Стигийские маги - [18]

И только темные глаза глядели по-прежнему, ехидно и весело. Это существо так и дышало жаром, жизненными силами, мощью.

– Садись между рогами, – прогремел голос, и усы расползлись в стороны, как бы в приглашающем жесте. – Полетим низко, но очень быстро.

Конан осторожно приблизился к голове дракона.

– Мемфис, – сказал он, и в его голосе невольно прозвучало благоговение. – Как же ты красив!

– А… – вздохнул дракон. – Я всегда это знал!

Конан устроился на голове змея. Прикосновение чешуи оказалось прохладным и приятным. Почти мгновенно змей чуть-чуть приподнялся над землей и заскользил, извиваясь, по воздуху. Мимо проносились, мелькая, кусты, низкие деревца, обломки скал. Прошло совсем немного времени, и дракон плавно опустился на землю.

– Здесь, кажется, стояла хижина этого дурака Бульнеса, – ворчливо прогремел он. – Ну-ка, слезай с моей головы. Будем копать.

Конан спустился на землю и отошел чуть в сторону. Дракон сложил свое длинное тело кольцами и уставился на него.

– Ну? – сказало древнее существо.

– Что? – не понял Конан.

– Будем копать! – сказал дракон.

– Хорошо, – согласился Конан.

– Что же ты стоишь? – прогневался дракон. Он взмахнул усами, как бичами, и хлопнул хвостом по земле, отчего опавшие листья, хворост и несколько неудачливых ящериц взлетели в воздух. – Копай!

– Я? – переспросил Конан.

Дракон склонил голову набок, как удивленная собака.

– А что, я, по-твоему? Это твой приятель! Копай! Я буду помогать тебе песней.

И он действительно завел монотонную песню, от которой неудержимо клонило в сон. Конан опустился на колени и принялся ладонями разгребать землю на том месте, где, как он помнил, была злополучная хижина.

Вскоре он увидел лицо, засыпанное землей. Это был Бульнес. Он спал мертвым сном и чуть похрапывал. На его бледных губах вздувались пузыри.

– Оставь его, – прервал на миг свое пение дракон. – Займись другим. Этот уже привык к погружениям, а вот твой приятель мог и задохнуться.

Конан послушно бросил Бульнеса (надо признать, сделал он это весьма охотно) и принялся копать дальше. Вскоре он отыскал Гирадо. Стигиец спал мучительным сном, он позеленел, губы его ввалились и стали почти черными, веки изо всех сил жмурились, как будто пытались избавить взор от страшных видений. Конан вытащил его и уложил на траву.

– Хорошо, – сказал дракон, продолжая тянуть бесконечную мелодию. – Буди его, пока он не привык к этому сну. Пока что ему снятся отвратительные вещи – видишь, как хмурится? – но когда он попривыкнет и втянется, видения станут более спокойными, а потом и приятными… В конце концов, он не захочет просыпаться.

– Но почему Бульнес не предупредил его, что останавливаться на ночлег под крышей его дома опасно? – спросил Конан, хлопая Гирадо по щекам и тряся его за плечи.

– Потому что ему дела нет до пришлых остолопов, которые забрели к нему под кров, – промурлыкал дракон,

Гирадо со стоном распахнул глаза. Конан увидел ужас, мелькнувший во взгляде стигийца.

– Кто? Что? – выдохнул Гирадо.

– Это я, – сказал киммериец.

– Конан! – Гирадо с глубоким вздохом опустился на траву. – Мне показалось, что я умер, что меня опускают в чан с кипящей смолой и хотят сделать из меня мумию.

– Ну, что я говорил? – раздался громовой голос дракона. – Все это из-за некромантии. Возня с трупами никого еще не доводила до добра.

Гирадо подскочил, как ужаленный, и встретился взглядом с Мемфисом, Серебряный дракон щурился, словно кошка, и откровенно потешался над перепуганным и растерянным человеком,

– Ты… ты… о, великий, почтенный, о могущественный… – залепетал стигиец, хватаясь то за один, то за другой амулет.

– Это я, – важно подтвердил дракон. – Я познакомился с твоим спутником, с этим верзилой, который был вежлив с хилым стариком и бесстрашен с могучим драконом. Хо, хо. Куда это вы, малыши, направляетесь? Здесь не очень приветливые края, как вы успели убедиться.

Мы ищем… нам нужно найти… – начал стигиец, но махнул рукой и вдруг заплакал. – Мне трудно говорить, – сквозь слезы вымолвил он. – Столько всего произошло! Живая мумия, некромант, подводный город, а теперь еще ты – такой огромный, такой…

– Прекрасный, – самодовольным тоном подсказал дракон. – Ладно, пускай отвечает северянин. Как тебя, кстати, зовут, северянин? Кажется, в голове у тебя не совсем пусто.

– Нам нужна часть амулета, – сказал Конан, решив на этот раз не называть своего имени дракону. Будет с него.

– Талисмана, – поправил Гирадо.

Конан махнул рукой.

– Ну, талисмана. Такой кругляшок, разбитый на четыре части. По нашим сведениям, у тебя хранится та часть, что позволяет повелевать духами воздуха.

– Что, очень надо? – спросил дракон еще более насмешливо.

– Без этого не остановить Мутэмэнет, если ее имя тебе что-нибудь говорит.

Помню такую женщину, – задумчиво протянул Мемфис. – Красивая, но очень злая. Она приносила мне воздушный талисман. Говорила что-то об опасностях, о магии, да я ничего не понял. – Он потянулся, развернув и снова свернув кольца своего огромного серебряного тела. – Я слишком стар, слишком могуч, слишком далек от мира людей… Если бы вы только знали, какими жалкими кажетесь вы с той высоты, на которую я летаю! Вы живете так мало, что я не успеваю замечать, как сменяются поколения. Вы ходите так медленно, что я обгоняю вас, едва начав движение. Вы ничтожны, и все же есть что-то непобедимое в вашем неустанном продвижении вперед. Чего вы достигнете когда-нибудь? Я это увижу, я увижу… Да, я доживу до этого времени…