Стихи - [40]

— А в чем же здесь насмешка? — спросил я, удивленный такой странной и неожиданной реакцией старика.

Вместо ответа Винсент покачал головой, словно показывая мне, что не в состоянии объяснить мне то, о чем я спросил, если я сам не понимаю этого. Потом он еле слышно, каким-то упавшим голосом произнес: «Я очень устал…» и углубился в свои мысли, забыв об окружающем мире, включая мое присутствие. Я понял, что аудиенция закончена и что не стоит дожидаться непонятно где пропадающего Дэвида, еще раз поблагодарил старика за игру и, вежливо попрощавшись, оставил его наедине со своими явно невеселыми воспоминаниями.

Дома мне не давала пока мысль, почему же все-таки старик так странно отреагировал на мои часы, но ничего, кроме банального и не удовлетворившего меня объяснения, что я лишний раз напомнил ему о его возрасте, мне не приходило в голову. «Это было бы слишком странно даже для него, — думал я, — тут что-то другое. Но что?.»

… С того дня я не встречался ни с Дэвидом, ни с его братом, который вероятно, уехал очень скоро. Во всяком случае, каждый раз, когда я проходил мимо этого дома, я видел в окне, как и прежде, одного только Дэвида. Он все так же неподвижно сидел в своем кресле, с неизменным бокалом в руках и застывшим отрешенным взглядом. Иногда у меня появлялось неуверенное желание навестить его еще раз, но я так и не решился это сделать без приглашения, хотя знал, что вероятность дождаться такого приглашения была исчезающе мала. Я даже не был уверен, что Дэвид вспомнил бы меня, если бы мы с ним встретились на улице или в магазине.

Дней через десять, уже после нового года, я как-то раз зашел после работы в один из расположенных недалеко от моего дома продуктовых магазинчиков, чтобы купить себе молока на завтрак. В дверях я столкнулся со стариком, но как я и предполагал, он не узнал меня. Хотя у меня почему-то мелькнуло смутное ощущение, что он скорее притворился, что не узнал. Как бы там не было, Дэвид равнодушно прошел мимо меня и направился в сторону своего дома. В руках у него был пакет с продуктами. Я проводил его взглядом и продавец, пожилой полноватый индус, который называл меня приятелем и с которым я иногда перебрасывался несколькими ничего не значащими фразами о погоде и новостях в мире, спросил меня, указывая кивком на старика:

— Что, приятель, ты его тоже знаешь?

— Да я познакомился с ним недавно. А Вы давно его знаете?

Индус покачал головой и ухмыльнулся:

— Да кто же его не знает в нашем районе? Это же известный всем сумасшедший Дэвид, он живет через три дома отсюда.

Я вопросительно посмотрел на продавца.

— Вы это серьезно?

— Абсолютно, приятель. Он уже рассказывал тебе про брата-близнеца?

— Да, рассказывал, — растерянно сказал я.

— И на скрипке играл?

— Его брат играл. А Дэвид тоже играет? Он говорил, что хранит скрипку специально для брата. Простите, я сейчас, только возьму молоко.

— Ага, — кивнул индус, — а потом я тебе кое-что расскажу.

Через минуту я подошел к кассе и протянул ему монету в один фунт.

— Тридцать два пенса сдачи, — сказал продавец, — Так вот, никакого брата у него нет и никогда не было.

— Но как же?.. Я сам его видел… Постойте, вы хотите сказать…

— Вот именно. Раз в год, перед Рождеством, он становится своим братом и играет на скрипке. При этом старается обязательно кого-нибудь пригласить на свой концерт.

— Но… зачем?

— Эх, приятель, если бы я знал ответ на твой вопрос… А зачем сумасшедшие принимают самих себя за кого-то другого? Это же классический случай шизофрении или, точнее, раздвоения личности.

Я стоял у кассы, пораженный только что услышанным. Теперь мне сразу стало понятно и невероятное даже для близнецов сходство, и странные перепады настроения старика…

— А у него вообще есть кто-нибудь на самом деле?..

— И да, и нет. У него есть сын, который живет где-то в Канаде и практически не общается с ним… А больше никого в целом мире: ни друзей, ни родственников.

— А вы не знаете, чем он занимался раньше?

— Ты имеешь в виду профессию? Нет, точно не знаю, кажется, он всю жизнь проработал на почте.

Индус помолчал, а потом со вздохом добавил:

— Такая вот история, приятель.

— Грустная история, — сказал я.

Я попрощался и пошел домой. Мне было не по себе от всего услышанного, словно я узнал что-то настолько невероятное, что теперь мне нужно заново выстраивать свои отношения с целым миром, которые казались мне более или менее устойчивыми. Проходя мимо дома старика, я замедлил шаг и посмотрел в его окно. И снова увидел ту же самую картину, словно время навсегда остановилось в этом доме: старик сидел в своем истертом кресле с высокой спинкой, смотрел невидящим взглядом на стенку и держал в руках бокал. Правда, на этот раз в нем вместо виски было красное вино.

Мне вдруг стало вдвойне грустно от мысли, что не только я, но, пожалуй, никто уже никто не узнает о том, что действительно происходило в жизни этого человека, и он так и уйдет, унеся с собой тайну своей неприметной жизни.

А чуть позже, вечером, меня осенила одна догадка, и на следующее утро, благо была суббота, я отправился в тот самый благотворительный магазин, где я покупал часы, которые захватил с собой.