поют,

Чтоб завтра утром в ненавистных зданьях

Найти тяжелый и позорный труд.

Блуждает ночь по улицам тоскливым,

Я с ней иду, измученный, туда,

Где траурно-янтарным переливом

К себе зовет пустынная вода.

И до утра над Сеною недужной

Я думаю о счастье и о том,

Как жизнь прошла бесслезно и ненужно

В Париже непонятном и чужом.

Апрель или май 1911

Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы.

Новая библиотека поэта.

Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

ВОЗВРАТ

Будут времена, когда, мертвы и слепы,

Люди позабудут солнце и леса

И до небосвода вырастут их склепы,

Едким дымом покрывая небеса.

Будут времена: не ведая желаний

И включивши страсть в обычные дела,

Люди станут прятать в траурные ткани

Руки и лицо, как некогда тела.

Но тогда, я знаю, совершится чудо,

Люди обессилят в душных городах.

Овладеет ими новая причуда -

Жить, как прадеды, в болотах и в лесах.

Увлекут их травы, листья и деревья,

Нивы, пастбища, покрытые травой.

Побредут они на древние кочевья,

Стариков и женщин увлекут с собой.

Перейдя границы города – заставы,

Издали завидев первые поля,

Люди будут с криком припадать на травы,

Плакать в исступленье и кричать: "Земля!" В парах падая на травяное ложе, Люди испугают дремлющих зверей.

Женщины впервые без стыдливой дрожи

Станут прижимать ликующих мужей.

Задыхаясь от нахлынувшего смеха,

Каждый будет весел, исступлен и наг.

И ответит на людские крики эхо

Быстро одичавших кошек и собак.

Далеко, почти сливаясь с небосводом

На поля бросая мутно-желтый свет,

Будет еле виден по тяжелым сводам

Города истлевший и сухой скелет.

Апрель или май 1911

Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы.

Новая библиотека поэта.

Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

***

Когда встают туманы злые

И ветер гасит мой камин,

В бреду мне чудится, Россия,

Безлюдие твоих равнин.

В моей мансарде полутемной,

Под шум парижской мостовой,

Ты кажешься мне столь огромной,

Столь беспримерно неживой,

Таишь такое безразличье,

Такое нехотенье жить,

Что я страшусь твое величье

Своею жалобой смутить.

Март или апрель 1912

Илья Эренбург. Стихотворения и поэмы.

Новая библиотека поэта.

Санкт-Петербург: Академический проект, 2000.

***

Когда в Париже осень злая

Меня по улицам несет

И злобный дождь, не умолкая,