Стигмалион - [16]

* * *

Мне таки удалось разжалобить медсестру и выпросить телефон. Джесси ответил не сразу. Гудка с седьмого: я считала, пока шел вызов.

– Алло? – сказал он.

– Джесси?

– Кто это?

– Долорес.

Он замолчал, выдохнул, потом вдохнул и только тогда спросил:

– Как ты?

– Более-менее… Хочу увидеть тебя.

Еще один выдох.

– Не думаю, что это возможно.

Я вжала голову в плечи. Меня словно морозным воздухом обдало.

– Ты… занят?

– Послушай… Твой брат все рассказал.

– Что именно?

– Что ты… не такая, как все.

– И тебя это отталкивает?

Джесси издал нечто, похожее на смешок, а потом сказал:

– Той ночью, когда ты убежала, испуганная до чертиков, – думаешь, я ушел? Остался. И не зря. Ты кричала так громко, что перебудила весь дом. Потом кричал твой брат. Орал как чокнутый: «Только посмей уйти! Только посмей уйти!» Потом я начал барабанить в дверь, думая, что он избивает тебя. Мне никто не открыл. Зато через пару минут приехала скорая. Врачам открыли. А потом тебя вывезли из дома с окровавленным лицом. Я был уверен, что это дело рук твоего Сейджа. Налетел на него, был готов убить, уложить лицом в землю, дать любые показания! А потом он схватил меня в охапку и заставил слушать то, что говорит. И тогда я почувствовал себя просто… Ты хоть представляешь, что я чувствовал, Долорес? Ты хоть представляешь?

Я не смогла ничего ответить. Если нужно было отвечать.

– Ты должна была все рассказать, черт возьми!

– И ты бы все равно поцеловал меня? – спросила я с сарказмом.

– Конечно, – съязвил Джесси. – Я же, блин, обожаю укладывать девушек в реанимацию! Ты с таким же успехом могла бы попросить избить тебя до полусмерти. Мясником – вот кем я себя чувствовал! Господи, а если бы ты умерла?

– Я и так умираю, Джесси. Каждый день. Каждые сутки – шажочек к могиле. Просто с поцелуями умирать веселей.

– Это здорово, если твоя своеобразная философия помогает жить, Долорес, но… она неправильная. Извращенная. Она угробит тебя раньше времени.

Мне показалось, что он вот-вот бросит трубку, и попыталась поскорее объясниться:

– Джесси, возможно, я делаю ошибки. Ужасные. И не беру в расчет чувства других людей… Я так долго жила вне социума, что, скорее всего, вовсе не умею этого делать. Но я хочу учиться. Хочу меняться. Хочу иметь друзей. У нас, ясное дело, ничего не выгорит, но… ты можешь приехать просто как друг? Поговорить о чем-нибудь. Мне было хорошо с тобой.

– Прости, думаю, это плохая идея… Надеюсь, ты идешь на поправку, – и он прервал звонок.

Я не сразу поверила, что он все-таки бросил трубку. Бог телефонных гудков смеялся мне в ухо. Я уронила мобильный в складки одеяла и, наверное, стала белее простыней, потому что медсестра подошла и заглянула мне в глаза.

– Деточка, если парень отказывается приехать, когда ты в больнице и просишь об этом, то… он не стоит того, чтобы о нем вообще думать.

– Он очень злится… И имеет право…

– И уж тем более не стоит искать этому засранцу оправдание!

* * *

«Эгоистичная, бессовестная, безответственная, сумасшедшая, бестолковая…» – они как сговорились. Считали меня чуть ли не самоубийцей. А мне всего лишь захотелось поцеловать парня. Захотелось того, чего хотят все девчонки в моем возрасте. Впрочем, в моем случае поцелуй и попытка самоубийства – это одно и то же.

Наверное, все ужаснейшие ошибки начинаются с маленького невинного желания. Тебе хочется красивое селфи – и вот ты уже лезешь на крышу. Хочется внимания – и ты бежишь на встречу с незнакомцем из интернета. Хочется путешествий и адреналина – цепляешься за последний вагон поезда. Хочется незнакомых ощущений – и ты суешь странную таблетку в рот.

Но кому охота думать о последствиях? Ведь это скучно.

Вскоре меня выписали и отправили долечиваться домой, в Атлон. Я вернулась в родительский дом, и мы устроили большой праздник: папа, мама, я, Сейдж, Мелисса и приехавшая из Донегала бабушка.

Передо мной поставили тарелку обалденно вкусной еды, прошедшей мыслимую и немыслимую обработку. Мама украсила дом и зажгла свечи. Бабушка включила Джастина Бибера и весь вечер мурлыкала себе под нос: «Если бы я мог умере-е-е-еть в твоих рука-а-а-ах, я был бы не против…», – пока мама на нее не шикнула. Папа открыл бутылку шампанского и налил всем (кроме меня) по бокалу. Сейдж весь вечер обнимал меня от имени всех членов семьи: «Это от бабушки, это от папы, это от мамы. А вот от меня не дождешься, я все еще зол, очень зол».

– Здесь только Хэйзел не хватает, – заметила я. – Бабуль, нужно было ее тоже привезти!

– Хэйзел слишком стара для таких поездок, пусть отдыхает, – ответил за бабушку Сейдж, за что получил от бабушки испепеляющий взгляд. Кто-кто, а Аманда Стэнфорд не нуждается в секретарях.

– Я обещала ей, что поиграю с ней, и вот как получилось… Когда я смогу снова поехать в Донегал?

Домочадцы неловко переглянулись. Это все из-за Джесси. Если и позволят теперь снова поехать в Донегал, то глаз с меня не спустят…

– Я не буду искать с ним встреч, клянусь! Просто хочу к своей собаке. И сделать то, что обещала.

– Лори, время не самое… – сказал Сейдж.

– Даже не знаю, – сказала мама.

– Долорес, давай обсудим это позже? – сказал папа.

– Да скажите же ей, наконец! – психанула бабушка и допила залпом весь виски в стакане.