Стихи - [12]
Шрифт
Интервал
То глаза мне синевой зальют…
Только в доме молодости душно,
За стеною все дороги ждут.
Понеслась по суше и по морю
Жизнь моя покорней и быстрей.
Было все: разлуки, смерть и горе,
Было счастье солнца горячей.
Шли года. Вечерним теплым светом
Полон дом, в котором я жила.
Только странно мне, что в доме этом
Постарели зеркала…
Трио
Вот вздохнула виолончель…
Сжала сердце в крепких тисках,
Смяла жизни ясность и цель,
Что всегда казалась близка.
Вызвав в памяти море бед,
Погасила радость в груди,
И гудели струны в ответ:
«Ничего не ждет впереди».
Но внезапно ярким лучом
Голос скрипки разбил тоску
И запел о чем-то таком,
Что известно только смычку.
Он сказал мне: «Ты ей не верь
И не жалуйся вместе с ней,
В каждой жизни много потерь,
Только радость всегда сильней».
Вдруг веселый речитатив
Расплескал, как брызги, рояль.
И, сметая тоску с пути,
Стала светлой моя печаль.
Стала светлой моя душа,
Как светла весною любовь…
И летели звуки, спеша,
Расходясь и сливаясь вновь.
Обещали что-то вдали
И кричали: «не плачь, не смей!»
То терзали, томили, жгли,
То журчали, словно ручей.
И взрывалась душа до дна,
В небеса открывался путь…
…И когда пришла тишина,
Было страшно даже вздохнуть.
Время
По утру на улице пусто.
Не проснулся еще народ.
У меня же странное чувство,
Словно кто-то за мной идет.
Оглянусь — никого. Но знаю
Это Время спешит за мной,
Это Время жадно считает
Каждый час и миг мой земной.
Было Время медленным прежде
И казалось будто на зло
Нетерпенью, любви, надежде,
Как улитка, Время ползло.
Я молила тогда, как милость:
«Не томи! Побеги скорей.»
Это юность моя стремилась
В ниагару грядущих дней.
Засверкали дни водопадом,
Серебром осыпая путь…
И теперь, о Время, мне надо
Задержать тебя как-нибудь.
Только нет! Оно, как нарочно,
Ускоряет темп бытия.
И уже стеклянно-непрочной
Стала милая жизнь моя.
И уже врагом, а не другом,
Быстро Время бежит за мной,
И последней белою вьюгой
Заметает след мой земной.
«За тебя! За первые встречи…»
Мужу
За тебя! За первые встречи,
За примятый букет фиалок,
За тебя в сегодняшний вечер
Я до дна буду пить бокалы.
За года, что чернее тучи
Над любовию нашей плыли,
За обрывки дорог колючих,
Тех, что нас с тобой не сломили.
За любовь, что в огне пожаров
Лишь спокойней и крепче стала,
И за сына — лучший подарок —
Я до дна буду пить бокалы.
За тебя! За счастье, что с бою
Я у жизни отвоевала.
И за четверть века с тобою —
Я до дна буду пить бокалы…
«На чердаке, где выел все дотла…»
На чердаке, где выел все дотла
Однажды взбунтовавшийся огонь,
Гам горлинка гнездо себе свила.
И ты ее, о, человек, не тронь!
Не знаю, было ль людям здесь дано
Простое счастье, что светило в дом,
Но ныне сквозь разбитое окно
Живая радость рвется напролом.
Пищат птенцы, растягивая рты,
И горлинка воркует о любви…
О, человек, будь милосердным ты,
Оставь им жизнь и сам светлей живи.
Но дом разрушат, в щепы разнесут,
Построят новый… Так придет беда…
Исчезнет птичий ласковый уют,
Не будет больше теплого гнезда.
«Я не могу сказать, что счастья мало…»
Я не могу сказать, что счастья мало,
Что страх и боль мою пронзили грудь,
Но словно тень какая-то упала
На мой спокойный и веселый путь.
И от нее избавиться нет мочи,
И объясненья ей как будто нет,
Но иногда, проснувшись теплой ночью,
Я на подушке вижу мокрый след.
Зачем теперь во сне я плакать стала?
И что томит и мучает меня?
Ведь все, как было. Все же тень упала
На прежний путь звучанья и огня.
Суметь бы, непонятное отбросив,
Принять умом и примириться с тем,
Что день за днем моя проходит осень
И мало неоконченных поэм.
В какой-то миг Господь окончит тоже
Поэму жизни солнечной моей…
Успеть бы только прошептать: «О, Боже
Ведь я была счастливей всех людей».
«Снова вихри бездомных строчек…»
Снова вихри бездомных строчек
Не дают покоя ночами,
Беспокоятся и хлопочут:
«Что же ты придумаешь с нами?
Собери нас всех до рассвета,
Прикрепи поскорей к бумаге,
Чтобы стали мыслью согреты
Все шальные слова-бродяги.
Чтобы слов воздушное тело
И живым и горячим стало,
Чтобы каждая строчка пела
И в любую жизнь проникала».
Но слова, точно дети прытки,
Не могу подчинить их форме,
Мы играем всю ночь в ловитки,
Только их не сделать покорней.
Не поймать, не связать размером,
Вытекают из рук водою…
А с рассветом уныло-серым
Я сама становлюсь другою.
И почти забываю звоны,
Что всегда ночами колдуют,
Лишь слежу, как день монотонный
Убивает душу живую.
Руки
Были руки веселы и тонки,
Для работы — никакой сноровки,
И казалось всем, что из девчонки
Будет жизнь свободно вить веревки.
Но когда в жестоком поединке
Захлебнулись звоном наши шпаги,
Самые заветные тропинки
Уступила жизнь моей отваге.
Эти руки отдыха не знали,
Но трудились радостно и строго,
Теплое гнездо себе свивали,
Выводили сына на дорогу.
И бросали в небо, прямо к звездам
Пригоршни моих стихотворений,
А теперь взмолились: дайте отдых,
Дайте лечь спокойно на колени,
Тихо перелистывать страницы
Старой книги, что не раз прочла я,
Спицею постукивать о спицу,
Прошлое с улыбкой вспоминая.
Нет, я знаю, что вы ждете руки,
Как бы вы смертельно ни устали,
Чтоб лицо в вас зарывали внуки,
Жалуясь на первые печали.
Чтоб и внукам дать с собой в дорогу
Всю любовь, всю нежность без предела,
Все, что сыну было слишком много,
Все, что я растратить не успела.