Оказавшись рядом с варваром, красавица чуть сдвинула покрывало с лица и одарила Конана долгим взглядом прекрасных глаз.
– Здравствуй, – прошептали невидимые губы. – Кто ты, удивительный мужчина, взволновавший мое сердце?
– Ух ты! – вымолвил варвар и рыгнул. – Ну да! Вот это номер!
И выпучил глаза, чтобы казаться еще глупее. Она снисходительно улыбнулась – он понял это по тому, как сощурились глаза.
– Как твое имя, красавец? – повторила она свой вопрос.
– Ну, это… меня звать Конан, – сказал Конан. – А ты?
– Зови меня Мут, – произнесла женщина голосом, прозвеневшим, как горный ручей.
– Ух ты! – сказал варвар. – Мут. Ну ты и красотка! А все остальное, что у тебя под покрывалом, ты мне покажешь?
Женщина засмеялась.
– Какой ты быстрый!
– А чего ждать? – поразился варвар. – Давай уж сразу. Ежели я тебе глянулся, так и ты, того… раздевайся и показывай, чего там у тебя.
Глазки-то как горят! Глазки красивые.
– Все остальное – тоже, – сказала Мут. – А теперь сделай мне одолжение: помолчи. С виду ты хорош, а вот говоришь отвратительно.
И Конан вдруг понял, что действительно не может произнести ни звука. На мгновение страшная злоба захлестнула его.
Вот так дела! Едва он познакомился с проклятой ведьмой, как она сразу же его заколдовала. Но потом он подумал о другом. Как только он дознается, где у нее уязвимое место и убьет ее, заклятие будет снято. Так что и переживать особо не из-за чего.
Он глупо улыбнулся и позволил ей увести себя за собой.
Дворец действительно оказался совершенно не таким, каким выглядел снаружи. С улицы был виден приятный, немного легкомысленный особнячок, вычурный, выкрашенный в веселые цвета – розовый, голубой и желтый. Но стоило, зайти за ограду, как все разительно менялось. Башенки превращались в остроконечные металлические штыри, нависавшие по всему фасаду и делавшие невозможным попадание на крышу.
Крыша щетинилась колючками и острыми шипами – пройти по ней было также немыслимо. Окна, расположенные совершенно не там, где представлялось поначалу, были мутными, закрытыми каким-то странным стеклом, отражавшим все что угодно, кроме реального мира. Конан видел, как в темных стеклах мелькали демонические лица, искаженные оскалом рожи, перепончатые крылья, когтистые лапы… иногда разверзалась пропасть, которая проглатывала эти образы, но тотчас извергала наружу другие, еще более жуткие. Варвар не мог понять, была ли то иллюзия, или же эти окна глядели в какой-то другой, демонический мир. Возможно, последнее ближе к истине, если учесть, какого рода магию практикует хозяйка особняка.
Невысокая дверь, обитая железом, отворилась бесшумно, едва только мага показала на нее пальцем. За дверью никого не оказалось, однако этому Конан как раз не удивился. Он не раз уже видал подобные штучки в обиталищах других волшебников.
Однако «простак»-Конан, которым прикидывался варвар, просто обязан был удивиться этому нехитрому трюку. Поэтому он немо промычал что-то, что долженствовало выразить изумление. Мага метнула на своего добровольного пленника взгляд, в котором Конан прочитал недоверие и вместе с тем удовольствие. Про себя варвар хмыкнул: какой бы изощренной и древней не была эта волшебница, ей не чуждо самое обыкновенное женское кокетство и желание нравиться. Она, небось, уж решила, будто насмерть поразила примитивное воображение незадачливого обожателя!
Внутри дворец был поистине огромным. Снаружи он казался довольно маленьким, но чары исказили пространство, замкнутое между этими стенами. Бесконечно тянулись анфилады роскошно убранных комнат, сменяясь извилистыми коридорами, переходами с лесенками, ведущими то вверх, то вниз, и прозрачными крытыми мостами, откуда можно было видеть внутренние дворики со статуями, деревцами и фонтанами. Однако ничто не остается безнаказанным, даже в мире магии. Искривленное пространство «мстило» за себя: многие вещи казались здесь искаженными, как будто смазанными или растянутыми. Стулья и столы с нарушенными пропорциями, позолоченные львиные головы и тела леопардов и пантер из эбенового дерева, инкрустированного слоновой костью, – в такой форме была создана здесь почти вся мебель, – казались изуродованными. Их как будто долго вытягивали на дыбе, прежде чем поставить здесь, в покоях маги, для ее услаждения. Морды животных из алебастра, резной кости, драгоценных пород деревьев навеки застыли в страдальческих оскалах. Лапы их в смертельной муке скребли паркетные полы и драгоценные пушистые ковры.
Хрустальные шары, служившие здесь для отражения и рассеивания света, горевшего внутри, – Конан так и не понял, каким образом устроены эти лампы, – выглядели приплюснутыми, хотя на ощупь они оказались идеально круглой формы. Варвар неустанно вертел головой, делая вид, что восхищается открывшейся ему роскошью, – в каждом покое был свой особенный стиль, не повторяющийся больше нигде.
На самом деле он изучал характер маги. И чем больше он смотрел, на вещи, которыми окружала себя Мутэмэнет, тем лучше понимал эту женщину.
Мутэмэнет любила, чтобы все вокруг служило ее удовольствию. Ради этого она не останавливалась ни перед чем. Она была готова перекроить весь мир по собственной мерке, лишь бы ей, колдунье, было здесь удобно. Комфорт – вот ее божество. И ради этого она много столетий изучала черные искусства, предала свою душу Сету, научилась управлять пространством и временем, завоевала себе бессмертное, прекрасное тело… Ради комфорта!
