Стервятница - [33]

К тюрьме Ромео привык быстро — венские тюрьмы соответствовали гуманному европейскому образцу: цивилизованные смотрители, страшащиеся жалоб арестантов, белый хлеб, чай с сахаром, табак, книги, переписка с родными, прогулки — хоть целый день. Тюремный двор разделан под насаждения, где на грядках около пятисот сортов овощей и цветов. Сокамерники — молодежь из состоятельных семей, что считала побывку в тюрьме честью.

Ромео пробыл в тюрьме около года. С началом войны богатые отпрыски из камер исчезли, и заключенных небольшими партиями стали переправлять на бойню в виде пехоты — «пушечного мяса». Ромео оказался в Галиции, в ряду солдат, ведомых навстречу пулям, точно скот. Скот, парализованный страхом, измученный усталостью и голодом, недостатком сна, страданиями от растертой снаряжением и обувью кожи. Скот, доведенный до полного безразличия к своей участи, в отупении не владеющий собою. Ромео казалось, он превратился в зверя, он даже видел по-особому: одни предметы — ярко, другие скользили мимо зрения. Вслед за всеми он снял фуражку и покрестился, инстинктивно осмотрел винтовку.

Позади тащили пулеметы и катушки. Он шел в шеренге вперед, туда, где щелкали винтовки. Пули визжали жутким роем, но скоро он перестал различать этот дикий свист, оглушенный разорвавшимся над цепью снарядом. Навстречу червяками ползли раненые. Скоро он сам превратится в такой же ошмёток кровоточащего мяса, стенающего и напрасно ожидающего помощи. Ромео не выдержал и первым бросился на землю, по его примеру залегла вся рота и автоматически открыла бесцельный огонь в пустоту. Он видел, как судорожно офицер сжимает бинокль. Бесполезно — в утреннем тумане все сливалось. Вокруг взметались тучи земли, осколки разорвавшихся гранат резали воздух.

Вдруг по загривку Ромео ударили ножнами шашки, повелевая встать, бежать навстречу смерти. Бледный, он бросился вперед… И опять упал — по цепи разнесся спасительный крик — приказывали отходить. Теперь он бежал назад через обрушенные окопы, где из обломков укрытий торчали руки и ноги, а желтая земля, усеянная миллионом мух, пила кровь. Трупы без голов, искалеченные, изрешеченные… Их приходилось перепрыгивать на бегу. Он почувствовал, что его ударило. В глазах потемнело, и Ромео упал в заваленный землей и человеческими телами окоп.

Он очнулся в темноте, его поразила тишина, изредка нарушаемая тихим стоном. С фонарями в руках по полю шествовали русские, собирали раненых — и своих, и чужих. Но Ромео не мог позволить себе попасть в лагерь военнопленных. На его долю хватит. Луч фонаря ударил в лицо, расслабленное, с легкой улыбкой. Лицо мертвеца, какой бы ужасной смертью он не умер. Сколько видел их Ромео на своем веку! Как легко изобразить печать смерти! И его лицо снова потонуло во мраке, тихие голоса стали отдаляться, наконец, замолкли совсем. Лишь вдали еще мерцали огни санитаров — собирателей падали. У него впереди только ночь. С утра поле очистят от трупов. Ромео закрыл глаза.

Впервые он побывал в гостях у Фреда, когда они оба были еще мальчишки. Тогда он встретил Монику. Она сидела напротив, в огромной столовой, где стены были расписаны странными рисунками. Она ела гранат, и ее губы были влажными от сока, темно-красными. Казалось, еще секунда, и тонкая струйка поползет вдоль подбородка. Моника напоминала вампиршу с испачканными в крови губами. Когда Фред представил Ромео, она только кивнула головой. Фред, зная, каким успехом пользуется его друг у женщин, довольно хмыкнул. Энрико пожал плечами и только вечером осознал, насколько равнодушно она восприняла его появление. Моника знала о власти своего голоса, одно ее «Здравствуйте!» могло заставить человека присмотреться к ней, но она предпочла остаться в тени. Самый верный признак полнейшего безразличия.

Профессор Каттнер был раздражен, он беспрестанно поучал Ромео, как надо держаться за столом. Энрико надолго запомнил его гневные, пропитанные ядом наставления:

— За едой принято заправлять салфетку за воротник после того, как блюда поданы! Ей не вытирают ни руки, ни рот.

Моника, что сидела напротив, поднесла салфетку к губам и слегка дотронулась до них. Она молчаливо подсказывала ему, как следует ей пользоваться. Он повторил ее жест, небрежно положив салфетку слева от тарелки, хотя ему не терпелось ее скомкать. Моника стала его немым учителем, он копировал ее действия, взял крайний бокал справа и самую дальнюю от тарелки вилку. Правда, Ромео держал ее правой рукой и совершенно не прибег к ножу, чем заслужил рассерженный взгляд папаши.

— Картофель не поливают соусом! Соусы для мяса и рыбы.

Никогда еще Ромео не испытывал подобного унижения. Возможно, этим он вызвал жалость Моники, и потому она поднялась в комнату Фреда вместе с ними. Перед Ромео, знатоком женщин, Каттнер хотел похвастаться сестрой. Фред вынуждал ее заговорить.

— В старом научном журнале я прочитал одну статью, автор — член лондонского Общества психических исследований. Ты ее читала? Статья о почитаемой тобой Блаватской[8]. Ее фокусы, которыми ты так увлечена, полностью развенчаны, — он снисходительно улыбнулся. — Легендарные послания махатм, например, написаны рукой самой Блавацкой, демонстрация души махатмы — всего лишь дешевая манипуляция с чучелом, изготовленным механиком. А помнишь восторги по поводу магического ковчега? Оказывается, он имел выдвижную стенку, куда можно было проникнуть через потайную дверь спальни.