Стержень обороны - [22]

– Слышим приближающийся гул самолетов, над городом видны сполохи зенитного огня.

– В случае приближения самолетов противника – открывать огонь на поражение! – жестко ответил Алексей.

* * *

В предвоенный период вылеты немецких самолетов-разведчиков существенно усилились, но сбивать нарушителей воздушного пространства СССР советским летчикам-истребителям и зенитчикам строжайше воспрещалось – вплоть до трибунала. Формулировка и мотивация такого приказа была весьма расплывчатой – «чтобы не провоцировать». Это к слову о том, что даже в сталинском СССР с его жесткой системой подчинения строгой функциональности существовали абсурдные приказы.

Посты воздушного наблюдения Черноморского флота засекли приближение большой группы неизвестных самолетов еще в 3 часа 7 минут. Начальник ПВО флота полковник Жилин позвонил дежурному по штабу капитану второго ранга Рыбалко. Дежурный связался с командующим флотом вице-адмиралом Октябрьским. После недолгих препирательств комфлота приказал действовать по инструкции. Это означало – «добро» на открытие огня по неизвестным самолетам. Дежурный по штабу Рыбалко, начальник ПВО Жилин и начальник штаба флота контр-адмирал Елисеев наконец-то приняли решение. Заградительный зенитный огонь был открыт.

Многие связывают подобную волокиту с нерешительностью командного состава флота. Но ведь и адмиралов можно понять – психологически тяжело отдать приказ на реальное открытие огня. Ведь тем самым признается сам факт вооруженной агрессии. Отдавать такие приказы легко только лишь в агитационных фильмах, когда «малой кровью и на чужой территории». А вот в жизни выходит все иначе.

* * *

Однако «попаданцу» – командиру артиллерийской береговой батареи было глубоко плевать на все эти абсурдные распоряжения вышестоящего командования. Он единственный во всем СССР абсолютно точно знал, что грядет после обычного воскресного дня, 22 июня 1941 года.

– Докладывает командир прожекторного взвода Третьяков, гул самолетов приближается.

– Прожекторы не включать, себя не обнаруживать! Это приказ, – моментально отреагировал Алексей.

– Центральный, прием! Гул самолетов прямо над нами, в разрывах облачности видим силуэты. Открываем заградительный огонь согласно приказу, – поступил доклад от командира зенитной батареи «восемьдесят пятой».

* * *

Наверху скального и железобетонного массива бронебашенной батареи в капонирах развернулись длинные стволы 85-миллиметровых зенитных полуавтоматических орудий. Наводчики за бронещитами быстро вертели штурвалы вертикальной и горизонтальной наводки. К орудиям поданы боеприпасы, специальными ключами установлено замедление на головных дистанционных взрывателях.

– Огонь!

Полыхают языки дульного пламени, зенитки бьют часто, посылая в темное небо остроконечные разрывные снаряды. Грохот выстрелов сливается в непривычную еще сплошную канонаду. То же самое и над Севастополем – бьют береговые зенитки, им вторят орудия с кораблей в Главной бухте. Тьму разрывают сверкающие ленты трассеров скорострельных зенитных автоматов.

Внезапно за облаками над батареей вспыхивает яркая засветка, гул моторов неизвестного самолета меняется. Становится ясно, что воздушный нарушитель снижается. Вот темный силуэт большого самолета уже под облаками. Сразу же в заградительный огонь 85-миллиметровых зениток вплетаются яркие росчерки огненных трасс 37-миллиметровых скорострельных автоматов, тех самых, которые буквально выпрашивал командир бронебашенной батареи. Огненные нити потянулись к уже подбитому самолету, опутывая темный силуэт смертоносной светящейся паутиной. Вот вспыхнул правый мотор, и вся правая плоскость запылала. Оставляя жирный черный хвост дыма, самолет потянул на северо-восток.

– Наблюдаем парашюты, – доложили с зенитной позиции. – Передаем вероятное место приземления.

– Немедленно – мотоманевренную группу поднять «в ружье»! – приказал Алексей. – Я выезжаю вместе с вами, командование батареей передаю своему помощнику, товарищу Никульшину. Пусть подготовят мою машину.

Командир батареи взял свой пистолет-пулемет Дегтярева, запасной диск с патронами и покинул помещение Центрального поста. У входа на батарею уже грузились бойцы мотоманевренной группы, вооруженные самозарядными винтовками Токарева и ручным пулеметом. Рядом у легкового «Форда» с брезентовым верхом ждал водитель, тоже вооруженный пистолетом-пулеметом Дегтярева.

Конечно, со стороны Алексея это было безрассудно – покидать батарею, ведь и он тоже мог «схватить» шальную пулю. Но вот любопытство «попаданца» пересилило ответственность командира батареи. Хотелось увидеть первым живьем пленного немца. Едва ли ни первого врага, плененного на этой войне.

– Дослать патрон в патронник, оружие – на предохранитель. Поехали!

Легковушка и грузовик рванули с места под лязг передергиваемых затворов. Свет фар, прикрытых маскировочными чехлами, скудно освещал путь, но добрались до места выброски парашютистов сравнительно быстро. Алексей вместе с шофером присоединился к облаве, но командовать не лез, на то был старший караула. Сегодня это был старшина артиллерийских электриков Петр с необычной фамилией – Галилей. Матросы все шутили, откуда на береговой батарее астроном. Старшина все отшучивался: «Если, братцы, мы выйдем на нашем «сухопутном линкоре» в открытое море, то я буду определять по звездам широту и долготу».